Темные удовольствия

Пока я изучала его, он наблюдал за мной в ответ, его взгляд остановился на моем лице и скользнул по всему телу, после чего он оттолкнулся от двери и неторопливо направился ко мне.

Я боролась с желанием отступить, когда он подошел так близко, что его грудь коснулась моей. Пенал уперся в стол позади меня, и я напряглась.

— Когда-нибудь слышал о личном пространстве? – Пробормотала я, оказавшись зажатой между столом и его твердым, горячим телом.

Он был таким высоким, самым высоким из всех Геллионов, так что ему пришлось согнуть шею под резким углом, чтобы смотреть мне прямо в глаза. Я уже несколько месяцев не оставалась наедине с защитником. Мои пути не так уж часто пересекались с лучшим другом брата. Я не знала, сознательно ли он избегал меня, или это происходило само собой, словно мы были двумя магнитами, призванными отталкивать друг друга.

Сегодня его глаза были цвета расплавленного серебра.

— Я мог бы сказать то же самое тебе, Золушка.

— Это моя работа – вторгаться в твое личное пространство и убирать его. И не называй меня так, – выдавила я.

— Как? Тебе не нравится Золушка? Разве это не то, кем ты являешься?

Прежде чем я успела повернуть голову, он схватил свисающую прядь моих волос и накрутил ее на палец. Не совсем больно, но в этом было что-то смутно угрожающее. Как будто он хотел запустить руку в мой конский хвост и удержать меня. От этой мысли у меня перехватило дыхание.

— Вот только ей приходилось убирать за своей семьей, как служанке, а ты не моя семья, – указала я.

Он медленно кивнул. Капелька воды скользнула по его виску, стекая по вниз острой скуле.

— Я прекрасно осведомлен, поверь мне. – Его тон был загадочным.

Я не могла понять его. Его взгляд остановился на письме поверх моего плеча. Было очевидно, что я читала его, поскольку ранее выброшенный комок мусора теперь лежал разглаженным на его столе.

Беккет хмыкнул.

— А я думал, ты просто убираешься? Шпионила за мной, крошка? Надеюсь, мне не придется сообщать экономке о твоем нарушении трудовой дисциплины. Миссис Линтон и так тебя ненавидит. Да и твою мать это выставит не в лучшем свете, я полагаю.

Мне было хорошо известно об этом факте. Это также стало напоминанием о нашем с ним знакомстве, поскольку экономка невзлюбила меня с того самого дня. Как и Беккет. Я ощетинилась, ненавидя то, как этот засранец небрежно угрожал средствам к существованию моей матери, словно это был пустяк. В конце концов для него это действительно был пустяк. Сумма, которую моя мама зарабатывала на уборке его дома, была меньше, чем Беккет тратил на органические протеиновые коктейли за неделю. Как всегда, его привилегии и избалованность вызвали у меня негодование.

— Стыдно, что кто-то узнал о том, что твоя успеваемость была настолько ужасна, что тебе пришлось покупать дорогу в колледж на папочкины деньги? – Я легко поддалась той же динамике, которая всегда присутствовала между нами.

— А ты у нас отличница? – Беккет усмехнулся в ответ.

Я покраснела. Лили была самой умной в нашем классе, но мои оценки не были плохими. Огромное количество подработок серьезно сокращало мое учебное время, но я справлялась.

— Ну хорошо, давай сравним нас. Я поступила в университет благодаря собственным силам, несмотря на отсутствие репетиторов, современных учебников или подготовительных курсов. Мне тоже было бы стыдно, если бы я все равно провалилась, имея доступ ко всему вышеперечисленному. Думаю, это хорошо, что ты прилично играешь в хоккей. Множество белых парней прожили совершенно замечательную жизнь, просто будучи тупыми качками.

