Телохранители

Сергей

Иннокентий разбудил меня, когда Н-Солнце уже достаточно высоко поднялось над горным хребтом, виднеющимся на горизонте. И сделал это в своей всегдашней манере: сунулся к лицу своей мордой и давай щекотать усами. Я сначала чихнул, а потом уже проснулся. Аккуратно, стараясь не потревожить Дианту, выбрался из спальника.

Костер уже почти догорел. Куча пепла вокруг остатков бревен и легкий, почти незаметный дымок. Сдвинул оставшиеся от бревен чурбачки так, чтобы они касались друг друга обгоревшими краями, подкинул сверху немножко сухих веток и несколько раз взмахнул крышкой от ведра. Под ветками весело затрещало, и наверх выбились язычки пламени. Я дал веткам прогореть и поставил прямо на разгоревшиеся чурбаки котелок с водой.

Открыл две банки с кошачьим завтраком и поставил перед носом Иннокентия, озабоченно шныряющего у меня под ногами. Одну с рыбными консервами, а другую с молоком. Начал этот тип, разумеется, с рыбных консервов. Подмел содержимое, тщательно вылизал банку, и только потом удосужился отведать молока.

— Ну, чего кривишься? Где я тебе тут свежего молока раздобуду? Скажи, дорогуша, спасибо, что хоть консервированное есть!

Спасибо он, кстати, сказал. Разумеется, только после того, как с молоком разделался. Подошел и начал об ноги тереться. Сел, почесал его, тогда он мне спасибо и выдал ментально.

И только потом начал будить всех остальных. Пока народ, по очереди, совершал променад в соседней ложбинке, Иннокентий присматривал. За завтраком обсудили программу на предстоящий день. Оставаться дальше на месте ни малейшего смысла не имелось — лесные дебри почти совершенно непроходимые, а степь — она и есть степь. Через двадцать километров в ней ничего принципиально не изменится. Следовательно, надо лететь дальше. Куда? Предложений оказалось ровно три: вдоль береговой черты влево; вдоль береговой черты вправо; в глубину континента, ориентируясь на две наиболее высокие вершины горной цепи.

Выслушивая эти предложения, я задумчиво кивал, а потом невзначай так поинтересовался: задумался ли кто-нибудь из них, в какую сторону дует ветер? Оказалось, что на такую мелочь никто и не думал обращать внимание.

С учетом того, что ветер дул с моря, а боковой ветер дельтапланы не признают категорически, даже те из них, что снабжены небольшим моторчиком, два из трех предложений сразу отпали. А третье я предложил немножко подкорректировать. Дело в том, что лететь на восток к снежным вершинам не имело никакого смысла. Во-первых, судя по их виду, высота этих двух гор достигала по меньшей мере восьми километров, а полеты на дельтапланах без специального дыхательного оборудования отнюдь не предусматривали набор высоты, превышающей три километра. Во-вторых, нашей целью было не покорение вершин, а поиск перевала, через который мы сможем проникнуть на другую сторону горного хребта. Таким образом, наиболее целесообразным было бы изначально направиться левее, где на вершинах гор нет снега, и уже там искать перевал.

Поскольку возражений не последовало, мы занялись распаковкой и сборкой дельтапланов. Летательное средство не имело с мотодельтапланами, с которыми нам раньше приходилось сталкиваться, практически ничего общего, кроме дельтовидного крыла и трапеции. Да и само крыло было неожиданно большим — его площадь превышала 20 квадратных метров, и непривычно окрашенным. Верхняя сторона была черной, как южная безлунная ночь, а нижняя — серебристой. Легкий, почти невесомый трубчатый углепластиковый каркас, мягкое, удобное сиденье, подпружиненные стремена для ног. Сзади, на еще одной жестко зафиксированной трапеции был закреплен маленький электрический двигатель с пропеллером метрового диаметра. Непосредственно за сиденьем располагалась аккумуляторная батарея, а над ней — крепление для жесткой фиксации груза. По сути, это был простейший балансирный планер с электромоторчиком, предельно облегченный и одновременно рассчитанный на большие нагрузки.

