Темная Звезда
Шрифт:
Он ответил очень тихо и серьезно:
— Конечно же, вижу…
Они гнали коней крупной рысью, уже понимая, что не успевают. Шандер с трудом сдерживался, чтоб не послать отряд в галоп, но ум раз за разом одерживал победу над сердцем. Загнать лошадей означало оказаться в поле пешком за несколько вес до тех, кому они должны помочь. Только владея собой, они могли еще надеяться на успех.
Он взял с собой около сотни «Серебряных», всех, кто подчинялся ему и Стефану, всех, кто был свободен от дежурства и в этот
Если они со Стефаном правы в своих догадках, а никаким другим образом объяснить адресованное Михаю послание лично он, Шандер Гардани, не возьмется, то сторонники тарскийского господаря могут напасть на Рене и Илану в четырех местах. Вряд ли они будут рисковать и собой, и возможными заложниками там, где все как на ладони.
Логичнее всего было бы захватить самого легата еще до встречи с таянцами. В горах, если взяться за дело с умом, можно спрятать не одну тысячу человек, там каждый камень становится защитой, а каждая расщелина неприступной твердыней. Но, с другой стороны, взять заложником высокопоставленного клирика — объявить войну Церкви. Быть отлученным и проклятым вряд ли захочет даже Годой. Если же Михай целит в Илану или, что вернее, в Рене (комбинация «Сломанный клинок» означает пленение вождя), то о горах надо забыть.
Лично он, Шандер, видит только два места, пригодных для засады. Это Козий лог, находящийся в полутора весах от Гелани, и Тисовая падь, от южного конца которой до Всадников рукой подать. Да, он бы ждал врагов в Тисовой пади, через которую, если он правильно прикинул время, его друзья проезжали, когда они со Стефаном садились играть. Если что-то должно было случиться, оно уже случилось. Возможно, им предстоит долгая погоня по горам, но это все-таки лучше, чем найденные в пади трупы. Только не это! Хватит в Таяне смертей. А когда он вернется, чем бы ни кончилось дело, он убедит короля казнить Годоя. Или же убьет его своими руками, и пусть будет что будет!
Шандер оглянулся на «Серебряных», они, хвала Творцу, отличались неутомимостью волков. Нет, положительно, эту партию еще можно выиграть.
— Послушай меня, Илана, — Рене взял принцессу за руку, — мы сейчас спустимся с холма, и ты скажешь, что ошиблась, что все тебе почудилось… Я понимаю, что ты привыкла отвечать за свои слова, — герцог неправильно истолковал робкий жест Ланки, готовой признаться, что она НИЧЕГО не видела, — но нам нельзя сейчас пугать людей. В Таяне обсудим все со Стефаном и с Гардани. Скоро вернется и Роман, он наверняка знает о Всадниках больше нас. А теперь молчи. — Принцесса и так потрясенно молчала, и Рене добавил уже мягче: — Не думай, что это чья-то смерть. Нас предупредили об опасности, а кто предупрежден — тот вооружен. Надо думать, а не плакать. Ну, ты ведь у нас умница….
На этот традиционный мужской аргумент Илана также ответила традиционно — она улыбнулась. Если бы кто-то еще два месяца назад сказал Ланке, что она будет счастлива ехать на одной лошади с другим человеком,
она бы рассмеялась недоумку в лицо. Но сейчас ей хотелось растянуть эти мгновения на день, на год, на столетие.Единственное, чего не понимала принцесса, — это слов Рене о Всадниках. Она ничего не видела, но думать, что герцог ее разыгрывает, было невыносимо. Кроме того, и лицо Рене, и его голос убеждали, что он воспринял слова Иланы более чем серьезно. Она была готова поверить, что он-то как раз и ВИДЕЛ лицо Всадника, а это значит, что он… обречен?!
— Я ненавижу себя за то, что втянула тебя в это, — до ожидавших их на дороге придворных и телохранителей оставалось всего ничего, и Илана говорила тихо, почти шептала: — Никогда себе этого не прощу!
— О чем ты? — искренне удивился ее неподражаемый спутник. — Если верить легенде, то не увидеть Всадника тот, кому это предназначено, не может. Ну, произошла бы это не сейчас, а через ору или две. Вот и все. И… неужели он показался тебе таким уж страшным?
— Я… Я не успела рассмотреть…
— Конечно же, не успела, — рассмеялся Рене, привычно откидывая со лба белую прядь, — ты его увидела, ты знала, что это страшно, и испугалась. А надо было не бояться, а посмотреть повнимательнее. Знаешь, Ланка, я давно убедился, что избежать страха, убегая от него, нельзя. Надо идти навстречу. Не безоружным, конечно, но навстречу. И тогда в восьми случаях из дюжины поймешь, что бояться нечего, а еще в трех справишься с бедой. Разумеется, если встанешь к ней лицом к лицу, а не позволишь ударить себя в спину…
— Но есть еще и последний случай, — прошептала Ланка.
— Верно, есть. Но от смерти лекарства еще не придумали. И до самого смертного мгновения нам не дано знать, действительно ли оно смертное. Наше дело драться до конца, что будет потом, решать другим.
— Я, кажется, понимаю, — прошептала девушка.
— Вот и славно. А теперь молчи и улыбайся. А говорить буду я. Что это вы, сударь, — смотрите на нас с такой опаской? Мы ведь не с чумного корабля.
— Но вы его в-в-видели? Видели? — пробормотал иссохший вельможа в коричневом.
— Видел. Облака на горизонте. Там, наверху, ветер и солнце бьют в глаза, так что можно увидеть все, что угодно. Принцессу подвело ее воображение. Она знала, что Всадники недалеко, потом эта череда смертей в ее семье… Все это вполне объяснимо.
— Да, наверное, — пробормотала Илана, поспешно заправляя сверкающие волосы под жемчужную сетку, — я… мне померещилось.
— И это неудивительно. Смотреть вдаль, да еще против солнца. Не привыкни я к этому в море, тоже что-нибудь увидел…
— Так это был обман зрения, помноженный на воображение, — с облегчением вздохнул вельможа, — похоже, мы действительно начинам шарахаться от собственной тени.
— Осторожность все же лучше беспечности, — откликнулся Аррой, — но мне кажется, мы становимся невежливыми — если не поторопиться, посланцы Архипастыря прибудут к месту встречи быстрее нас.
Дальше ехали молча. Илана, вспомнив о том, что за ней следят сотни глаз, а не только голубые очи герцога, вспыхнула до корней волос и присоединилась к двум замужним дамам, навязанным ей в качестве спутниц. Курицы эти не придумали ничего умнее, чем окружить принцессу заботой. Одна настойчиво предлагала хрустальный флакон с нюхательной солью, другая пустилась рассказывать о том, как она в годы своей юности столкнулась с собственной тетей, уже несколько лет, как лежавшей в могиле.