Тем тяжелее будет падение

— Не переживай, Ксюша. Никаких особо секретных материалов врагу не досталось, а поиски по гостиницам уже ведутся. Начали сразу после их исчезновения из больницы. Я думаю, что и те, кто умеет так стрелять, как эти молодчики, думать тоже научились. Анна Железняк у меня из головы не выходит, хотя для нас она звено не очень важное. Нам мальчишка нужен. И с наркотиками ты тоже права, очень смахивает на подставу. Но вот побег из зоны меня очень настораживает, причем продуманный и проработанный заранее. И по поводу Москвы ты права. Сбежала, так схоронись, затихни. Нет, ей в Москву надо, и уходить она отсюда не собирается.

— Не дай Бог, Николай Николаич, если мы правы. Тогда на этой парочке можно поставить крест. Их не спасти. За мальчишкой охота и за Анной охота. Это только со стороны кажется, что Москва город большой. Ничего подобного. Тут и спрятаться негде.

Подошел медэксперт.

— Товарищ полковник, труповозка приехала, мы покойника забираем. Результаты к вечеру доложу.

— Вези, Саша, мне ведь он не нужен. — Он повернулся к оперативнику, разбиравшему шкаф с альбомами.

— Леня, а джип в розыск объявили?

— Как только Ксения Михайловна в себя пришла, так тут же дали сигнал. План «Сирена» в действии.

— А что гэбисты, Николай Николаич? — спросила Ксения.

— На запрос не отвечают. Тяжело с ними работать. Опять генерал Черногоров к генеральному пойдет, только он на гэбистов нажать сможет. Не любят чекисты признавать, что отсеянный ими персонал в криминалитет ушел. Много амбиций.

— Судя по методам и подготовке, орудуют бывшие чекисты, — наглость, натиск, быстрота, слаженность. Но возникает новый вопрос: не на себя же они работают. Они по природе своей исполнители. Важно узнать их хозяина, тогда будет от чего плясать.

— Хозяин есть и у второй банды. Я уже доложил руководству, что результатов ждать придется не один день.

— Тимохина отстранили.

— Чего тебе говорить, сама все знаешь. Мужик он горячий, несдержанный, так ведь не просто бычара безмозглый, а семьдесят восемь особо опасных своими руками взял. Шесть пулевых ранений и четыре колотых раны за двадцать семь лет службы. И знаешь, Ксюша, я за все эти годы ни разу от него не слышал недовольства. Его стажеры уже в полковниках ходят, а он этому только радуется, будто сам в генералы вышел. А ведь так в капитанах и помрет. Характер дрянной, по два несоответствия в год получает. Только плевать он хотел на звездочки. А без работы мужик сопьется. Я его знаю. Отстранение для него смерти подобно.

— Знаю, Николай Николаич. Мы с ним не раз вместе работали, я на него не жалуюсь. Странный человек, из двух половинок составлен, одна белая, другая черная.

Врач подала Задориной мензурку с жидкостью и стакан воды.

— Выпей, Ксения, для сосудов полезно. Головенка-то болит. И у кого рука может подняться на такое хрупкое существо?! Негодяи!

Ксения выпила лекарство.

— Уф, гадость какая!

— Согласен, — сказал Саранцев, — но полезные вещи не всегда красивы и вкусны. Мы тут все закончили. Уходим.

— Черт! Знать бы, где сейчас Анна с мальчишкой находятся, — неожиданно произнесла Ксения.

***

Анну и мальчика разделял небольшой коридор метров в десять. Женщина поднялась на четвертый этаж пешком. Дежурная по этажу поджидала ее с нетерпением и, как только Анна появилась, схватила ее за руку и отвела к себе в закуток, где помещались только кровать и тумбочка.

— Случилось что, Зойка?

