Темное полушарие
Шрифт:
Кубинская полиция почти не вникала в это кровавое хитросплетение, не проводила никаких расследований. Высоким полицейским чинам некто доходчиво объяснил, что не стоит выяснять, кто, кого и за что убил, потому что и так все понятно. Просто различные преступные банды выясняют между собой отношения. Сражаются за самые лакомые куски, выясняют, кто в конце концов усядется на преступный трон. Обычное, в общем, дело. И закончится вся эта подспудная война только тогда, когда все они перестреляют, перетопят и перережут друг друга. Ну и кому, мол, от этого будет хуже? Никому. А вот лучше будет всем – Куба наконец вздохнет свободно. Так что не следует чрезмерно усердствовать в расследовании всех этих преступных эпизодов. Наоборот, лучше отнестись к ним с философским и гражданским пониманием –
Конечно, все это были лицемерные увещевания, потому что никто, по большому счету, не думал о том, чтобы Куба вздохнула свободно. В этой игре были совсем другие ставки… Но кубинская полиция оказалась сговорчивой и понятливой. Ни одно дело, в котором так или иначе угадывались следы противостояния преступных сообществ и кланов, так и не было раскрыто.
В конце концов верх явственно стал одерживать Паррандеро. Попросту говоря, он уничтожил всех своих противников. Руками ли своих подчиненных или, может, ему в этом помогала еще и некая таинственная сила – этого, опять же, никто не знал. А просто факт оказался фактом. В конце концов из серьезных и значимых противников у него на Кубе остался лишь один – некто Луис Верде. «Луис Зеленый», если перевести на русский язык. Конечно, это не было его настоящим именем, да, собственно, дело было и не в том, как его звали по-настоящему. Важно другое – настал решающий момент, когда должны были сойтись два самых главных претендента на трон. И один из них неминуемо должен был умереть, а другой – остаться победителем. Окончательным победителем, над которым никто не властен, за исключением, разумеется, спецслужб США.
Неизвестно, был ли и Луис Верде под покровительством этих самых спецслужб – как и Паррандеро. Возможно, что и был. Даже наверняка был – потому что всякий опытный игрок всегда делает не одну ставку, а как минимум сразу две. Две ставки означают в два раза больше шансов на победу. Хоть одна из заявленных лошадей да прибежит первой к финишу. Так, повторимся, поступает каждый опытный игрок, а уж американским спецслужбам опыта было не занимать…
Одним словом, эти-то двое – Паррандеро и Луис Верде – и сошлись в конце концов в решающем поединке. Причем сошлись в прямом смысле этого слова – лицом к лицу, чтобы окончательно выяснить отношения. Чтобы кто-то из них убил другого.
Нельзя сказать, что Паррандеро был рад такому способу выяснения отношений. Больше того, он ни под каким видом не желал этого, а предпочел бы расправиться со своим соперником по-другому. То есть так, как он привык, как обычно расправлялся со всеми своими соперниками: выстрелом в спину из-за угла, или подсунув ему бутылку с отравленным виски, или с помощью бомбы, тайно прикрепленной под днищем авто, или каким-нибудь иным похожим способом. Ни с кем не надо сходиться лицом к лицу, да и вообще не надо ничего делать своими руками, потому что все сделают рядовые бандиты, а ему, Паррандеро, нужно лишь отдать приказ.
Но на этот раз все было по-другому. Накануне поединка с Луисом Верде у Паррандеро состоялась тайная встреча с неким типом. Он с ним встречался не раз и прекрасно знал, кто он такой и какие силы маячат за его спиной. Типа звали Сэм, но это, разумеется, вымышленное имя, проще говоря, прозвище, потому что в той игре, в которой участвовал Паррандеро, никто не называл друг друга по имени.
Так вот, они встретились, и Сэм сказал Паррандеро, что он должен убить Луиса Верде – настало решающее время.
– Давно пора, – ответил тот, и на его лице отобразился жесткий звериный оскал, обозначавший, должно быть, усмешку.
– Ты знаешь, как это сделать? – спросил Сэм.
– Придумаем что-нибудь, – ответил Паррандеро. – Дело нехитрое. Не он первый… Я дам распоряжение своим людям и…
– Э, нет! – перебил его Сэм. – На этот раз все нужно сделать по-другому!
– По-другому – это как? И почему по-другому?
