Темногорск
Шрифт:
– О тебе спрашивал. Потом ушел.
– Принеси мне чайку, – повторил просьбу Медонос.
Глаше вдруг стало до слез обидно, что Медонос ее вот так бросил в минуту опасности, как какую-то совершенно не нужную вещь. Она понимала: этот черный его искал, ему опасность грозила, а не ей. Но все равно, слезы сами собой навернулись на глаза.
– А менты? – спросила, надевая розовый халат.
Ментов она боялась куда больше, чем таинственных «бандитов».
– Ну, скажешь им привет, – ухмыльнулся повелитель четырех стихий.
Коридор
Глаша спустилась на первый этаж, на кухню. Тут находились двое квадратных мужиков в камуфляже. Один, приподняв черную маску, жевал ветчину. Другой сидел на табуретке, привалившись к стене. Глашу ни тот, ни другой ни о чем не спросили.
Глаша поставила на плиту чайник, достала заварник, коробку с чаем, чашки. Подивилась: «Кто эти двое? Охрана Жилкова? Тогда почему прячут лица?»
Чайник вскипел, Глаша заварила свежий чай, налила для Медоноса кружку до краев. Покосилась на парней:
– Чаю хотите?
Один не ответил, даже головы не повернул. Второй хмыкнул с набитым ртом. Взгляд его прилип к Глашиному халатику в том месте, где под халатиком должны были находиться трусики.
«О, черт! – сообразила Глаша. – Этот гад – колдован, он сквозь одежку видит! А я ему чаю предлагала!»
Ей очень хотелось окатить наглеца кипятком. Но она побоялась. Медонос не вступится, в случае чего только посмеется. Уж это Глаша знала точно. И эти двое тоже знали.
Она поставила чашку с чаем и сахарницу на поднос и направилась к двери, чувствуя, как взгляд квадратного прожигает халат на уровне ягодиц.
В спальне Медонос стоял у окна и рассматривал в бинокль стеклянный сад.
– Что они там искали, не знаешь? – спросил он.
– Кто? – Глаша вовремя поставил поднос на столик, иначе разлила бы чай.
– Роман Вернон и его дружки.
– Откуда мне знать? Тебе сколько ложек? Две? – не дождавшись ответа, Глаша положила в чашку две ложечки сахару.
Медонос взял чашку, сделал глоток, блаженно закрыл глаза.
– Почему ты мне не сказала?
– Что? – не поняла Глаша.
– Что ты волшебница, Глафира Никитична.
– Да вы что… я… – Она смутилась.
– Волшебница, – восхищенно прошептал Медонос. – Только волшебница такой чай заварить может.
– Да что вы! Если бы я волшебницей была, я бы к себе какого-нибудь миллионера приворожила.
– Не получится, – уверенно заявил Медонос.
– Это почему?
– У тебя сердце занято.
– Да нет же… ни в кого я не влюблена. А если б муженек мой беглый появился, то я бы… – Глаша стиснула кулаки и даже огляделась, видимо, подыскивая нужного размера сковороду для встречи неверного супруга. Но сковородки в спальне, разумеется, не было.
– Не о том речь. Не о любви. Я же сказал: занято. Просто заполнено и все. Как кувшин водой. Был
прежде кипяток, да простыл давно. Влить в кувшин уже боле ничего нельзя. Новое со старым смешивается и наружу вытекает. Даже если кипяток вливать, чуть теплеет – и только. Ясно говорю?– Ну, вроде…
– Роман у тебя в сердце до сих пор. Любви уже нет, а сердце занято.
– Да я ж…
– Ты невестой его была.
– Ну…
– И предала.
– Да нет же! – горячо запротестовала Глаша. – Я его из армии сговорилась ждать. А он вернулся – ни рукой, ни ногой пошевельнуть не мог. Дед Севастьян покойный его с ложечки, как дите малое, кормил. Я, как узнала про ту беду, три ночи и три дня проревела. А потом пошла к нему, бухнулась возле кровати на колени, так и так, сказала: «Прости, не могу я подле тебя всю жизнь сиделкой куковать». Он мне и сказал тогда: «Отпускаю!» Кто ж знал, что он поправится!
– Жалеешь теперь?
– Да что жалеть-то! Из жалости, чай, кафтан не сошьешь. Вот если б мы до армии с ним расписались, да дите бы я ему родила… Вот тогда бы я подле него навсегда осталась. А мы, будто дети, поцеловались пару раз только.
– Он тебе ничего не дарил перед свадьбой?
– Что?
– Ну и дура ты, Глашка! – раздражился Медонос. – Кольцо, к примеру…
– Нет. Кольцо не дарил.
– А что дарил?
– Ничего… Я сама взяла.
– Что именно? – с каждым вопросом Медонос подступал к ней все ближе, будто в угол загонял.
– Волосы. Ромка, прежде чем срочную отправился служить, меня попросил его подстричь покороче. Сказал – все равно потом обреют.
– И что? Он свои волосы тебе оставил?
– Велел пряди в реку бросить. А я пожалела, собрала и в комоде под газеткой спрятала.
– Они, выходит, до сих пор там лежат?
– Наверное… – Глаша хлопнула себя по лбу: – Выходит, эти волосы меня до сих пор держат?
– Езжай в Пустосвятово, завтра же… – приказал повелитель четырех стихий, – и волосы мне привези…
– Зачем?! – растерялась Глаша.
– Иначе всю жизнь у Романа в плену пробудешь!
Часть 2
Глава 1
Каминных дел мастер
Выйдя из многоэтажки, Роман заметил, что идет дождь. Потеплело, мороз отступил.
«Это после представления у господина Жилкова оттепель началась», – он посмотрел под ноги.
Магическая грязь все еще была здесь, повсюду разлита, хотя уровень ее заметно понизился – «темная вода», теряя силу, медленно уходила из города.
«С воскресенья волн больше не было», – подумал Роман.
Возможно, прав Большерук, старый матерый колдун: кто-то харкнул и пошел дальше, а нам теперь разгребать! И те двое (или трое, если Иринка не выкарабкается) – единственные жертвы. А они с Гавриилом, вместо того, чтобы разобраться с ситуацией, ринулись штурмовать дом Жилкова, чуть весь квартал не разгромили. Хорошо, Большерук вмешался. Теперь одна за другой неслись по Ведьминской машины с проблесковыми маячками – «скорые» и менты спешили к дому Жилкова.