Темная крепость

– Мне нравится, как ты одета.

Ее лицо просияло.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо. Если ты не возражаешь, я бы хотел воспользоваться твоей ванной. Джессика поймала меня на пути домой, и я поехал прямиком сюда.

– Конечно.

– Я всегда держу в машине запасную кожаную одежду. Сейчас, только возьму её.

Через минуту он вошёл в её дом и остановился как вкопанный - дальнейший путь ему заблокировала немецкая овчарка. Как полицейский, он одобрил наличие такого питомца в доме, а вот как мужчина, который планировал вытащить Кари из её джинсов, может, и нет.

Он опустился на колени и протянул руку.

– Привет, парень.

И после тщательного обнюхивания собакой у Даниэля появился новый друг. Потрепав густой мех собаки, Дом сказал:

– Он красивый. Как его зовут?

– Принц.

– Как музыканта?

"Я бы сказала, как принца, который когда-нибудь появится в моей жизни", - вздохнув, подумала Кари и не заметила, как произнесла вслух:

– Да, что-то вроде этого. Проходи в гостиную.

Копы обладают острым слухом, и тоска, прозвучавшая в ее голосе, жестким ударом поразила его внутренности. Он замер на мгновенье, пока Принц не подтолкнул его холодным носом.

– Правильно, пес. Уже иду.

В сопровождении собаки Дэн последовал за Кари в гостиную, оформленную в нежных пастельных тонах с мягкими креслами и диваном цветочной расцветки. Небольшой камин из белого кирпича ассоциировался с образом Кари, которая будет красиво выглядеть при его свете. Связанная, беспомощная и всхлипывающая от желания.

Дэн покачал головой; охренеть, ну, как всегда.

– Привет.

Худая женщина лет двадцати пяти встала, когда он вошёл в комнату. Каштановые волосы, карие глаза, рост около 165 см.

– Дженнифер, это Мас... гм... Дэн, - представила Кари, бросив на него взволнованный взгляд.

Гость пересек комнату и протянул руку.

– Приятно познакомиться. Извиняюсь за вторжение.

Дженнифер пожала его широкую ладонь.

– Никакого вторжения. Я просто зашла, чтобы спросить у Кари несколько советов по воспитанию подростков.
– Она улыбнулась хозяйке.
– Я попробую и посмотрю, что получится. Спасибо, дорогая.

Поцеловав Кари в щеку, Дженнифер направилась к входной двери.

– А вы двое наслаждайтесь друг другом.

За ней тихо закрылась дверь.

– Ну… - Кари посмотрела на Дэна.
– У меня полотенца в сушилке. Подожди секунду.

Когда она ушла, Мастер решил осмотреться.

Правая сторона гостиной заканчивалась старомодной кухней с дубовыми шкафами, которые соответствовали большому круглому столу и стульям на той же стороне. На полу лежал разноцветный плетёный коврик, над раковиной на окне стояли растения, а в воздухе присутствовал аромат корицы. На пергаментной бумаге было разложено овсяное печенье, а на столешнице стояли мука, сахар и бутылка ванили.

Она сама испекла печенье? Не в силах удержаться, он взял одно. Теплое и требующее продолжительного жевания, оно вернуло его в воспоминания о выходных в доме его бабушки в деревне. Как и у Кари, у бабушки был гостеприимный, заполненный друзьями и семьей дом. Контраст с его мрачной и одинокой квартирой был пугающим.

– А где...

С полотенцем, перекинутым через руку, Кари появилась из-за угла на кухне. Она попыталась нахмуриться на него, но в ее глазах искрился смех.

– Плохой Мастер! Это для детей.

– И оно очень вкусное.

Он коснулся ямочки, появившейся на ее щеке, пока она старалась не улыбаться.

– Ты можешь называть меня Дэном, ты же знаешь. Формальности сохраним для клуба. И секса.
– Он улыбнулся, увидев, как она покраснела.
– Да, для секса просто обязательно.

– Ну, ладно. Спасибо.

Она махнула рукой на столешницу.

– Можешь брать, сколько хочешь. Я много сделала. Может, я могу предложить тебе легкий ужин? Или бутерброд?

Прирождённая воспитательница.

– Нет. Я...

Желудок заурчал, выдавая его. Кари рассмеялась и вытащила хлеб и мясо из холодильника.

– Горчица? Майонез?

– Только горчица.

Прислонившись к дверному косяку, он наблюдал за тем, как она суетилась для него. Мэрион редко готовила - она считала, что он сам был в состоянии приготовить себе еду. Но они...

– Что случилось?
– Кари коснулась его щеки мягкими пальцами.
– Ты выглядишь таким несчастным.

– Ничего.

Нет. Коп может использовать отговорки, но Дом должен быть честным с самим собой. И со своей сабой.

– Я подумал о своей жене. Она не любила готовить.

– Ох.

Кари погладила его пальцами по щеке, а затем вернулась к бутерброду. Через минуту, она протянула ему тарелку с сандвичем, налила стакан молока и повела его к большому дубовому столу.

– Садись, поешь, а я пока соберу выпечку.

Он как раз заканчивал со своим бутербродом, когда она присоединилась к нему за столом еще с парочкой печенья на тарелке.

– Ты читаешь мои мысли, - беззастенчиво сказал он.

– Мужчины, кажется, любят сладкое.

И сладких женщин, таких как Кари. Черт, как же она его притягивала. Он не должен увлекаться. Ему нельзя.

Она откусила от сломанного печенья, и взгляд её голубых глаз устремился на него.

– Расскажи мне о смерти твоей жены, Дэн. Как произошел несчастный случай?
– мягко спросила она.

Его желудок сжался, еда внутри превратилась в жесткий комок.

– Ее занесло, она съехала с дороги и врезалась в дерево.

Кари склонила голову набок. Если она продолжит задавать вопросы, то это будет выглядеть так, словно она намеренно сыпет соль ему рану. Ужасно грубо. Но он напомнил ей о её сестре. Когда ребёнок Ханны родился мёртвым, все говорили, что она справится с этим, однако долгое время она ни с кем не разговаривала. А ведь раньше Ханна, как правило, делилась каждой своей, даже маленькой мыслью или болью.

Приехав через неделю, Кари попыталась достучаться до неё. В итоге, Ханна накричала на свою сестру и, заплакав, наконец, смогла поделиться своими запутанными эмоциями и чувствами. Помимо горя, Ханна чувствовала себя виноватой в каких-то глупостях: затяжка сигаретой, слишком активный образ жизни, нездоровая пища. Завидуя каждой матери со здоровым ребёнком, она ненавидела их, ненавидела Бога, ненавидела своего мужа, который почему-то не смог помешать смерти. Ханна говорила и плакала, и снова говорила. Только после этого она смогла по-настоящему оплакать потерю своего ребенка.