Телохранители
Шрифт:
Джон
Следы привели нас в огромный подземный зал и закончились около массивной защитной двери. Все наши попытки открыть ее успехом не увенчались. Казалось, что огромная стальная глыба составляет единый монолит с железобетонной стеной немереной толщины.
Сержант предложил сбегать за взрывчаткой и взорвать эту чертову дверь к чертям собачьим. Я запретил. Взрыв такой мощности может обрушить свод. Надо резать. Лазерных резаков на этой задрипанной планетке не имелось, но были кислородные. За одним из них я и послал сержанта. В сопровождающие ему Эллингтон выделил одного из своих ковбоев (за резаком надо было лететь на его ранчо).
Идти назад, а потом опять возвращаться к двери я не захотел и велел устраиваться на отдых прямо в обнаруженном нами подземелье. Восторга у ковбоев это не вызвало ни малейшего, но Эллингтон прикрикнул на них, и ропот быстро стих. Уважают его тут. Или боятся. А мой авторитет все падает и падает. Как бы эти янки не линчевали меня в случае неудачи. С них станется. Совсем от цивилизации отбились.
Иннокентий
Слух у меня хороший и присутствие людей по ту сторону двери я почувствовал еще до того, как уловил их мысли. Просигналил напарнику. Тот отнеся к новости философски — сразу они все равно дверь не вскроют, так что несколько часов у нас имеется.
— А потом что? Будешь отстреливаться?
— Нет, отстреливаться у меня долго не получится. Забросят внутрь какую-нибудь химию и возьмут нас тепленькими. Есть другой способ.
— Какой?
— Потом расскажу, когда Оля проснется. Не люблю два раза повторять. Спи пока. Мне тоже отдохнуть надо. Я ничего подобного раньше не делал и предполагаю, что сил понадобится немерено. Но вдвоем мы справимся.
Джон
Резак и баллоны привезли только через три часа. Вместе с профессиональным сварщиком. Оглядев дверь, работяга выругался сквозь зубы и сделал попытку отказаться, заявив, что здесь не газ, а алмазная фреза нужна — толщина стали, мол, тут не меньше фута. Но Эллингтон рявкнул, что это не его ума дело. Велели резать — значит режь, а думать тут есть кому и без тебя. Сварщик только поморщился, но газ включил. Немножко повертел вентили, фокусируя пламя, и приступил к работе. Металл зашипел, пузырясь, и по выпуклой поверхности двери покатились, соскакивая на пол, ослепительно-яркие капли. Резак медленно двигался вниз, оставляя за собой узкую канавку глубиной не более пары дюймов.
Я понял, что это надолго, и отошел в сторону. Ничего, я долго ждал, сейчас подожду еще немножко. Теперь этот русский от меня уже никуда не денется.
Сергей
Я разбудил Ольгу, когда за дверью послышалось шипение резака.
— Поднимайся, милая, нам пора убираться отсюда. Плохие дяди начали дверь резать. Скоро здесь будут.
— А как мы будем отсюда выбираться? Ты откроешь портал?
— Нет, порталы — это не наше, не земное. Нам не требуется устраивать проколы, раздирая ткань пространства. Есть другой способ.
— И какой же?
— Да так, — я скромно потупился, — частный случай теории вероятностей.
— А конкретнее?
— Очень просто. Когда вероятности выпадения орла и решки одинаковы, монета становится на ребро. Это неустойчивое, пограничное состояние. Малейшее смещение вероятностей — и монета падает. Выпадает либо орел, либо решка. Человеческая мысль обладает способностью менять вероятности. Как именно это происходит, я не знаю. Все дело в волевом усилии. Одни способны на это, другие — нет. Тех, которые способны, очень мало. Но они есть. Не все из них знают об этой способности. Не все могут развить ее. В моем роду было трое мужчин, обладающих этой способностью. Последний — мой прадед. Потом —
как отрезало. Способность оставалась латентной, не развивалась. Как будто какой-то внешний блок наложили.— А теперь?
