Темное небо. Книга первая. Тень дракона

Старухи снова переглянулись и замолчали.

– А вот ему поделом! – Вдруг сказала до этого молчавшая.

– Ой, Валя, нельзя так говорить! Пусть земля ему будет пухом.

– Поделом ему, кобелю! – Старуха грозно сверкнула глазами и поднялась со скамьи. Не обращая больше ни на кого внимания, она пошла к последнему подъезду.

Олег проводил ее взглядом и вновь посмотрел на скамью. Бабки о чем-то шушукались, о нем они уже забыли.

– Извините, уважаемая, – Олег догнал старуху, когда она поднималась на крыльцо. – Могу я с вами поговорить?

– Об этом гаденыше? – Сурово спросила та, позвякивая ключами в кармане. – Нет, не хочу я о нем разговаривать! – Она зашла в подъезд и поднялась на лестничную площадку второго этажа. Открыла дверь своей квартиры и оглянулась на Олега, стоявшего внизу. – Ладно, проходи.

– Как вас зовут? – Спросил Олег, разуваясь в прихожей. Но хозяйка квартиры так глянула на него, что тот тотчас принялся оправдываться: – Это не для протокола, поверьте мне на слово. Но ведь должен я вас как-то называть? «Уважаемая» – это не имя.

– Звать меня Валентиной Федоровной. Сапегина Валентина Федоровна, – словно для внушительности повторила она и прошла на кухню.

Олег снял кепку, поправил перед зеркалом прическу и прошел вслед за ней. Сапегина уже звякала сковородой возле газовой плиты.

– Валентина Федоровна, разрешите? – Олег сел на табурет возле окна и огляделся. Кухонька был маленькой и чистенькой, но пахло в ней почему-то коммунальной квартирой. В старинном буфете хмурились фарфоровые сервизы. На водопроводном кране сохла металлическая губка. – За что вы невзлюбили Коростецкого? Даже после смерти простить его не можете.

– Бог его простит, – Сапегина до упора повернула ручку газовой форсунки и поставила на гудящее синеватое пламя сковороду жареной картошки. – Я его не прощу никогда.

Олег решил вопросы больше не задавать. Стало понятно, что хозяйка квартиры – человек с норовом, если надумает рассказать о своей обиде на покойного, сделает это без посторонней помощи и без наводящих вопросов.

В молчании прошло около минуты. Незаметно кухня наполнилась аппетитными запахами.

– Одно радует, что Сашенька сейчас далеко! – Даже как-то торжественно нарушила тишину Сапегина. – Иначе вы бы его в покое не оставили. – Валентина Федоровна выключила газ и села на второй табурет. – Саша, это мой внук. Вот он, – она показала на фотографию молодого, светловолосого человека приколотую к настенному календарю. – Они с детства знали друг друга: Анечка-Анютка, Сашенька, и этот змей. Меня с души воротит, когда вспоминаю о нем! Еще в школе, в старших классах у Ани с Сашенькой завязалась крепкая дружба. Мы уже думали о ней, как о невестке. Потом Саша ушел в армию. А, этого гада, родители от армии отмазали. Он всю жизнь за папой прятался… Прости Господи рабу грешную…

– А мне… – Олег снова осекся от одного взгляда собеседницы. Он хотел сказать, что ему в свое время поведали целую эпопею о трудном жизненном пути Коростецкого.

– Не знаю, что тебе наплели, мил человек, но я тебе расскажу, как на самом деле было… – Угадала ход его мыслей Сапегина. – Так вот, этот ирод, два года, пока Саши дома не было, клинышки под нее и подбивал. Подлец он был, каких свет не видывал! Одним словом, когда Саша отслужил и домой вернулся, у них с Аней что-то с первой встречи не заладилось. Нет, этот змееныш в сторонке стоял, будто это дело его не касается. А потом уж, когда с полгода прошло, Саша понял, что остался с носом. Анюта в это время уже под венец собиралась. Саша всегда был гордым парнем, но тут как сломался. И в ногах у нее валялся, и истерики дома закатывал, и с этим змеем пытался отношения выяснить. А закончилось все свадьбой Анютиной. А из внучека моего, будто душу вынули. Что с тобой, мил человек?

– Я бы водички попил, Валентина Федоровна, – Олег судорожно перевел дыхание и подошел к раковине. На него снова накатила болезненная слабость.

