Темное предсказание

— А что ты почувствовала среди теней?

Тон Кинана не был ни уязвленным, ни сердитым. В его голосе звучал вызов. Такой вызов Айслинн уже слышала прежде, в лофте.

— Тебе же захотелось. И я знаю чего.

Айслинн втянула голову в плечи.

— Это… не важно. Я тебе… не скажу. Это было ненастоящим. Результат извращенного внушения и…

Слова оборвались. Она не могла лгать.

— Твои чувства ко мне — не извращение. Айслинн, тебе так тяжело в этом признаться? Неужели ты не можешь дать мне это?

Кинан отодвинулся, словно ее ответ мог иметь такую же силу, как удар Темного короля, и степень их близости имела такое же значение.

Нет, не имела.

— Кинан, ты уже знаешь ответ на свой вопрос. Он ничего не изменит. Я люблю Сета.

Айслинн встала и пошла туда, где стоял Сет. Как назло, в голову лезла разная чушь, которую не удавалось прогнать усилием воли.

Нельзя сказать, чтобы Сет обрадовался ее появлению. Это отчетливо читалось у него на лице.

— Как он? — нехотя, из вежливости, спросил он.

Они сели за обшарпанный столик. Стражники-фэйри двинулись к ним.

— Гордость не пострадала, чего не могу сказать о его голове.

— А ты?

Сет ограничился этим и не стал задавать других вопросов. Он доверял Айслинн и знал: случись что-то серьезное, она бы к нему не подошла.

— Страху натерпелась.

— Ниалл… — Сет покачал головой. — Не думаю, что он мог сделать тебе больно. Нет, он не такой. Но когда ты стояла там, за стеной, я сомневался. Вид у тебя был испуганный. А Ниалл просто вдавил тебя в стену. Что это было?

— Энергия Темного двора. У нас это солнечный свет, у Доний — лед. У Ниалла другие основы — страх, злость, похоть. Основы Темного двора. То же способен вызывать и Ниалл.

— Похоть?

Айслинн покраснела.

— Но ведь не по отношению к Ниаллу?

Сет сказал то, что она не решилась бы произнести.

Он печально оглянулся на Кинана. Потом взял Айслинн за руку. Прикосновение было осторожным. Он ей верил.

Оркестр начал играть песенку. Дамали взяла микрофон и запела. Что-то о свободе и о пулях. Голос певицы скрашивал посредственную игру оркестра, но слова были дурацкие.

К столику молча подошел Кинан. И Айслинн, и Сет понимали: оттого, что они вместе, королю Лета лучше не станет.

— Как ты? — спросил его Сет, когда песня кончилась.

— Нормально, — ответил Кинан, пытаясь изобразить улыбку.

Улыбка больше походила на гримасу.

Дамали запела другую песню, избавив всех троих от упражнений в вежливости.

Обычно Айслинн не афишировала свои близкие отношения с Сетом, однако сейчас она села к нему на колени. Сет обнял ее. Оркестр гремел, но им казалось, что они замерли в полной тишине. Оба чувствовали: события разворачиваются неправильно, и это не предвещало ничего хорошего.

Кинан встал и, прежде чем отойти, поймал взгляд Айслинн. Этот взгляд выражал то, чего она сама не могла (или не хотела) понять. Уязвленность? Злость? Это не имело значения. Ее неодолимо тянуло встать и пойти следом за Кинаном. Ощущение не было новым. Раньше Айслинн просто игнорировала его, и оно притуплялось. Но первые минуты после ухода Кинана бывали ужасными. И с каждым днем эта странная зависимость возрастала. Айслинн пыталась понять, на что это похоже, и находила странные сравнения. Например, отказ дышать после затяжного пребывания под водой. Или попытка остановить сердце, бешено стучащее после долгого поцелуя.

— Все будет в порядке, — сказал Сет, проводя кончиками пальцев по ее щеке.

— Хорошо бы.

Она наклонилась к Сету. Лучше быть с ним честной. Он — ее якорь. Отношения с ним — единственное, что никогда не потеряет смысл.

«Я могу рассказать ему о чем угодно. И он поймет».

Зачем она, как дура, что-то недоговаривает? Он ведь поверил, когда она впервые рассказала ему о фэйри. Он и сейчас ей верил, только Айслинн становилось все труднее оправдывать его доверие.

Сет умел различать оттенки ее состояния, и не потому, что научился кое-чему из магии фэйри. Просто он знал и понимал Айслинн. Это было одной из причин ее любви к Сету, хотя и не главной. Спокойствие, честность, талант, страсть, слова. Айслинн сама удивлялась, сколько, оказывается, у нее причин любить этого смертного парня. Иногда ей вообще было трудно понять, почему он решил остаться с ней.

— Тебе нужно выговориться? — спросил он.

— В общем-то, да. Но… не здесь и не сейчас.

— Понятно. Я подожду. Опять. — На лице Сета мелькнула прежняя досада. — Может, тебе пойти и спасти его от Гленна?

— Что?

Ей не хотелось никого спасать. Айслинн хотелось оставаться здесь, в объятиях Сета. Хотелось преодолеть скованность и рассказать ему о своем смятении. Айслинн жаждала вернуть свой внутренний мир в прежнее, ясное и устойчивое состояние.

— Сегодня за стойкой Гленн. Ты же знаешь, он вечно цепляется к Кинану, если тот один. Мог бы и я пойти, но ему вряд ли понравится мое присутствие.

— Ты здесь ни при чем. Не ты задел его, а Ниалл. Кинан должен понимать разницу.

Сет не ответил на ее слова.

— Эш, иди и спасай своего короля. Его гордость задета, а обиженный Кинан — головная боль для всех.

Кинан вернулся первым. Он подал Сету кружку пива.

— Айслинн не надо было ходить за мной.

— Мы решили, что незачем позволять Гленну цепляться к тебе.

Король Лета был более напряжен, чем обычно. Он не любил «Воронье гнездо», но вслух об этом не говорил. Он пошел туда, куда позвала его Айслинн, чтобы доставить ей удовольствие. И если у Сета на этот счет имелись другие мысли, это лишь сильнее ранило Кинана.

«С ним надо держать ухо востро, — подумал Сет. — Он еще не отошел».

Кинан уселся и стал разглядывать музыкантов. Нельзя сказать, чтобы они играли скверно, но внимания не заслуживали. Уровень Дамали был выше, а эти ребята едва дотягивали до среднего.

Сету не хотелось делать вид, будто ничего не случилось.

— Не знаю, что вы с Ниаллом не поделили до этой стычки, но могу догадаться…

Взгляд Кинана подтвердил опасения Сета.

— Я понял. В этом-то и штука, — сказал он Кинану. — Если она решит подарить тебе больше, чем дружбу, мне будет больно. Думаю, именно это сейчас тебя грызет.