Темница тихого ангела

– Я рад, – произнес Торганов.

– И я тоже, – согласился Пал Палыч, – решение принималось непросто, но у нас сейчас книжки пишут все кому не лень, а настоящих талантов – раз-два и обчелся. А вы уже признанный Западом автор. Конечно, есть проблемка в том, что вы проживаете в Штатах, но и это поправимо.

– В каком смысле? – не понял Николай.

– Не бойтесь, – улыбнулся Шабанов, – ничего, что ограничило бы вашу свободу передвижения и выбор места проживания, вам не грозит. Просто предстоит ряд определенных процедур. Во-первых, надо поменять ваш старый советский паспорт на российский. Это для вас за один день сделают. Во-вторых, надо создать вам определенный имидж: дескать, вы не эмигрант, сваливший когда-то в Америку, а самый настоящий патриот, активно участвующий в общественной жизни страны. Вы должны войти в состав какой-нибудь общественной организации и проявить себя.

– Я не собираюсь вступать в какую-либо партию, – попытался отговориться Торганов.

– Николай Александрович, вы меня не поняли. Вас включат в состав какой-нибудь общественной комиссии сообразно вашим увлечениям или образованию. Ваша основная специальность какая?

– Вообще-то я – юрист. Более четырех лет проработал в известной адвокатской конторе.

– Это просто замечательно! – обрадовался Шабанов. – Тогда и думать ни о чем не надо. Мы включим вас в состав Общественной палаты… Хотя нет, лучше в состав Комиссии по помилованию. Делать ничего не придется, другие люди будут рассматривать прошения, изучать их и принимать решения, а вы, как, впрочем, и другие члены комиссии, будете просто ставить свою подпись под протоколом заседаний. Возглавляет комиссию академик Локотков Василий Ионович, дважды Герой Социалистического Труда – замечательный старикашка, он в свое время создавал химическое оружие для Советской Армии.

Торганов не знал, что отвечать. Понимал только, что решения ждут от него именно сейчас, не решения даже, а простого согласия, потому что решено все давно. Вполне возможно, что и отец приложил к этому руку.

– Я, разумеется, не против, – произнес Николай, – только ведь я постоянно проживаю в Штатах, там у меня и работа, обязательства перед издателями и продюсерами… Потом…

– А какая разница, где жить! – перебил его взбудораженный Пал Палыч. – Работайте здесь, вам создадут все условия. Выпустите еще несколько книг массовым тиражом. Издатель только рад будет.

Шабанов посмотрел на Витальева, и тот кивнул.

– Конечно, буду. Еще как! А когда премию вам вручат, знаете, как ваши книги расходиться будут!

– Не расходиться, а разлетаться! – уточнил Пал Палыч. – И потом, эта общественная нагрузка не отнимет много времени. В Нью-Йорк можете летать, когда вздумается. Потерпите месяцев восемь, пока Госпремию не получите, а потом выйдете из состава комиссии.

– Ну, если так, то возражений у меня нет, – согласился Николай.

И тут же почувствовал, как заныло сердце, словно он совершает какую-то страшную ошибку. То же самое Торганов чувствовал накануне свадьбы с Джозефиной.

– Вот и славно, – произнес, поднимаясь из кресла, Шабанов, – завтра я доложу о вашем согласии, а на следующей неделе вас официально введут в состав Комиссии по помилованию.

Пал Палыч протянул руку Николаю, а потом Витальеву. Но обратился к одному лишь Торганову:

– Ладно, оставайтесь здесь, а я вернусь в городскую квартиру. Все эти эстрадные звезды мне не по душе. Сейчас они напьются, обкурятся, обколются, кокаину нанюхаются и начнут в бассейн прыгать. Ребята мои последят, конечно, чтобы никто не утонул или от передозировки не загнулся. А вы, Коля, проконтролируйте Алису. Она девочка хорошая, подобными делами не увлекается, но сегодня у нее день рождения – многие к ней приставать будут, дескать, давай выпьем или заплыв устроим. А в том, что тут оргия начнется, я не сомневаюсь.

– Ой, – встрепенулся Витальев, – тогда я намекну жене, чтобы она уезжала: ей такие вещи лучше не видеть. Скажу ей, что мне надо с Торгановым кое о чем побеседовать, а потому задержусь ненадолго.