При помощи By мы оперативно собрали шесть аппаратов. Седьмой, в запакованном виде, было решено поручить Радживу. Он сам полегче, и оборудования ему тащить не нужно. Я оборудования тоже не транспортирую, но у меня Иннокентий.

Канистру, в которой осталось не более пятнадцати литров воды, поручили Вильяму, а ведро с остатками мяса — Гансу.

Закрепили вещи, выслушали краткий инструктаж By и занялись фиксацией на себе дельтапланов. Иннокентия я посадил за пазуху. Покрутился, держа крыло на себе. Тяжеловато, конечно, но вполне приемлемо.

Подошли к краю обрыва. Взлетать, договорились по очереди. Первым — By. В качестве примера для подражания. Потом Дианта, следом за ней мужчины, а замыкающими — мы с Иннокентием. Теоретически на таком аппарате можно было взлететь и с ровного места, но с грузом я бы этого делать не стал. Не люблю бегать с рюкзаком за плечами. Особенно когда сверху болтается этажерка.

А так надо было всего лишь включить двигатель на средние обороты, сделать несколько шагов к обрыву и оттолкнуться. А потом, утвердившись в воздухе, можно было просунуть ноги в стремена и усесться в кресле поудобнее.

Ну что, первый пошел! Дельтаплан By чуть просел, когда его ноги шагнули с обрыва, но сразу же выровнялся и начал набирать высоту. Вслед за ним, с интервалом в несколько секунд, отправились в полет остальные. Иннокентий высунул голову из выреза моего комбинезона. Я ощущал, что ему чрезвычайно интересно и совсем не страшно. Включил двигатель и крепко взялся обеими руками за трапецию. Такое впечатление, что меня кто-то подталкивает в спину. Сделал несколько шагов, каждый из которых был ощутимо длиннее предыдущего, оттолкнулся и повис в воздухе. Чуть изменил положение тела, одновременно добавляя оборотов двигателю, и заложил плавный вираж, сопровождающийся набором высоты.

Набрав полуторакилометровую высоту, мы выстроились гусиным клином и вывели обороты двигателей на крейсерский режим. При этом скорость полета составила чуть меньше шестидесяти километров в час, а электроэнергия, расходуемая двигателем, полностью компенсировалась за счет солнечных батарей крыла.

Мы летели на северо-восток. Внизу лес сменялся степью, через которую могучая безымянная река несла в океан свои желтые воды, снова появлялся лес, сменялся болотистой низменностью. Мы летели уже значительно больше часа, а горы почти не приблизились. Иннокентию уже давно надоело любоваться проплывающими внизу пейзажами, и он мирно дрых у меня за пазухой.

А под нами опять тянулась степь. Перекрикиваться было не слишком удобно, и мы общались в режиме конференции через переговорные устройства, которые кроме основной функции электронного переводчика, могли выполнять еще и целый ряд других.

Так, в разговорах, прошел еще один час. Вот теперь горы придвинулись ощутимо. Было видно, что перед нами находится не единичная горная цепь, а огромный хребет, включающий в себя несколько самостоятельных, веерообразно расходящихся отрогов. Снежные вершины, расположенные в центральной части хребта, остались далеко справа. Непосредственно перед нами просматривались по крайней мере три цепи гор, высота которых не превышала четырех-пяти километров. В просветах между вершин можно было заметить, что в пространстве между отрогов проглядывали кусочки ярко зеленеющих долин.

После краткого обсуждения решили, что привал жизненно необходим. Руки устали и начинали подрагивать. Выбрали для стоянки небольшое плоскогорье между двух четырехкилометровых горушек, поднялись еще на полкилометра вверх и пошли на посадку. Я выключил двигатель, спланировал вниз, целясь на свободную от скал площадку. Вынул из стремян и слегка напружинил ноги. Непосредственно перед встречей с землей чуть задрал нос дельтаплана вверх, до предела снижая горизонтальную составляющую движения. Толчок, показавшийся неожиданно сильным. Я пробежал по инерции несколько шагов и остановился. Расстегнул крепления и положил дельтаплан на камни. Расправил плечи и с наслаждением потянулся.