Тёмные фантазии

— Твою… — раздраженно повторил альбинос и отпустил полукровку, который тут же отскочил от него на шаг и поправил волосы.

— Боишься, что станешь вторым мужем? — ехидно бросил в лицо Диманту и сбежал!

Да, именно трусливо сбежал поближе к Дарье, прямо в толпу журналюг. Вот пройдоха! Ну уж нет, вторым мужем Димант точно не станет. Плевать на слезы Дарьи, но он точно убьет соперника, если тот не примет свою роль второго плана, и того, что Дарья никогда не будет с ним спать. Уж в этом Демис был уверен на все сто, постарается сам, чтобы даже времени на полукровку не хватило. Вот увезет ее на Шиянар и оставит нонарца с носом. Парень-то опаснее, чем кажется, так что нельзя расслабляться.

Глава 10

Станция «Астрея»

Виола долго рассматривала работу юной художницы Дарьи Дорош. Лично она с ней еще не была знакома, но Алиас Тамино упомянул, что одно лишь слово Эйлонской и встреча состоится. Именитая девушка сейчас находилась на борту станции, но Виолетта странным образом боялась признаться себе, что ей нравятся пугающие своей темнотой и порочностью картины. Но они никак не вязались с ее историями, было в них что-то такое чуждое, инородное, то, что скребет по краю сознания, не давая согласиться.

— Нет, — неожиданно для всех присутствующих в гостиной ответила писательница, убирая планшет на стол. — Все не то, — выдала она вердикт мужчинам.

Алиас переглянулся с пожимающим плечами Феликсом. Да, женушка у него беременная и поэтому слегка странная.

— Почему? — не собирался принимать такую категоричную позицию Виолы меценат. Он взял планшет в руки и еще раз пересмотрел работы Дорош более критическим взглядом. — Что не так? — впился требовательным взглядом в чуть покрасневшее от смущения лицо писательницы.

— Они слишком откровенные.

— Как и твои истории, дорогая, — ответил Феликс, видя как хмурится его истинный покровитель.

— Да, но… Я не знаю, как объяснить, — задумавшись, Виола постукала подушечкой указательного пальца по своим губам, придумывая ответ, не догадываясь, насколько эротично выглядела в теплой кофте, соскользнувшей с одного плеча. Оба манаукца любовались таким невинным искушением, пока Эйлонская тяжело не вздохнула, фокусируя свой взгляд на меценате. — Они не дотягивают. Словно девушка знает теорию, но не практику. Словно она рисует не с живого человека. Ей явно нужна модель, чтобы добавить жизни в картины.

— Но взгляд живой, а мимика, — стал спорить Тамино.

Виола вздохнула еще раз, раздумывая, как объяснить то, что она сама себе объяснить толком не могла.

— Да, я не спорю, мимика, глаза, даже складочки губ — все очень живое, а вот тело! Само тело оно словно неживое, и поза мне не очень нравится.

— Так, а если она нарисует с натуры? Под наш заказ?

— Стиль хороший, не спорю, — тут же пошла на уступки Виолетта, прекрасно понимая, что именитый художник в качестве иллюстратора ее книги — это огромный бонус для продаж.

— Хорошо, тогда с вас техническое задание, с меня договор и натурщица.

— Натурщика хочу, — внезапно остановила мецената Виола, отводя взгляд в сторону, стала наглаживать округлый животик, с замиранием сердца ожидая ответа. Дерзнула она круто. Все же художница очень именита, могла и взбрыкнуть. А такой стиль все же больше подошел бы для первого совместного с мужем романа. — Пусть нарисует обложку и к «Порочной плоти».

Ее взгляд вернулся к мужу, а зубки прикусили нижнюю губу. Тамино проследил ее взгляд, оценивающе примерился к опешившему Феликсу, для которого тоже стало явно, кого именно имеет в виду жена, говоря о натурщике.

— Хорошо, договорились, — ожил Тамино и расцвел в зловещей улыбке. — Две обложки — это даже лучше. Если Дарье понравится, можно вообще все книги обновить.

— Вы чудо! — Виолетта вскочила с дивана, раскрывая объятия для Тамино, чуть не запуталась в своих ногах, но Феликс успел ее подхватить и прижать к себе, настороженно поглядывая на Алиаса.

— Она моя жена, — на манаукском напомнил он покровителю.

Тот примирительно поднял ладони, показывая, что не претендует. Все же ревность для манаукцев обычное дело, особенно у шиянарцев.

— Я тогда вас оставлю. Долгих лет.

Кивнув на прощание, Тамино покинул семейное гнездышко Эйлонских, а Феликс, не отпуская жену из своих объятий, долго всматривался в ее зардевшееся от смущения лицо.

— Доминика вернулась? — усмехнулся, в очередной раз восхищаясь своей любимой писакой эротических романов. — Хочет видеть меня с опущенной головой на коленях?

— Да-а-а, — с придыханием прошептала Виола, прикрывая от предвкушения глаза.

— А то, что незнакомка будет смотреть на меня обнаженного? Это нормально?

— Да, все равно не дам тебе раздеться догола. И трогать не дам. Ты только мой.

Сердце в груди альбиноса забилось с утроенной силой. Признания в любви у Виолетты всегда такие яркие, нежные и искренние, что дух захватывало. И любовь горячила душу, и хотелось весь мир бросить к ногам этой хрупкой землянки, которая так коварно и искушающе смотрела на него, призывно прижимаясь к груди.

— Только твой, — вторил он бесконечным эхом любимой, припадая к ее сладким губам.

Ялайш

Какой еще второй муж? Что это за варварские обычаи! Да, Ялайш знал, что на Шиянаре у манаукцев матриархат, и женщины там имеют настоящие гаремы. Потому-то альбиносы оттуда так массово и бегут, о чем не раз упоминал посол за столом, опасаясь этого явления. Но чтобы Ялайш стал вторым мужем! Да ни за что! Унгуун убереги его от такой участи. Да он и не видел никого рядом с собой в роли матери его детей. Дарья очень красивая, мудрая и хитрая. Девчонка снова спасла его, когда он думал, что час расплаты близок. Отчим явно хотел наказать его, возможно, даже выгнать из семьи, но появление шикарной красотки-манауканки враз обернуло ситуацию в пользу Ялайша. Он был благодарен, хотя сам и не планировал, что его блеф зайдет так далеко. И сейчас молодой мужчина осознавал, что он хочет заниматься школой, в этом был определенный плюс. Это давало больше шансов для общения с Дарьей, но! Ялайш, сын Чаини, никогда не видел себя вторым мужем! Еще и после такого опасного первого!

Нужно срочно поговорить с Дарьей, как-то прояснить эту ситуацию.

— Дарья, я не буду вторым мужем! — прошипел Ялайш девчонке в ухо, при этом широко скалясь на камеру. Первый муж, возвышаясь на целую голову над толпой репортеров, застыл с таким злобным выражением лица за их спинами, что впору заказывать похороны в храме Унгууна.

— Каким мужем? — часто-часто заморгав, так же тихо прошептала Дарья, отвлекаясь от раздачи автографов. В Нонаре тоже знали гениальную юную художницу.