Темнейший князь

Певучим голосом он сказал:

— Кто-то забыл о брачном периоде.

Вот черемуха (черт).

— Ответь на мой вопрос об этой девушке, и я могу… могу!.. открыть кондитерскую при случае. Как на каникулы. И каждый раз перед сном.

Уильям вздохнул, и она решила, что надавила слишком сильно, и он просто вырабатывает стратегию, как сбежать. Вместо этого он к ее удивлению сказал:

— Я только думал, что люблю Джиллиан в романтическом плане. Если бы так и было, то я бы дождался ее. Но из-за страха проклятия продолжал спать с кем попало. Это должно было мне подсказать, что я совершил ошибку, и нам суждено стать друзьями, а не спутниками жизни. Увы. Позже, когда она вышла замуж за другого, моя гордость была уязвлена больше, чем сердце. Еще одна подсказка, которую я не заметил. Потом поцеловал ее и понял, между нами нет искры.

Когда Санни провела кончиками пальцев по его груди, почувствовала биение сердца.

— Между нами определенно пробежала искра.

— Нет, сандей, между нами огненная буря.

«Так и есть. Я плавлюсь…»

Затем мысль промелькнула в ее голове, и она задержала дыхание. Вдруг она его спутница жизни? Вдруг он влюбится в нее?

Затем ее сердце подпрыгнуло. Она хотела его любви, несмотря на проклятье? Вот, дельфиниум (дерьмо). Проклятье. Он не позволили себе любить Джиллиан из-за этого. Возможно также не позволит себе влюбиться в Санни. Или нет? Ха! Если у кого и была возможность убить его, так это у Санни и ее рога. Уильям еще сильнее может побояться проклятья.

Слова полились из нее потоком.

— Ты можешь расслабиться. Я на пятьдесят… даже шестьдесят… нет, семьдесят… эээ, девяносто процентов уверена, что проклятье меня не коснется.

Его сердце забилось быстрее под моей рукой.

— Объясни.

— Некоторые бессмертные пуленепробиваемы. Я непробиваема на проклятья, потому что мой рог не только канал, но и сифон. Заклинания и проклятья на меня не действуют.

Разные эмоции сменяли друг друга на его лице. Надежда. Сомнение. Волнение. Страх.

— Ты можешь сифонить мое проклятье?

— Боюсь, нет. Оно было частью тебя так долго, чтобы засело слишком глубоко. Забрать его значит убить тебя, как удаление демона убивает одержимого. После этого тебе понадобится что-то вроде духовного лейкопластыря, а это не моя специальность.

Сначала он излучал надежду, затем разочарование. Первое согрело ее, второе же прогнало все тепло, оставив замерзшей.

— Расскажи мне о своем детстве, — сказала она, желая и отвлечь его и узнать что-то интересное.

Уильям напрягся.

— Я не помню своего детства.

Серьезно?

— Ни одного воспоминания?

— Только одно. — Просунув руку под ее колено, он перекинул ее ногу через свою, прижимаясь ближе к Санни, словно ему необходим якорь, чтобы продолжить. Но это не могло быть правдой. Или могло? — Я видел это воспоминание во снах, — продолжил Уильям надломленным голосом, что совсем на него не походило. — Посланница говорит мне и другому мальчику, что любит нас, но нам не следовало появляться на свет. Позади нее появляется безликий мужчина и вонзает клинок ей в сердце. Затем память становится пустой.

— О, Уильям. Мне так жаль. — Ужасно говорить такое ребенку! Или кому-либо еще. — Между прочим, я очень рада твоему рождению. — Чтобы доказать это, Санни поцеловала его в уголок губ. Один раз, два.

Заветный мужчина приподнял подбородок, чтобы дать ей лучший доступ, и она покрыла поцелуями его лоб, виски, кончик носа.

— Я поделился воспоминанием с Гадесом, и она сказал забыть ту женщину и мальчика. — Чем больше он говорил, тем легче, казалось, лились из него слова. — Я никогда не должен был говорить об этом, потому что и у стен есть уши, и, если кто-то узнает о моей связи с тем мальчиком, или я когда-нибудь с ним встречусь, часть меня умрет.

И все же он сказал ей. «Я не просто ему нравлюсь. Он заботится обо мне».

— Спасибо, что доверился мне, — сказала она, продолжая растекаться лужицей. — Что случилось с остальными твоими воспоминаниями?

Негодование застлало его глаза.

— Я верю, что кто-то их стер. Просто не понимаю почему.

— Эээ, существует совсем немного способов стереть память бессмертного. Подобно конечностям, воспоминания могут восстанавливаться. Есть ли исключения? Да. Но предполагаю, что твои воспоминания скрыты магией, а не стерты, тогда я могу тебе помочь. Возможно. Проблема в том, что я не чувствую в тебе проклятья. — Санни вспомнила барьер, который почувствовала, когда впервые прикоснулась к книге. Бодрый после пары оргазмов, ее разум впервые за вечность прояснился, ответы возникли сами собой. Взволнованная, она сказала: — Думаю, ведьма выбрала магический ограничитель.

Уильям нахмурился.

— Объясни.

— Женщина, которую ты любишь, убьет тебя, но только после того, как ты в нее влюбишься, верно? Ну, Лилит позаботилась, чтобы проклятье невозможно было снять с тебя, только с женщины. — Она снова зевнула, ее волнение не шло ни в какое сравнение с навалившейся усталостью.

Ее веки становились все тяжелее и тяжеле. Слишком сложно сопротивляться.

— Уильям, — сказала Санни вяло. — Думаю, я вот-вот засну… не могу остановиться. Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как я… — Мир погрузился во тьму, и она больше ничего не знала.

Глава 22

«Ненавидь своих близких».

Уильям несколько часов держал спящую Санни, его тело было полностью удовлетворено впервые за… вечность? Чудо, учитывая, что у них даже не было секса. Единорог действительно был, ну, единорогом. Единственным в своем роде. «И моим».

Лунный свет просачивался через окно, окрашивая золотом ее мягкие во сне черты лица. Видел ли он когда-нибудь более восхитительное зрелище? Она не напрягалась, не боялась.

Он возбудился, готовый для еще одного раунда… когда он не был готов с ней?.. но скорее убьет себя, чем ее разбудит.

Он вспомнил, какой усталой она выглядела в первую их встречу. До сих пор Уильям не понимал, что проблемы с доверием не давали ей спать по ночам.

Когда она последний раз спала настолько глубоко, словно мертва для всего мира? Удивление в ее тоне, когда она отключилась… Должно быть прошли годы, даже столетия.

Острая боль грозила разорвать его надвое. Что ему делать со своим единорогом?

Впервые он не знал, что делать дальше. А зачем? С Санни он жил настоящим, полностью поглощенный зрелищем, как она открывает для себя удовольствие, которое можно получать с партнером. Такое откровение!

Единственный недостаток? Она так и не призналась, что он ей небезразличен. Это не имеет значение. Им лучше не испытывать симпатию друг к другу прямо сейчас. Но этот недостаток его чертовски беспокоил. Санни узнала его получше, поэтому не должна быть безразличной. Было бы несправедливо, поскольку она вызвала у него чувства к себе.