– Воды не жалко, – только и вымолвила Сапегина. И все это время, пока он набирал воду из-под крана и пил, она следила за ним своими сердитыми, настороженными глазами. – Но после у него жизнь все одно в гору пошла, – продолжила она рассказ, как только Олег вернулся на свое место. – Нужно было работать, родителям помогать. Но он часто выпивал и вел себя как-то неправильно, никто на него повлиять не мог. У Анюты к тому времени уже ребятишки пошли, а он все поглядывал на нее. Квартира их, вон она, из моих окон, как на ладони. – Она грузно поднялась, подошла к окну и вперила взгляд куда-то влево. А Олег подумал о том, что теперь придется встретиться с ее внуком. Если еще не выгорели в нем чувства к школьной подруге. – Вот как она, жизнь-то, поворачивается, – Вздохнула Валентина Федоровна. – Лет пять после армии прошло, Саша к тому времени устроился на другую работу. А Коростецкий уже в начальники выбился. Мил человек, врать не буду, это я со слов людей говорю. И не знаю доподлинно, чем Саша на своей работе занимался, но попался он на краже горючего. А следили за ним не по чьему-то там наущению, а по приказу муженька Анютиного. Вот так…

«Вот так», – повторил про себя Олег и даже головой горестно покачал. Но что же делать, если и это проверить придется. Хоть какая-то зацепка. Оказывается, люди на господина Коростецкого обиду таили. Считать гибель обоих супругов случайностью на самом деле несерьезно.

– Внука вашего осудили? – Спросил он вслух.

– И осудили, и посадили за канистру бензина. На два года.

– Не много ли за канистру бензина дали?

– Как дело было, так я тебе, мил человек, и рассказала. Не прибавила, не убавила.

Олег утомленно потер глаза.

– Вот какой он был, этот Коростецкий, – сурово изрекла Сапегина. – Он не одну жизнь искалечил.

– Что же, не буду вас больше отвлекать, Валентина Федоровна. Спасибо, что поговорили со мной. До свидания.

Он вышел в прихожую и стал обуваться.

– Да, кстати. Где сейчас ваш внук живет? И фамилию его не подскажете?

– А я все ждала, когда ты спросишь об этом? Фамилия у него такая же, как и у меня – Сапегин, а живет он сейчас в городе Калининграде. Семья у него сейчас, и все в его жизни сейчас очень даже хорошо. И нет его вины ни в чем!

– А я так и думал, Валентина Федоровна, – соврал Олег.

– А-то я не знаю, как ты думал, мил человек! Прощай.

Старуха вышла вслед за ним в прихожую и почти вытолкала из квартиры. Дверь за спиной Олега с шумом захлопнулась, и он остался один в сумеречном подъезде. К его горлу толчками подкатывала тошнота.

– Светлана тебе звонила, – едва прикрыв за собой дверь, сообщил Вахтанг.

– Мы уже поговорили, – Олег убрал плащ в шкаф, по пути включил чайник. Сел за стол и принялся вынимать из ящика кофе и сахар, с сомнением посмотрел на свет через запылившийся стакан.

– Интересная картина получается, – тем временем задумчиво говорил Вахтанг. – Почему-то люди, знавшие Авена, с большой неохотой вспоминают о нем, словно боятся. А ведь он был обычным купи-продаем.

– А может необычным? – Олег посмотрел на него. – Может, мы что-то упускаем из виду?

– Нет, ничего особенного: цветной лом, продукты питания. У Авена была грузовая «Газель» и лицензия частного предпринимателя. В РУБОПе о нем слыхом не слыхивали.

– Может, он кому-то дорогу перешел?

– Эту версию мы отработали. Не было у него смертельных врагов. Единственно, его жена показала, в последнее время он твердил, что скоро они заживут еще лучше. А потом пропал.

– Как ты сказал? – Олег отставил банку с кофе в сторону. – Скоро заживут еще лучше? – Его словно в спину подтолкнули, когда Вахтанг сказал это.

– Да, Авен твердил об этом довольно часто. А что случилось?

– Ах, Анна Степановна, Анна Степановна, – вздохнул Олег. – Грех этот мне не отмолить никогда… Коростецкий своей супруге обещал то же самое. Слово в слово. Что они скоро заживут еще лучше… Вряд ли это просто совпадение. Вахтанг, нам нужно выяснить, знал ли Авен Лину Колпакову. Ту самую Лину, в обнимку с которой умер Коростецкий…