— Не знаю. Тут тебе самой решить надо, случилось или нет. Как только ты из гостиницы ушла, минут через десять приперся какой-то мужик. Лет сорок, высокий, красивый, то, что надо, и прямиком в вашу половину коридора. Я на дыбы, окликнула, куда, мол, прешь, гражданин. Он обернулся и так спокойно с улыбочкой говорит: «Я к господину Игнатову. Он меня ждет». Игнатов живет в номере против вашего. Мужик редко выходит, странноватый малость. Ну что делать, я пропустила, а сама смотрю. Доходит он до конца и стучит в ваш номер, причем как-то странно, будто сигнал подает. Кешка тут же ему открывает, и мужик ныряет вовнутрь. Замок щелк! Я подошла к двери, прислушалась. Тихо. Ты мне милицию вызывать не велела, я не стала. Сижу на стреме. Два с половиной часа прошло, а он не выходит.

— Понятно. Значит, его я интересую, а не Кешка. Уже легче.

— Что делать-то? Может, мужиков позвать?

— Ничего не выйдет. У него ребенок в заложниках и наверняка пистолет есть.

— Господи! — дежурная замахала руками. — Только не это!

— Обмануть его надо. Но как?

— Не выдумывай! Ты чего, спецназ, что ли?

— А почему бы и нет? Неплохая мысль, между прочим! Когда-то в одном фильме я акробатку играла. Под куполом цирка, конечно, настоящие крутились, но и меня кое-чему научили.

— Ты что задумала, девка? Жить надоело? Он же тебе шею свернет двумя пальцами.

— Веревка прочная у тебя есть?

— На кой ляд она здесь нужна! У нас балконов и лоджий нет. Эту развалюху в середине шестидесятых строили.

— А где взять?

— Тут за углом в Лялином переулке рыболовный магазин открыли. Я там леску для белья покупала на балкон. Там и веревки есть разные.

— Следи за номером. Если этот хмырь Кешку выведет, вызывай мужиков, если нет, то и не рыпайся.

Анна бросилась искать рыболовный магазин. Он располагался в пяти минутах ходьбы от гостиницы. Тут всего хватало: охотничьи и помповые ружья, пневматические пистолеты, ножи, и все можно было купить при предъявлении паспорта. Она купила бы, да денег мало в кошельке осталось, но на десятиметровый моток капроновой веревки и крепкий стальной крюк хватило. Тут ей на глаза попалась интересная штука. Главное, цена была подходящей.

— Скажите, молодой человек, а что это со стрелой и курками? Для чего?

— Для подводной охоты. Не на кильку, конечно. Но ребята, ездящие на Азов или на Черное море, берут. Крупную белугу прошибает насквозь. Гарпун пятьдесят сантиметров с зазубринами, чтобы рыба не выскользнула, убойная сила в тридцать метров под водой. Осетра возьмет на таком расстоянии запросто. Клиенты довольны.

— Я покупаю это ружье. Только объясните, как им пользоваться.

— Ничего сложного тут нет, — и он все объяснил.

Анна вернулась в гостиницу.

— Ну что?

— Все тихо, — сказала Зоя.

— Какой номер находится над моим?

— Если твой четыреста девятый, значит, на пятом пятьсот девятый.

— Помоги мне попасть в него. Если Кешку вытащу, сто баксов твои, не сомневайся.

— Деньги вещь полезная, но ты и без того их за два дня кучу здесь оставила.

— Не я, а мой сын. Он богатый, а у меня и на трамвай нет.

— Идем. Сегодня на пятом Шурка дежурит, а она мне задолжала кое в чем. Поможет.

Они поднялись на пятый этаж. Дежурная, услышав о просьбе, замахала руками.

— Не дай Бог, девочки! Там азербайджанец живет. Баб таскает к себе каждый день. Полчаса, как новую привел. Вы чего, меня заработка лишить хотите?! С него только и стригу понемногу, а в остальных один колхоз живет.

— Слушай, Шурка, не будь стервой! Этажом ниже мальчишка в опасности, а ты о черножопых заботишься. Тебе и заходить туда не надо. Ты только дверь открой.

— Не могу, девочки. Не могу!

— Чего ты ее уговариваешь, Зоя! Вызываем спецназ, они и без ключей неплохо обходятся.