– Потому что и Луис Верде помышляет о том, чтобы убить тебя. Разве ты этого не
знаешь? – с ухмылкой ответил Сэм.– Допустим, знаю, – скривился Паррандеро. – Это что-то меняет? Пусть попробует…
– Думаю, что в данный момент он размышляет над этим самым тщательным образом и тоже готовится дать распоряжение своим людям. А люди у него – такие же специалисты, как и у тебя. Не хуже и не лучше.
– И что с того?
– Ну, как же, – покачал головой Сэм. – Это же понятно… Ты дашь распоряжение своим людям, Луис Верде – своим. И что в итоге? А в итоге твои люди убьют Луиса Верде, а его люди убьют тебя. А надо, чтобы остался кто-то из вас. Кто-то один. То есть или ты, или Луис Верде. Потому что при любом другом раскладе мы останемся в дураках. А мы очень этого не любим.
– Вы – это кто? – уточнил Паррандеро, хотя, собственно, и уточнять не было никакого смысла, потому что и так все было понятно.
– Мы! – жестко повторил Сэм.
И только теперь до Паррандеро начал доходить истинный смысл той игры, которую затеял Сэм, а точнее говоря, те, кто стоял за его спиной. Суть эта была очевидна и непритязательна – как в какой-нибудь рулетке или, скажем, на ипподроме. А еще точнее – как на ринге, где сошлись два претендента на чемпионство, и один из них должен выйти победителем, а другой – проиграть, никакого иного выбора не предполагалось. Ну а те, кто будет наблюдать за схваткой, делают ставки на того или иного игрока. Так и в этой игре, которую предлагал сейчас Сэм. С той лишь разницей, что проигравший на ринге боксер останется жив, а здесь цена проигрыша была иной, и означала она чью-то смерть, и никаких иных вариантов. Либо смерть Луиса Верде, либо смерть Паррандеро. И что самое главное – у Паррандеро не было возможности отказаться от поединка. Должно быть, и у Луиса Верде – тоже, но это сейчас Паррандеро не интересовало. Его волновала его собственная судьба…
– И как вы все это видите? – спросил он.
– Все очень просто, – легко и даже беззаботно ответил Сэм.
Эта легкость и беззаботность буквально-таки взбесили Паррандеро. Ему захотелось броситься на Сэма, вцепиться ему в горло, удушить его, а быть может, даже по-звериному загрызть… Кажется, Сэм понимал такое подспудное желание, а может быть, оно читалось на лице Паррандеро – как знать. Но он ничуть не испугался, так как понимал, что ничего этакого Паррандеро не сделает, его ярость – это бессильная ярость зверя, загнанного в клетку и не имеющего возможности из нее выбраться. Понимал это и Паррандеро, поэтому приглушил оскал на своем лице и глухо спросил:
– Ну и на кого же вы поставили? На меня? На Луиса Верде?
– Нам, по сути, все равно, – равнодушно пожал плечами Сэм. – Пускай победит сильнейший. И мы продолжим наши отношения с победителем. Вот и все.
– А ты лично на кого поставил? – спросил Паррандеро. – Ведь поставил же? Ты – человек азартный…
На это Сэм ничего не ответил, он сказал другое:
– Все должно произойти таким образом. Вы встречаетесь с Луисом Верде в каком-нибудь уединенном месте, скажем, где-нибудь в горах или на морском побережье подальше от пляжей и отелей. Сходитесь – один на один, никто из ваших головорезов не должен маячить у вас за спинами. У каждого из вас будет пистолет. Ну и еще, пожалуй, нож. Больше никакого оружия и никаких иных прочих хитростей и уловок. А дальше, я думаю, все понятно и без моих объяснений. Один из вас должен умереть, другой – остаться живым. Вот и все.
Паррандеро был человеком жестким и циничным, но даже его невольно поразили те циничность и жесткость, которые неприкрыто звучали сейчас в словах Сэма.
– Значит, мы с Луисом Верде будем играть в «стрелялки» и «догонялки», а вы – любоваться зрелищем? – спросил он.
– В какой-то мере – да, – все так же спокойно ответил Сэм. – Тебе это не нравится? Но ведь и ты до этого долгое время играл в такие игры. Стрелял, догонял, убегал… Так в чем же дело? Остался последний рывок. Что же тебя смущает? А, кажется, понимаю… Тебе не нравится, что сейчас этим делом ты должен заняться самолично? Не твои головорезы, а ты сам? Что ж поделать? Таковы условия. А почему они таковы, я тебе уже объяснял.