В глазах Беккета вспыхнула ярость. Он сбросил свою пресыщенную маску где-то между тем, как я указала на его привилегии и назвала тупым качком. Удовлетворение от самоутверждения пронеслось по мне, как раз перед тем, как он снова шагнул вперед и сильно прижался ко мне. Край стола врезался в мою задницу, а я оказалась полностью приклеенной к нему. Его тело было твердым, как чертова скала. Ни сантиметра гибкости. Он почти никогда не сбрасывал с себя образ скучающего богатого засранца. Я ни разу не видела его с этой стороны на публике, только здесь, в коридорах этого дома, обычно когда он забывал, что поблизости есть персонал.

— Осторожней, Золушка. В твоем голосе звучит зависть, а это тебя не красит. Правда в том, что мои деньги продвинут меня в этой жизни дальше, чем тебя твоя драгоценная гордость. Я никогда ни перед кем не встану на колени, в этом не будет надобности... в то время как ты уже стоишь на коленях и скребешь пол в моей ванной.

Болезненный гнев и обида заполнили голову. Моя рука взлетела к его лицу, прежде чем я успела подумать. Но она так и не приземлилась. Беккет перехватил мое запястье до того, как я успела прикоснуться к нему, удерживая его в воздухе, в сантиметре от своей кожи.

— Чистить чьи-то туалеты на коленях – это более честная работа, чем та, на которую ты когда-либо будешь способен. Я бы предпочла всю оставшуюся жизнь заниматься этим, чем быть такой, как ты.

— И какой же я?

Не говори этого.

— Высокомерный мудак, который заботится только о себе и пытается произвести впечатление на своего папочку. А папочка Андерсон вообще уделил тебе хоть каплю внимания? Может, у тебя денег как грязи, но ты беден во всех отношениях, которые имеют значение.

Серые глаза Беккета завораживали, становясь темнее с каждой секундой. Его гнев окутал нас обоих. Он был настолько густым, что грозил задушить меня. Сегодня в его эмоциях не было ничего пассивного или отсутствующего.

— Посмотри, какая ты храбрая, крошка. Ты ничего не забыла? Твоего брата здесь больше нет, чтобы защитить тебя, так что следи за языком.

Я насмешливо хмыкнула.

— Или что? Что ты сделаешь? Пусть его сейчас здесь нет, но он все еще твой лучший друг. Ты не сделаешь ничего, что может его расстроить. Однажды он все равно вернется домой. Это пустые угрозы, Андерсон, и мы оба это знаем. Может, у тебя и встает при мысли о том, чтобы усложнить мне жизнь, но тебе категорически запрещено приводить свой мелочный план в действие... импотент.

На челюсти Беккета дернулся мускул. Между нами всегда было так. Взаимная неприязнь лилась через край. Воздух наполнился неразбавленным напряжением, как переполненный воздушный шар, готовый вот-вот лопнуть.

А потом Беккет сделал то, чего я никогда не забуду до конца своих дней. Он притянул мою руку к своему лицу. Затем провел языком длинную горячую полосу на моей ладони, от пульса до кончика среднего пальца, прежде чем прикусить его. Я ахнула и отдернула руку. Место, где его твердый, горячий язык коснулся моей невинной кожи, словно пульсировало.

Мои щеки горели от прилива крови. Наши взгляды встретились. Я почувствовала головокружение. Всего этого было слишком много. Запах его чистого мыла и мускусный аромат, присущий только ему, который был лучше, чем любые духи. То, как близко стоял Беккет, и все, что я могла видеть, – это он. Парень захлестнул мои чувства и вытеснил все мысли из головы. Мое тело было предателем. Соски затвердели, туго натягивая лифчик. Кожа вдруг показалась мне тесной, как будто стала слишком мала.

Никто не прикасался ко мне таким образом. Мой брат не позволял. Особенно Беккет. Мы были врагами с дня первой встречи, еще до того, как он подружился с моим братом. С годами наша неприязнь только усилилась. Это была новая тактика, чтобы мучить меня? Одурманить мой девственный разум его возмутительными заявлениями? Должно быть, так и было, потому что одно я знала точно… я была недоступна для Беккета Андерсона, если он дорожил своей жизнью и отношениями с моим братом.