— Когда я был на Тэчче, землеподобной планете на противоположном конце галактики, местная знахарка сняла этот блок. Теперь я способен изменять вероятности.
— И что это нам дает? Выпадет орел?
— Орел? Орел — это просто. Такие вещи многие люди могут проделывать. Тут другой случай. Сейчас я нахожусь здесь. На Техасе-2, в подземелье. Но вероятность моего нахождения в этой точке пространства вовсе не равна ста процентам. Не встреться нам при возвращении погоня, я бы сейчас уже дома находился. Имелась такая вероятность, причем близкая к пятидесяти процентам. А ведь я мог вообще не появляться на Техасе-2. Твое освобождение могли поручить другой группе или местному резиденту. Опять примерное распределение вероятностей пятьдесят на пятьдесят. И таких ситуаций, при которых я в этот момент с вероятностью в пятьдесят процентов мог оказаться у себя дома, достаточно много.
— Я пока не понимаю, что именно это нам дает. Ты ведь сейчас тут, а не дома.
— Тут. Но изменив вероятность, могу оказаться там.
— А я?
— Вот с тобой как раз и связана основная сложность. Я могу не только сам оказаться у себя дома, но и взять с собой груз, не превышающий мой собственный вес.
— Так я ведь легче тебя!
— Легче. Даже вместе с Иннокентием легче. Только вы оба не груз, а мыслящие существа. Иннокентий телепат, он может подстроить свой мозг к моему, продублировать и усилить мой волевой посыл. А ты не можешь.
— И что, ты оставишь меня здесь?
— Нет, конечно! Как ты могла такое подумать? Просто в момент переноса ты должна представлять собой груз — не мыслить.
— Не понимаю. Как я могу не мыслить?
— Я тебя отключу. На время. Не боишься?
— Не боюсь. Почему-то я тебе верю даже больше, чем себе.
— Тогда ни о чем не волнуйся. До встречи у меня дома.
Я аккуратно нажал пальцем на неприметную точку на шее девушки и подхватил на руки ее оседающее тело.
— Кеша, нам пора.
Иннокентий мягко запрыгнул мне на спину и устроился на плечах, прижавшись головой к моей щеке.
— Подключайся, с некоторой вероятностью я в данный момент времени могу стоять на ковре в центре моей спальни. Сейчас я буду делать шаг к кровати. Готов?
— Да.
— Поехали!
Я полностью отстроился от всего, что меня окружало, не видел больше тусклого пламени догорающих свечей, не слышал шипения кислородного резака, отчетливо представил в своем воображении комнату, в которой должен был сейчас появиться, увидел аккуратно заправленную кровать у стены, ворсистый ковер под ногами. И шагнул правой ногой вперед. Обычный такой, ничем не примечательный человеческий шаг. Шаг длиной в сто тридцать девять световых лет.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Как эта информация попала ко мне, я до сих пор не знаю. Обычно писатели, только начиная книгу, уже твердо знают, о чем она будет, и имеют подробный план. У меня не было такого плана. Иногда, заканчивая эпизод, я не имел ни малейшего представления о том, что произойдет дальше, о чем будет идти речь на последующей странице и в каком направлении будут развиваться события. А потом, спустя некоторое время, все проявлялось в голове настолько ясно и наглядно, как будто я был непосредственным участником событий. Мне оставалось только записывать.
Не знаю, Иннокентий транслировал мне это все через время (не удивлюсь, что котяра и на это способен), шутки это Единого информационно-энергетического поля Земли (оно есть), или какая-то из древних галактических цивилизаций приложила к этому руку (с них станется). Мне остается только гадать. И надеяться, что описанное в этой книге не бред моего воспаленного сознания, а реальные события, которые еще когда-нибудь обязательно произойдут.
Февраль-июль 2014 года