Темное искушение

Я сидела в красном бархатном кресле в самом центре Москвы, выдерживая взгляд этого мужчины сквозь вибрации сопрано оперной певицы, жужжа от водки и очарования, и это было лучшее счастье, которое я когда-либо испытывала.

Чем дольше мы смотрели друг на друга, тем быстрее опьянение распространялось по моей крови. Глядя на него полуприкрытыми глазами, я откинула голову на спинку кресла.

— Я хочу пить.

— Ты пьяна.

Это практически обвинение.

— Ты заставил меня выпить это, — тихо рассмеявшись, сказала я.

— Я не знал, что ты выпьешь это, как клятву братства.

Я улыбнулась, увидев эту картину, исходящую от его губ.

— Ты не можешь все делать по-своему.

Выражение, которое он бросил на меня, говорило, что он абсолютно может, и сухая, властная искра только украла оставшуюся влагу из моего рта.

— Так хочется пить, — повторила я тихим, томным голосом.

Какое-то мгновение он задумчиво смотрел на меня, и в его взгляде было что-то более темное, чем облачная ночь, затем он протянул мне свой стакан, который уже был вновь наполнен. Я думала, что он щелкнет пальцами и на серебряном подносе появится «Перье», но я не собиралась жаловаться на то, что делюсь с ним. Я сделала глоток водки, которая не обжигала так сильно, как его глаза. Вернув ему, я снова обратила свое внимание на сцену, чтобы молча наблюдать и слушать гипнотический голос Лизы.

То ли я была пьянее, чем думала, то ли Лиза все время поглядывала на меня между строк. Она была великолепна, с длинными каштановыми волосами и экзотической внешностью. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что она смотрит не на меня, а на Ронана.

Глава 8 Мила

Basorexia — непреодолимое желание поцеловать.

Во время антракта один из служащих театра сунул Ронану в руку листок бумаги. Он прочел его и положил в карман. Назовите это интуицией, но я знала, что записку написала Лиза.

Когда шторы закрылись и снова зажегся свет, мы направились по коридору к выходу, но что-то заставило меня остановиться. Портрет на стене в яркой золотой рамке. Волосы моей маме были уложены в элегантную прическу, глаза сверкали живым светом. Ронан ждал позади меня, и если он и заметил странное сходство, то ничего не сказал.

Я сглотнула и последовала за ним из театра.

Здесь выступала моя мама. Теперь я точно знала, что, возможно, смогу вернуться и допросить кого-нибудь из сотрудников завтра. Кто-то должен знать, есть ли у нее семья и где я могу их найти.

Обойдя большую часть толпы снаружи, мы прошли мимо старомодной билетной кассы, где мое внимание привлекла пожилая женщина, сидящая на земле, завернутая в тонкое, изодранное одеяло. Ее глаза были полны безумия, и, когда они посмотрели на меня, ее хриплый, испуганный шепот достиг моих ушей.

— Дьявол.

Волосы на затылке встали дыбом, дыхание превратилось в рваный клуб пара. Я остановилась и обернулась, чтобы посмотреть через плечо, будто краснорогий дьявол стоял позади меня, но Ронан схватил меня за руку.

— Ты задерживаешь очередь, kotyonok.

— Прости, — пробормотала я.

Это ведь не то, что она сказала, правда? Сотрясение мозга вызывало галлюцинации?

Мы подошли к машине, но я замешкалась.

— Мне очень жаль, — сказала я. — Я сейчас вернусь.

Развернувшись, я пробилась сквозь толпу обратно к билетной кассе. Когда старуха увидела меня, ее глаза расширились от страха. Она начала вставать, но я попыталась ее успокоить.

— Nyet… druz’ya. [34]

34

Нет… друзья.

Я думала, что сказала «друзья», но она посмотрела на меня так, будто я только что сказала ей, что мы дяди, что было досадно возможно. Я присела перед ней на корточки в туфлях и пальто, достала из сумочки несколько рублей и протянула ей. Мне хотелось отдать ей все свои деньги, но я знала, что если сниму наличные в банкомате, Иван найдет меня и заставит вернуться домой. Я еще не готова улетать.

Женщина настороженно посмотрела на рубли, но потом, словно опасаясь, что они могут исчезнуть, выхватила их у меня из рук. Ее руки были красными и ободранными, и от порыва ветра ее охватила дрожь. Я задумчиво пожевала губу.

Ой, ну его к черту.

Я сняла пальто и накинула ей на плечи. Оно поглотило ее маленькое тело. Я не знала, как Ронан отнесется к тому, что я подарила сумасшедшей бездомной женщине роскошное пальто, которое он только что купил мне, но моя совесть не позволила бы спать в теплой постели сегодня, пока она была здесь в холоде.

Она провела грязными руками по белому меху с выражением благоговения на лице.

— Angel [35] , — выдохнула она. — Ty angel. [36]

35

Ангел.

36

Ты ангел.

Ее вера в то, что я ангел, заставила меня почувствовать себя лучше после комментария о Дьяволе. Возможно, ее разум застрял в сериях "Сверхъестественного".

Я избегала взгляда Ронана на обратном пути к машине, нервничая из-за его реакции и желая, чтобы я все еще была под кайфом. Альберт прислонился к пассажирской двери, настороженно наблюдая за мной и покуривая очередную сигарету.

— Это убьет тебя, ты же знаешь.

Он поднес сигарету к губам и глубоко затянулся.

Я подняла бровь в ответ на вызов.

— Продолжай так курить, и ты разобьешь много девичьих сердец, когда покинешь этот мир.

Он проворчал.

Я наконец перевела взгляд на непроницаемое выражение лица Ронана. Служащий театра, который подавал нам напитки, подбежал и что-то тихо сказал Ронану, который опустил глаза. Я заметила в них намек на раздражение.

— Я сейчас вернусь, kotyonok, — его темный взгляд скользнул по моему телу, лаская и обжигая каждый изгиб, обтянутый тонкой желтой тканью. — Подожди в машине. На тебе нет пальто.

Он направился к выходу из театра, служитель в красном плаще следовал за ним, как комнатная собачонка. Ронан выделялся в толпе не только потому, что люди расступались, как Красное море, пропуская его, но и из-за плавной и мощной походки, будто он владел мостовой под своими ногами. Вид его темного силуэта среди падающих шквалов послал что-то плотное и томное к каждому нерву под моей кожей, как устойчивый сигнал сердца на жизнеобеспечении.

Чувствуя себя неуверенно, я повернулась к Альберту, который действительно закатил глаза. Очевидно, я не очень скрывала, что оцениваю его босса. Мои щеки раскраснелись от холода, но кровь горела, и я прислонилась к машине рядом с ним. Моя рука коснулась его, и он посмотрел на меня так, словно я только что вызвала его на состязание в плевках.