Они вышли из дома. На площадке возле бассейна уже начались танцы. Грохотала музыка, мигали разноцветные лампы. Торганов увидел среди толпы Алису: она была уже без пиджака и танцевала с бокалом шампанского в руке. А в опасной близости от нее покачивался длинноволосый неопределенного возраста человек, уже потерявший где-то свою рубашку.

Дочь Пал Палыча тоже увидела Николая и помахала ему рукой, подзывая к себе. Она даже крикнула что-то, но сквозь грохот музыки ничего не было слышно. Алиса поняла это, улыбнулась и послала Николаю воздушный поцелуй.

Вскоре вернулся Витальев, радостный от того, что не пришлось долго уговаривать жену.

Издатель и писатель обогнули бассейн, попросив официанта перетащить к ним один из столиков и пару стульев. Вскоре они сидели под пальмой, потягивая виски и наблюдая, как в мигании разноцветных огней колышется людская толпа. Алису не было видно, зато некоторые из приехавших девушек уже сбросили платья.

– Сейчас начнется, – обрадовался Витальев.

Но первым в бассейн сиганул все-таки мужчина: держа в руке бутылку шампанского, некто в светлом костюме разбежался и прыгнул, согнув ноги в коленях. Вынырнув, он тут же поднес бутылку ко рту и начал пить, захлебываясь пеной. Тут же посыпались в бассейн и остальные: полуголые девушки и мужчины в брюках и без оных.

– Роскошное зрелище! – восхитился Витальев и, закинув голову, сделал большой глоток виски прямо из горлышка.

На мгновение Торганову показалось, что он увидел Алису. Девушка со светлыми волосами и в темном обтягивающем платье вошла в воду и поплыла через бассейн.

– Пойти, что ли, и мне искупнуться? – произнес издатель и обернулся к Николаю: – Вот так теперь в России веселятся: это вам не цыганский хор с медведем!

– Можно и цыган вызвать, и медведей на велосипеде, – сказала Алиса, появляясь над бортиком бассейна.

Торганов помог ей выбраться из воды и подвел к столику. Мокрое шелковое платье так облепило ее, что казалось: на Алисе нет никакой одежды.

– Это еще только начало, – сказала она, недовольно глядя на издателя.

– Эх, была – не была! – закричал Витальев, вскакивая со стула, срывая с себя пиджак и сбрасывая ботинки. – Один раз живем! – заорал он, устремляясь к бассейну.

Зажал нос пальцами и прыгнул в воду.

Алиса обхватила шею Торганова двумя руками, прижалась к нему мокрым телом и, ловя губы Николая, прошептала:

– Я хочу тебя прямо сейчас.

Глава седьмая

Весь следующий день они провели в постели. То, что произошло накануне, Торганов старался не вспоминать, хотя не видел ничего ужасного в том, что они, обнявшись, рухнули на подстриженную траву газона под низкорослыми пальмами. Алиса стянула мокрое платье, а он в спешке избавился от смокинга и брюк, потом они целовались, а когда стали заниматься любовью, загрохотали петарды и ракеты, в небе рассыпались гроздья салюта и закрутились колеса фейерверков. Стало ясно, как днем, может быть, еще ярче, совсем рядом закричали десятки голосов, а они, не обращая внимания на происходящее, не могли насытиться друг другом. Каждый из них был словно голодный зверь, настигший наконец долгожданную добычу. В тридцати шагах колыхалась толпа, оглашая окрестности стоглоточным гулом. Но Николай и Алиса уже летели к звездам сквозь искры фейерверков и разрывы петард.

Потом, утомленные, они направились в дом: апартаменты Алисы располагались на втором этаже, вход туда был отдельный. Они поднимались по лестнице долго, потому что на середине пути желание снова охватило обоих. Они любили друг друга на ступеньках, потом в коридоре, на пороге спальни и в ванной тоже. За окнами продолжали орать гости, но потом крики стали стихать: кто-то отправился домой, кто-то остался спать на газоне. Ребята из охраны ходили между телами, освещали лица людей, поверженных алкоголем и усталостью, поднимали кого-то, разносили гостей по автомобилям, возвращались и продолжали свое дело. Видимо, они и подобрали платье Алисы и костюм Николая, потому что, когда он рассматривал через окно площадку рядом с бассейном, то ничего не увидел. Вернее, увидел идеальную чистоту. На траве не осталось даже клочка бумаги или окурка. Это было неприятным открытием.