Телохранитель, или Первое искушение
Шрифт:
– Нет его у меня, – упирался Кулаков.
Земцов наблюдал за нашей перепалкой.
– Валерия! Пройдите на кухню. Я сам с ним побеседую.
Я бросила на него быстрый взгляд. Другого выхода у меня не было.
– Ладно. Я выйду.
Я сидела в кухне и смотрела на клеенку в черно-бурых разводах. На маленькой кухоньке не развернуться. Грязная посуда свалена в раковину, а потрескавшийся кафель над плитой напоминал, что ремонта здесь давно не было.
Спустя какое-то время ко мне заглянул Андрей.
Он сел на табуретку и, опустив голову, молчал. Потом посмотрел
– Похоже, ты влипла по-крупному.
– В смысле?
– Никаких бумаг нет.
– Я в это не верю.
– Доказательств-то у тебя нет, – усмехнулся он.
– Я сама с ним поговорю.
– С Кулаковым?
– Да.
– Давай-давай, – подначивал он меня.
Я по-настоящему разозлилась.
– Лучше бы сделал что-то путное, чем накидываться на меня с упреками.
Когда я вошла в комнату, Кулаков сидел, привязанный к стулу, и затравленно смотрел на меня.
– Сергей Игнатьевич! Я помню, Рысев сказал мне: он отдал компромат на Хатонцева вам. Я не могла ошибиться. Вспомните, пожалуйста, где могут храниться бумаги.
В глазах Кулакова что-то мелькнуло.
– Я правда не знаю. Но…
Я уцепилась за это «но»…
– Что? Напрягите память.
– Если только Рысев не положил этот компромат куда-то в мое отсутствие.
Я обвела глазами комнату, словно собираясь немедленно приступить к поискам.
– Здесь? У вас в квартире?
– Скорее, на даче.
Мы обменялись взглядами. Из почти врагов мы стали сообщниками.
– Александр Степанович часто бывал у вас на даче?
– В последнее время – да.
– Тогда едем туда. – Я вскочила со стула. – Зачем терять драгоценное время.
Сзади меня, в дверях, вырос Земцов.
– Ну что, узнала, где хранятся бумаги? – В голосе звучала насмешка.
– Пока нет, – мне не хотелось с ним препираться. Меня взволновало сообщение, что нужные бумаги могут в скором времени оказаться в моих руках.
– Ку… Сергей Игнатьевич говорит, что бумаги могут быть на даче…
– Да, могут, – подтвердил тот.
– И в чем проблема? Садимся в машину и едем.
– Так не пойдет, – покачал головой Кулаков. – Я поеду туда один, все просмотрю и привезу их.
– Почему? Мы отправимся вместе с вами, – резко сказала я.
– Она права, – поддержал меня Земцов.
– Я не могу рисковать, появляясь с вами на улице. Где гарантия, что вас не пасут?
Мы переглянулись. В словах Кулакова была своя логика.
– Вас могут караулить около дома, в аэропорту, в подъезде, да где угодно. Зачем привлекать к себе лишнее внимание? Я не хочу ни во что впутываться. Я хочу полностью забыть прошлое. У меня давно уже другая жизнь.
Земцов нахмурился.
– Но отпуская вас… мы тоже рискуем.
– Да куда я денусь? – простонал Кулаков. – Я здесь работаю, у меня дочь и внуки. Если я обнаружу эти бумаги, то отдам их вам, и все. Я не собираюсь рисковать своей шкурой. Мне это не нужно.
Мы колебались.
– Можно тебя на минутку? – предложил мне Земцов.
Я кивнула. Мы вышли на кухню.
– У нас нет другого выхода, – зашептал Земцов. – Придется довериться ему. Похоже, он говорит правду. Он не
меньше нашего заинтересован в том, чтобы компромат был доставлен по назначению. Он хочет жить спокойно и понимает, что, совершив с нами сделку, получает спокойную жизнь в обмен на бумаги. Если они у него есть.– Так-то оно так…
Я никому не доверяла. Это было моим девизом по жизни. И попасть впросак мне не хотелось.
– Что тебя смущает? – спросил мой собеседник.
– То же, что и тебя. А потом… я не привыкла никому доверять. Здесь слишком многое поставлено на кон: моя жизнь. Почему я должна все отдать в руки Кулакова? А если, найдя эти бумаги, он все-таки удерет с ними, хотя уверяет нас в обратном?
– Ничего не поделаешь – придется рискнуть. Он прав: мы не можем привлекать к себе внимание.
– Надо сказать ему о нашем решении и условиться, как будем с ним связываться.
– Первая разумная мысль за все утро.
Я пропустила шпильку мимо ушей.
С Кулаковым мы договорились следующим образом: он выезжает немедленно на дачу и все там осматривает. Если находит компромат – звонит нам. Мы встречаемся, он отдает бумаги, больше мы его не беспокоим.
В квартиру брата Земцова мы возвращались в молчании. Каждый думал о своем. Я мечтала о том времени, когда все останется позади и я cмогу вернуться к нормальной жизни, забыв омские приключения как кошмарный сон.
О Стасе я почти не вспоминала. Это очень странно. Может быть, когда я приеду в Москву, вся моя прошлая жизнь и прошлая любовь с новой силой нахлынут на меня? А сейчас я в такой круговерти событий, что ни на что не остается сил, даже на тоску по мужчине, которого я так сильно любила? А может быть, дело совсем в другом – в новых отношениях, которые так волнительны и не похожи на то, что я испытывала раньше? Просто я пока даже не хочу об этом думать! Или… боюсь нового чувства и подсознательно бегу от него?
– Надо сходить в магазин, – сказал Земцов. – В доме мало продуктов.
– Мне все равно. Я хочу принять горячий душ и лечь спать.
– Оставайся, я все принесу.
– Хорошо. Иди.
Оставшись дома, я прилегла на диван и незаметно задремала. Усталость буквально подкосила меня, я уснула, даже не раздеваясь. Проснулась я где-то в середине ночи и обнаружила cебя накрытой пледом. Под головой была подушка.
Я поворочалась. Сна не было. Я вспомнила о своем желании принять горячий душ и тихо, cтараясь не шуметь, направилась в ванную.
Я стянула с себя одежду и включила воду, залезла в ванную, с наслаждением подставляя под горячие тугие струи то плечи, то грудь, то бедра.
– У тебя спутались волосы, – услышала я голос Андрея. – Дай помогу распутать.
Я замерла от неожиданности, даже не зная, как реагировать на его внезапное вторжение. Не дождавшись моего ответа, он подошел ближе и взял прядь волос в руку, а потом распутал их.
– Так лучше.
Он смотрел на меня странно-бесстрастным взглядом. А я… наоборот, испытывала смущение и волнение. Я опустила руки вдоль тела и смотрела на него сквозь черную пелену волос, c которых стекала вода. Он постоял немного, потом повернулся и вышел.