Тем летом
Шрифт:
– И мы тебя, - крикнула Кейси, помахав пальчиками. Она подождала, пока он затеряется в толпе, и взялась за меня, - Почему ты никогда не говорила о нем? Он такой милый!
– Это просто Самнер, - пожала я плечами. – Он встречался с Эшли целую вечность.
– Да? Но он все равно чертовски симпатичен, - очередное выражение, привезенное из лагеря. – Все это время ты болталась с каким-то парнем из торгового центра и ничего мне не сказала.
– Нет, все совсем не так.
– Почему нет? Вы могли бы быть вместе. Кажется, ты ему уже нравишься. Только представь ты – и встречаешься с парнем из колледжа. Это было бы так круто!
– Он мой друг, - сказала я, удивленная тем, как легко Кейси удалось отобрать мои впечатления от Самнера и испортить
– Неважно, - махнула она рукой. – Будь я на твоем месте, я бы занялась им.
– Ты не понимаешь, - тихо сказала я, не желая больше об этом говорить. Я и Самнер? Это просто смешно. В конце концов, он бывший парень Эшли, ради бога! А Кейси не понимает, потому что не может понять этого. Она даже не видела, как изменилась ее собственная жизнь за последнее время! И у нее никогда не было ощущения, что все рушится, и у нее забирают все, во что она верила.
Появление Самнера в моей жизни было словно добрым знаком, доказательством того, что все может быть так же хорошо, как тем летом. То лето и Самнер – вот и все, что мне было нужно.
Глава 10
Обратный отсчет до свадьбы, вдруг снизившийся до однозначных цифр, продолжался. За восемь дней до Большой Даты у Эшли был девичник, после которого она планировала приходить в себя неделю. Ее подружки планировали вечеринку еще с помоловки, мечтая о выпивке, танцах и еще каких-то секретных занятиях, которые они не называли вслух, а лишь многозначительно переглядывались. Мне удалось подслушать, как мама говорит Лидии Котрелл что-то о стриптизерах и текиле, но точно я так и не узнала, потому что после ужина в кафе сестры и ее подружки бесцеремонно выкинули меня из машины у нашего дома, а сами уехали развлекаться дальше. Я допоздна смотрела телевизор в гостиной и даже задремала на кушетке с пультом в руке, когда снаружи раздался звук закрывающейся машинной двери. Я встала и вышла наружу, где обнаружила свою сестру, растянувшуюся на крыльце в поисках туфли. На ее шее висело что-то, напоминавшее нижнее белье, и она бормотала себе под ном.
– Эшли? – я не была уверена, что знаю, что делать. – Ты как? Все нормально?
– Ммм-хммм, - она перекатилась на спину, ее лицо было красным, но довольным. – Хейвен.
Я нагнулась к ней и принюхалась, затем отступила на шаг. Через улицу где-то залаяла собака.
– Да?
– Помоги мне войти, - она замахала руками. Я схватила ее запястья и потащила сестру за порог, нечаянно задев ее головой о дверь.
– Ай! – медленно пробормотала она. – Это было больно.
– Прости.
Мы были внутри, так что я отпустила ее руки и закрыла дверь. Мне было жаль Эшли, лежавшую на полу возле подставки для зонтиков, и я потащила ее дальше, остановившись у лестницы наверх, и постаралась привести ее в полусидячее положение. На ее шее действительно было нижнее белье – розовые трусы. Не женские. В волосах у нее были трубочки для коктейлей, все разного цвета. Сестра попыталась вытереть лицо рукой, но заехала себе по носу и захныкала. В старшей школе она частенько приходила домой навеселе, разговаривая заплетающимся языком. Мама не терпела этого, и на следующее утро Эшли была заперта в своей комнате, а мама чистила ковер пылесосом, уделяя особое внимание тому, чтобы погреметь и постучать трубой. Что касается меня, я просыпалась в два часа ночи от звуков, издаваемых Эшли в ванной. Моя сестра считала, что никто ничего не слышит, ведь она так по-умному включает воду, но родителей ей обдурить не удавалось, ни на минуту. Они запирали на ключ шкафчик со спиртным и тщательно принюхивались, а вот Эшли каким-то образом переросла все это, как переросла многочисленные свидания, короткие шорты и Самнера. Льюис не выпивал и не курил, у него, кажется, вообще не было недостатков. Он был безупречен, и Эшли бросила все свои дурные привычки ради него. Ну, по крайней
мере, до сегодняшнего вечера. Наверное, ее друзья понимали, что это ее последний шанс сойти с ума, так что… Я смотрела на свою напившуюся сестру, сидящую у лестницы, и понимала, что буду скучать по ней.– Эшли.
