Темная грань любви

Анника возмущенно фыркнула:

— Катар приворожил Яду?!

— Это не утверждение, а вопрос. — Уголок рта мужчины дернулся. — Что тогда произошло?

Анника колебалась недолго:

— Я обещала Ядвиге, что оставлю все в тайне, но если это поможет в ее поисках, я нарушу слово. Катар смошенничал, да, но…

Она вздохнула печально и опустила голову, спрятав лицо в распущенных коротких волосах.

— Но — что? — поторопил с ответом кромешник, выдавая нетерпение.

— Не знаю, как сказать точнее. Там не приворот, а хитрость была. — Блондинка внезапно широко улыбнулась.

В голосе кромешника зазвенел лед:

— В той истории есть что-то забавное? Поделитесь.

Видя, что у собеседника испортилось настроение, девушка поспешила объяснить:

— Все считают, что Катар просто соблазнил Ядвигу, а он сделал ее законной женой. За что ему и проломили голову на пустыре — похоже, кто-то узнал, каким образом был выигран спор, обиделся и наказал шулера.

— Шулер… Вы ведь не просто так употребили это слово? Катар был картежным игроком?

— Да. Поэтому и ввязался в тот глупый спор — парнем он был неплохим, предложил Ядвиге свое имя и поддержку. Вот только он сам нуждался в помощи, но не захотел признаваться в этом даже сам себе.

Воцарилось молчание. Давелиец о чем-то задумался — глубокая морщина прорезала переносицу.

— Теперь вы понимаете, что Ядвиге не было смысла убивать мужа? — старательно пряча волнение, спросила Анника. — Ядвига — хорошая подруга, надежный товарищ в бою. Она честная и прямая, хоть кажется, что себе на уме.

Кромешник с каменным выражением лица несколько секунд молча рассматривал боевичку, прежде чем холодно спросить:

— Вы ведь понимаете, что если Томчин в ближайшее время не вернется, ее контракт передадут вам? Вы тоже подходите графине Монфрери.

Магичка усмехнулась.

— Я предполагала, что такое возможно. Но я себя уважать перестану, если не помогу подруге.

Я открыла глаза с ощущением непоправимой беды. Сделать глубокий вдох получилось не сразу — что-то сдавливало грудь.

Белый потолок. Белые стены. Я лежала в ванне, наполненной зеленым желе.

Это первая мысль, которая пришла мне в голову. Вязкая субстанция лишила подвижности, не давая толком даже головой вертеть. И все же, приложив усилия, я сумела чуть приподняться — этого хватило, чтобы оглядеться. И тут же силы закончились — я упала обратно в прохладную жижу и застонала. Слабость разливалась по всему телу. Беспомощность — ужасное состояние, такого не пожелаешь и врагу.

Воспоминания возвращались тоненькими ручейками — медленно, несмело, но вскоре их стало так много, что заболела голова.

Я находилась в комнате одна, а значит, проснулась раньше, чем рассчитывал Доминик. Мысленно поблагодарив судьбу, занялась разработкой конечностей.

Обычно люди никогда не задумываются, как управлять своим телом. Теперь же я мысленно молила его встряхнуться, отреагировать на раздражители, пошевелить хотя бы пальцами. Пока не сталкиваешься, не сознаешь, какая это замечательная вещь — послушное тело, которое все делает машинально. Просто ходить, что-то делать руками — уже чудо, которое многие не замечают.

Когда есть цель, не удержит и клейкое желе.

Первыми подчинились пальцы на руках, потом — ноги, и я смогла перевернуться на бок. Ухватившись за белоснежный борт ванны, приподнялась.

Как и думала, в лаборатории никого больше не было, если не считать заспиртованных змей, пауков и всевозможной нечисти.

— Молю вас, еще слишком рано! Ваше высочество, особых результатов нет!

Отчаянный вопль Доминика звучал далеко и глухо.

Я была еще не готова встретиться ни с ним, ни с принцем. Слабая, слишком слабая, чтобы сражаться за свою свободу и судьбу открыто, а значит, придется притворяться и врать.

— Не переживай, я сделаю скидку на то, что прошло слишком мало времени, — снисходительно произнес принц Флориан, открывая дверь в лабораторию.

Я лежала, словно и не думала просыпаться, как спящая красавица из сказки. Красавица, которая по ночам высасывала кровь у женихов, которые покушались на ее королевство, а не на нее саму. Жаль, с принцем Флорианом так нельзя поступить. Вот кого я бы не пожалела.

После погружения в желе наружу остались торчать нос и левое ухо, обращенное к стене. Голоса я слышала плохо, посетитель лаборатории остановился у двери и там расспрашивал, как продвигается мое изменение.

Успела задремать, поэтому вздрогнула, услышав следующие слова:

— Красивые, правильные черты лица и при этом кажутся знакомыми. Возможно, я видел ее родственников? — Голос принца звучал прямо надо мной.

Развезло меня знатно, раз пропустила момент, когда мужчины подошли к резервуару.

— Ты хорошо поработал, Доминик, с меня двойная премия.

— Ваше высочество, моя задача до конца не выполнена, регенерация поврежденных тканей не завершилась, — вкрадчиво произнес целитель.

— Сколько тебе нужно еще времени?

— Неделя.

— Слишком много просишь, даю три дня. Менгалиста я уже нашел.

— Ваше высочество, вы же собирались сначала поговорить с девушкой! — вроде бы искренне возмутился Доминик. — И лишь потом пригласить мозголома!

— Так будет быстрее, — беззаботно сообщил принц.

Мне захотелось свернуть ему челюсть. Отбирать у человека свободу, память и самостоятельность мысли могут только негодяи, уроды, которым есть дело только до своих чувств. Нет, я больше не испытываю никакого пиетета перед Флорианом.

Кто знает, до чего бы я себя накрутила, если бы не сонливость и слабость, которые никуда не делись. Дрема подкралась на мягких лапах, обвилась вокруг, ласково предлагая еще немного отдохнуть.

Нет, уже не дрема. Тьма. Нежно баюкая, она обещала, что исправит то, что исправить нельзя.

Вместе с тьмой пришло прошлое. То, о чем меньше всего хотелось вспоминать.

Глава 5 СКЕЛЕТЫ В ШКАФУ

Темно-вишневые перила призывно блестели. Через несколько дней слуги натрут их воском, но и сейчас по ним вполне неплохо скользить.

Платье на мне роскошное — небесно-голубое, с изумительным кружевом и вышивкой жемчугом. Я сама себе казалась куклой, настолько новый наряд изменил привычный облик. Горничная убрала мои волосы в замысловатую прическу и вплела в них несколько серебряных нитей.

Я прекрасно понимала, зачем мачеха сшила мне платье с декольте чуть глубже, чем полагалось юной девице, — хотела подчеркнуть, что я вышла из детского возраста и вполне подхожу для замужества. Семнадцать, ладно, почти восемнадцать лет… Какое замужество для магички? Особенно такой любопытной, как я.