Темная принцесса

— Я собираюсь сесть на байк, а ты последуешь за мной. Папа хочет, чтобы его принцесса снова была заперта в своем замке, и так все и будет.

— Может быть, я была неправа, — бормочу я, когда он наконец отпускает меня и делает шаг ко мне. — Может быть, никто тебя не недооценивал. Может быть, ты просто холодный, бессердечный придурок.

Он резко втягивает воздух при моих словах, но это единственная реакция, которой он меня одаривает, прежде чем пинком снять мотоцикл с подставки и вытолкнуть его из гаража, закрывая и запирая за собой дверь.

Перекидывая ногу через чудовище-машину, он бросает на меня взгляд, в его глазах ярко светится едва завуалированная угроза того, что он может сделать, если я откажусь от его инструкций.

— Прячься, сколько хочешь, дьявольский мальчик. Я вижу тебя. Я вижу твою маску, твое притворство. Твою ложь.

— Садись на гребаный мотоцикл, — шипит он.

За неимением другого выхода я наконец-то делаю, как мне сказали.

Ставя ногу на маленькую ручку, я перекидываю ногу и устраиваюсь позади него, чертовски желая, чтобы прямо сейчас между нами был какой-нибудь барьер.

Его задница идеально располагается между моих бедер, и я молча проклинаю его.

— Надень это, — требует он, передавая мне шлем. — И затяни его потуже.

— Да, босс.

Я делаю, как мне сказали, и к тому времени, как эта штука закреплена у меня на голове, двигатель подо мной урчит, а Деймон нетерпеливо ждет взлета.

— Держись.

— Я держусь, — сладко говорю я, мои пальцы обхватывают ручки по обе стороны от моих бедер.

— Я не это имел в виду, — рычит он, протягивая руку назад и обхватывая пальцами мои запястья.

Мои руки отрываются от байка, и в мгновение ока мои руки обвиваются вокруг его талии, мои ладони прижимаются к его напряженному прессу.

— Нет, я— Я пытаюсь высвободить руки, но он держит меня слишком крепко.

— Делай, как тебе говорят, Каллиста.

— Я ненавижу тебя, — киплю я. — Я действительно чертовски ненавижу тебя. — Эти слова настолько далеки от правды, что смехотворны, но прямо сейчас это именно то, во что я хочу, чтобы он поверил.

— Хорошо. Ты должна.

Прежде чем я успеваю даже подумать о том, что на это ответить, он заводит двигатель, и у меня нет другого выбора, кроме как держаться изо всех сил, пока он мчится по сонной улице на опасной скорости.

Если бы я не знала ничего лучше, я бы сказала, что он пытался убежать от своих демонов. Но мы все знаем правду. Он направляется прямо к ним.

18

ДЕЙМОН

За свои почти восемнадцать лет я пережил несколько адских ситуаций. Но сидеть на своем мотоцикле с девушкой, которую я жажду больше всего на свете, обвившейся вокруг меня, и держаться изо всех сил — это одна из самых мучительных ситуаций, которые я когда-либо переживал.

Я должен был оставить ее держаться за ручки. Но моя потребность в ее прикосновениях, даже сейчас, слишком велика, чтобы отрицать.

К тому времени, как мы подъезжаем к дому Эвана, у меня болит челюсть от того, что я стискивал зубы всю обратную дорогу до города.

Меня сжигает потребность развернуться и снова забрать ее. Но как бы сильно я этого ни хотел, я знаю, что не могу. Все это время я знал, что Калли не была и никогда не могла быть моей. Я знал, что этот день настанет, я просто изо всех сил старался отодвинуть это на периферию своего сознания и притвориться, что этого не существует.

Ее хватка на мне ослабевает, когда я замедляю мотоцикл и подъезжаю к высоким воротам, которые охраняют эту часть поместья Чирилло.

Солдаты в черном с головы до ног появляются в ту же секунду, как они открываются, что свидетельствует о правдивости слов Эвана о дополнительной безопасности.

Поднимая забрало, я позволяю им увидеть мое лицо, прежде чем они поднимут оружие, которое, более чем очевидно, спрятано у них под куртками.

— Деймон, — приветствует старший из двух.

Не в настроении наверстывать упущенное, я киваю головой и выхожу вперед.

Короткая поездка до дома — самая мучительная в моей жизни. Боль пронзает меня, когда я представляю, как она проходит через парадную дверь всего за несколько секунд и даже не удосуживается оглянуться.

Так и должно быть. Но это не имеет значения, потому что это разорвет меня в клочья.

В тот момент, когда я останавливаюсь, открывается входная дверь, и выходят Эван и Нико, их взгляды прикованы к нам, когда они спускаются по ступенькам к нам.

— Я сказал, верни ее в целости и сохранности, — усмехается Эван, глядя на мотоцикл, на котором я, очевидно, не должен был ехать под нами.

— Мы здесь в целости и сохранности, не так ли? — Огрызаюсь я, заставляя его брови взлететь при моем отношении.

Обычно я не из тех, кто говорит что-либо, особенно о работе. Но, похоже, Калли изменила меня сильнее, чем я думал, потому что прямо сейчас я бы рискнул и наставил пистолет на своего младшего босса, если бы это означало, что я мог бы удержать ее.

— Осторожно, солдат, — предупреждает Эван, в его глазах мелькает беспокойство.

Я выключаю двигатель, и руки Калли, наконец, отпускают мое тело.

Горе захлестывает меня, обещание темноты прямо на горизонте угрожает поглотить меня целиком.

Мне нужно попасть домой, прежде чем это случится. Я отказываюсь позволять кому-либо еще видеть, как уход от нее, притворяющийся, что она ничто, притворяющийся, что прошедшая неделя ничего для меня не значила, убивает меня.

— Папочка, — поет Калли чертовски сладким голосом, прежде чем прыгнуть в его объятия.

Я ничего не могу с собой поделать, но оцениваю ее действия с двух сторон. Они такие… ненастоящие.

Но тогда, я думаю, мои сейчас тоже такие, поскольку я держу свою стальную маску на месте.

— Я полагаю, ты не доставила Деймону слишком много проблем, — говорит Эван, в его тоне слышится веселье.

— Если ты имеешь в виду, была ли я мила с парнем, который неделю держал меня в плену, то нет, не слишком.

— Что ж, ты в безопасности. Это все, что имеет значение.

Она недовольно соглашается с этим утверждением, прежде чем повернуться ко мне.

В ту секунду, когда ее глаза встречаются с моими, все, чего я когда-либо желал за последние десять лет, разлетается в клочья. Я надеялся увидеть ненависть в ее глазах, гнев, разочарование. Но то, что смотрит на меня в ответ, просто… пустота. И это поражает меня сильнее, чем я когда-либо думал.