Темнейшее желание

— Нет, — возразил он, качая головой. — Тебя никогда. Ненависть Петры привела ее сюда. Ее упрямство.

— Ну вот, видишь. Ты не виноват.

Его глаза сузились.

— И тем более не ты.

Она погладила его колено.

— Тогда, ладно. Мы пришли к соглашению. Мойры и Петра будут нести этот позор.

Боль исказила его лицо, и она поняла — он хотел согласиться с ней, но боролся с этим. И она осознала. Предсказания Мойр преследовали его так долго, что он собирался взвалить на себя вину.

— Что-то необходимо сделать, — сказал он. — Угрозу нужно устранить.

— Я знаю, Повелители Преисподней придут на зов.

Он кивнул.

— Ты права.

— Всегда. — Если кто-то может бороться с этой новой угрозой, так это Лорды… однажды они справятся с этим.

Кейн быстро поцеловал ее в губы, в глубине его глаз все еще оставалась боль, но сейчас там также была решимость.

— Я думаю, ты просто манипулируешь мной.

— Я? — спросила она невинно. — Никогда.

Еще один поцелуй.

— Никогда не меняйся.

Глава 35

Жозефина и Кейн провели остаток ночи, защищая дворец. Жуки расползлись по земле, и люди, в порыве отвращения боролись друг с другом, стараясь избежать столкновения с мелкими насекомыми, даже когда они пытались штурмовать стену, пытаясь добраться до Жозефины.

Когда те и другие успокоились, когда все, наконец, стихло, и о раненных позаботились, Жозефина была так измучена, что едва могла держать свою голову поднятой. Так много крови… так много насилия…

Кейн заключил ее в объятья и отнес в свою бывшую спальню.

— Я сожалею о том, что сказал тебе отец. Он был не прав, ты же знаешь.

— Теперь. Знаю.

— Он никогда не ценил тебя, и это его косяк, а не твой.

Слова, похожие на те, что она сказала ему раньше. Умный мужчина, для борьбы с ней использует ее же методы, прекращая любые споры на своем пути.

Кейн поцеловал ее в висок.

— Ты должна поспать.

— Нет.

— Ну, тогда, я должен обработать твои раны, не хочу, чтобы тебе было больно.

— Я сама их обработаю.

— И ты все еще будешь чувствовать боль. Вот чего я пытаюсь избежать.

— Я могу справиться с болью.

— Но ты не должна. — Кейн поднял ее на ноги и прижал артерию, бегущую вверх по ее шее.

— Не смей… — Бросив свирепый взгляд, Жозефина рухнула на мягкий диванчик.

Решительное выражение на лице Кейна было последним, что она увидела.

Когда Жозефина намного позже пришла в себя, Кейн все еще был с ней. Он прижимал телефон к уху.

— Теперь ты знаешь тоже, что и я. И прости, дружище. Я сожалею, что так получилось. — Пауза. — Я все еще хочу, чтобы ты пришел. Обстоятельства одинаковы в обоих мирах, так что здесь женщины не будут в большей опасности.

— Кейн, — прохрипела она.

Он повернулся лицом к ней.

— Для меня, — сказал Кейн и разъединил сигнал. Его карие глаза были наполнены чувством вины. — Я только что разговаривал с Люциеном. Уильям и его дети недоступны. Жуки достигли человеческого мира. Никто точно не знает какой вред они нанесут.

Пока говорил, он подошел к девушке и сбросил рубашку.

— Дверь заперта. Солдаты, которым я доверяю, патрулируют. — Кейн потянулся, чтобы расстегнуть ее блузку. — Ты злишься на меня?

— Да.

— Хочешь, чтобы я остановился?

— Нет. — Легкое безумие никогда не скрывало интенсивность ее желания к нему.

Зрачки расширились, он опустился на нее сверху. Теплая кожа к теплой кожи, распаляло в ней желание.

— Кейн, я должна, признаться. Думаю, что я… люблю тебя, — произнесла Жозефина, вплетая руки в его волосы. — Как ты к этому относишься?

На мгновение, он закрыл глаза, вид полного блаженства озарил его прекрасные черты лица.

— Я не знаю как выразить то удовольствие, которое приносит мне мысль о том, что ты любишь меня, но дорогая, я хочу чтобы ты была уверена. Это не правильно с моей стороны, но…

— Неправильно? Мы женаты.

Его лицо омрачилось. Замолчав, он наклонил голову и поцеловал пульсирующею венку у основания её шеи, стратегический шаг, отвлекающий от заданного вопроса, но она… не станет… о!

Его язык прошелся по ее ключице, прежде чем опуститься ниже и поиграть с ее грудью. Все это время его руки умело срывали одежду с её тела, пока Динь не осталась полностью обнажённой. Затем его руки оказались свободны, чтобы касаться ее в другом месте… повсюду.

Каждое нежное прикосновение и непристойная ласка, мягче здесь, тверже там, напоминало о его безграничной власти над ней. Он мог возвести ее к вершинам, о которых она и не мечтала.

— Я не сжалюсь над тобой, — пообещал он.

— Я не хочу милосердия.

— Чего ты хочешь?

— Тебя. Только тебя.

Он целовал внутреннюю сторону ее бедра. Когда услышав ее слова, и взглянул на нее. Его глаза излучали тепло.

— Ты получишь меня. — Он устремился вниз, накрывая своим ртом ее естество, его язык ворвался внутрь, требуя, доминируя. — Я твой.

После этого он перестал действовать неторопливо. Также он перестал действовать мягко.

Он возился с ремнем на своих штанах; через секунду материал был сорван, и Кейн вошел в нее. Динь изогнулась в спине от пронзившего её удовольствия.

— Скажи мне, — приказал он, двигаясь в ней, морщинки неуверенности залегли у его глаз.

Она знала, что он хочет.

— Я люблю тебя.

— Уверенна?

— Конечно, уверенна.

— Скажи опять.

— Люблю тебя.

Ее слова стали топливом для уже бушевавшего огня. Он стал мужчиной, одержимый потребностью с желанием, первобытным и великолепным, ведя ее выше и выше, пока всё что она смогла, это только кричать от удовольствия.

Кейн закричал с ней.