Она все еще водила рукой перед лицом, теперь закрыв глаза. Я потрясла ее за плечо.
– Пойдем, давай ты хотя бы ляжешь на диван.
Я обхватила ее руками и помогла встать, и мы медленно пошли к дивану. Я осторожно уложила сестру и прикрыла ее пледом, снимая с нее оставшуюся туфлю и вынимая трубочки их волос. А вот трусы на ее шее я оставила, как маленькую месть за ее поведение в последнее время. Некоторые вещи нельзя прощать даже сестрам.
С кухни я принесла небольшой тазик, поставила его у изголовья на случай, если ей вдруг станет плохо, и собралась уходить, но тут услышала ее бормотание и затем чуть громче:
– Эй?
– Что?
Она свернулась в клубок на кушетке. На кофейном столике возле нее лежали мамины записки и стикеры, прекрасно видимые мне даже в том тусклом свете, что лился из окна.
– Посиди со мной, - кушетка скрипнула, когда она повернулась,– Хейвен?
Я опустилась рядом с ней, подтянув колени к груди. Не помню, сколько времени я уже не сидела вот так, и мне понравилось это ощущение, когда ноги не касаются пола.
– Я буду скучать по тебе, ты же знаешь, - вдруг сказала она, ее голос стал яснее, чем раньше. – А я знаю, что ты в это не веришь.
– Мне казалось, ты не можешь дождаться, чтобы съехать, - отозвалась я.
Она засмеялась долгим странным смехом.
– Ну да, не могу. В смысле, я люблю Льюиса. Я люблю его, Хейвен. Он единственный, кто когда-либо заботился обо мне.
Старая песня. Я кивнула, хоть в темноте она и не видела меня.
– Все будет в порядке, Хейвен. Тебе это известно, верно? Ты знаешь это.
Она поерзала, устраиваясь удобнее. Ее голос стал мягче и тише, Эшли засыпала.
– Мама, папа, и вообще все будет хорошо. И Лорна. И мы с Льюисом. Мы же не можем расстраиваться вечно, понимаешь? Нам надо думать о хороших временах, мы должны помнить их. Нельзя переживать из-за прошлого или из-за того, что произойдет дальше. Мне нельзя. И тебе тоже.
– Я и не переживаю, - мягко ответила я, спрашивая себя, когда же она заснет.
– Переживаешь,– сказала она. – Я вижу это по твоему лицу. Тебе нужно повзрослеть, понимаешь? У нас были и хорошие времена, никто не виноват. У некоторых людей даже этого нет.
Снаружи по улице прошла чья-то тень, и я вспомнила о Гвендолин. Она чокнутая, сказала Кейси.
– Спи, Эшли. Уже поздно.
– У нас были и хорошие времена, - промурлыкала она скорее себе, чем мне. Конечно, как будто она действительно разговаривала со мной сейчас! – Как тем летом, на пляже. Все было идеально.
– Тем летом? – встрепетнулась я. – Каким именно?
– На море, ты же знаешь. С папой и мамой. Мы остановились в отеле и играли во фрисби каждый вечер. Помнишь, Хейвен? Ты должна запомнить это и забыть остальное…
Ее голос прервался.
– Там был Самнер, - сказала я, - ты помнишь, Эшли? Самнер ездил с нами, и вам было так хорошо вместе. Ты помнишь? Он был лучшим из всех.
– Лучшим, - повторила она медленно. – Это лето было лучшим.
– Я и не думала, что ты помнишь, - тихо произнесла я. – Мне казалось, ты забыла.
Ответа не последовало – Эшли заснула, ее дыхание стало размеренным и глубоким.
– Мне казалось, ты забыла, - повторила я, тихо вставая и отправляясь к себе в комнату, оставляя сестру на кушетке. Ей нужен отдых.
***
На следующее утро Эшли провела в ванной три часа, стеная и обнимая унитаз, а мы с мамой переминались с ноги на ногу за дверью, не зная, что делать. Наконец, ближе к полудню, сестра выбралась из душа, выглядя ужасно, но по крайней мере она была жива. Льюис пришел примерно через полчаса с бутылкой минералки, имбирным элем и пачкой соленых крекеров. Тот еще парень, этот Льюис.