Темные изумрудные волны

Общий разговор как-то не клеился. Вадим пытался разговорить Ольгу, сидевшую справа от него, та отвечала невпопад, поглядывая на Андрея. Роман плотоядно рассматривал Оксану, поглаживая её ножку, Оксана о чём-то перешёптывалась с Аней.

К тому моменту, когда принесли напитки и салаты, удалось выяснить, что Аня занимается косметикой, а Оля помешана на фитнесе и натуральных продуктах. Вадим разлил вино по бокалам. Все ждали Ольгу — она затеяла спор с официантом.

— Это разве салат «Мимоза»? Я просто в шоке! В меню был указан выход — триста грамм. Вы хотите сказать, что здесь триста грамм?! Я знаю точно, что должно сюда входить. Вы утверждаете, в этой тарелке всё, что нужно?

Официант унёс салат обратно.

— Ты так совсем без еды останешься, — проговорил Вадим.

— Это блюдо… выглядело несексуально.

Когда все выпили, Ольга спросила Андрея, правда ли, что они с Вадимом работали в морге, а потом уволились. И получила ответ: да, так оно и было. Тогда она осведомилась о причине увольнения.

— Нас выгнали за некрофилию, — ответил Андрей.

— О, мясо! Звучит сексуально. Говорят, что американцы, когда умирают, сохраняются лучше других, потому что тупо питаются одними консервантами. Их даже не бальзамируют. Вас бы туда, в Америку.

— Сохранить внешность можно не только при помощи консервантов. Некоторые натуральные биологические жидкости… Способствуют… Омоложению кожи, например.

— Везёт тем девушкам, у кого всегда под рукой сексуальный донор этой самой… жидкости.

— Это офигительно, — вмешался Вадим. — А что делать донору, когда нет под рукой девушки? Куда девать руки?

Посмотрев Ольге в глаза, Андрей задумчиво произнёс:

— Дать волю рукам… пожертвовать биологическую жидкость окружающей среде.

Ольга громко рассмеялась, и не проконтролировала салат, который ей принёс официант.

Музыкантам не повезло со звуком — он сбивался в кучу, размазывался в кашу и был плох в любой точке зала: слева, справа, близко от сцены, и в самых дальних углах.

Вадим сделал было попытку пригласить Ольгу на танец, но потом махнул рукой — её вниманием всецело завладел Андрей. Недовольно буркнув «Мазафака!», Вадим поменялся с ней местами, и принялся окучивать Аню.

— У тебя потрясающая фигура, — сказал Андрей, когда Оля оказалась рядом с ним. — А эти брючки, ты в них очень сексуально выглядишь. Секси-Оля.

— Лох-дизайн. Тупо одела первое, что попалось под руку.

Андрей ответил, что светло-коричневые слаксы с накладными карманами, шнуровками и цепочками, конечно, сидят чуть мешковато, но всё же позволяют рассмотреть все волнующие изгибы.

— Мы тупо заказали одно и то же, — сказала она, разглядывая стоявшее перед ней блюдо — баранину на кости.

— Как считаешь, тут нормальный выход?

— Да, ебани меня калиткой, тут всё правильно.

— Баранина считается самым полезным мясом. Баран — единственное животное, которое ничего не чувствует, когда его ведут на бойню. Остальная скотина в предчувствии смерти вырабатывает адреналин и другие гормоны, которые портят мясо. А ты, Оленька, ведёшь здоровый образ жизни, правильно питаешься. Разборчивая из разборчивых. Как ты докатилась до такой жизни?

— Ой, ну долго рассказывать. Так сексуальнее.

Андрей поднял бокал вина, Оля чокнулась стаканом свежеотжатого грейпфрутового сока.

— У тебя есть парень, ты с кем-нибудь встречаешься?

— Да. Мой парень — самый лучший.

— Кто бы подумал, что ты выберешь самое худшее. Но почему, ебани тебя калиткой, ты не сказала, что он самый сексуальный?

— Ой, ну долго рассказывать. Я же не говорю тупо, что он — самый лучший. Приходилось проверять, делать многочисленные пробы…

И она пояснила: её парню не пришлось самому доказывать свою исключительность. Ольга облегчила ему задачу, она искала доказательства сама, общаясь с другими мужчинами.

— Надеюсь, сегодня вечер проб, вечер сбора новых доказательств… Знаешь, хочется поскорее залезть в эти брючки. Откроешь для меня калитку?

— О, мясо! Ты ужасный пошляк… я в шоке… но ты говоришь всё как-то… ну очень сексуально.

— Ты ведь должна убедиться, что твой парень — самый лучший. Вот я и стараюсь — опять же, ради тебя.

— Чем ты занимаешься, кроме того, что служишь Женщине?

— Торгую медикаментами.

— У тебя свой бизнес?

— Да, мы на пару с приятелем замутили дело. Ещё работаю на двух иностранных фирмах.

— Круто. Ты тупо доишь две фирмы и развиваешь собственное дело. Я бы так не смогла.

— Даже если…

— Даже если бы меня тупо ебанули воротами.

Последняя композиция группы прозвучала как бы в атмосфере тотального отмирания всего живого, — хоть ложись и помирай. Артисты попрощались с залом и ушли. Включили магнитофон, и заиграла более привычная для собравшихся попса.

Роман вышел из-за стола, чтобы пройтись по залу, и поздороваться с теми, кого знает. Одним из первых, к кому он подошёл, оказался Игорь Быстров, с которым Трегубов познакомился на позапрошлой неделе, когда привёз в кардиоцентр своего деда. Они поздоровались за руку, Игорь представил Михаила, и Роман пригласил их в свою компанию.

— Да, мы не прочь угоститься за вашим столиком, — ответил Быстров, бросив взгляд на Ольгу.

— Всё, на что упал ваш взгляд, доктор — всё ваше.

— Меня интересует та стройная блондинка.

Роман поднял обе руки:

— Тут я пас! Сложная штучка, тем более она уже выбрала партнёра на сегодняшний вечер.

И, пожелав приятного отдыха, ретировался.

— Смотри, заливается, того гляди, стол опрокинет, — зло процедил Игорь. — А этот её крендель, у него, небось, едва хватает денег на кабак. И ничего, она слушает его бред, кипятком писает.

— Ерунда. Суетны женщины. Убедить их можно дарами, а не речами.

Раскрыв бумажник с кучей кредиток, Михаил продолжил:

— Попробуем? Отзовём в сторонку, предложим денег.

— Она заберёт деньги, и убежит к своему хахалю. Это в лучшем случае. В худшем — уйдёшь отсюда с пустыми карманами, и с вилами в спине. Не забывай, ты находишься в чужом городе.

— Да… И не очень-то она красивая… Прямо чучело…

— Эпидерсия какая-то… Наверняка заразная… Тьфу…

Сделав круг по залу и вернувшись, Роман поставил на стол бутылку коньяка, и сказал, перекрывая мощным голосом шум других голосов, музыку, и звон столовых приборов:

— Пожалуйста, фильдеперсовый коньяк, пять звездюлей.