Темные воды

– Сегодня, второго апреля, мы отмечаем двадцать четвертый день рождения Гэри Ланди! – сообщил он своему отражению.

Камера резко развернулась, показывая худого мужчину, который сидел на протертом диване. У него были удлиненные черты лица и сальные волосы, прилизанные на левую сторону. Огромный нос, один палец по самую костяшку зарылся в левую ноздрю.

– Ты что делаешь? – спросил голос Тревора из-за видеокамеры.

– Ищу пожрать что-нибудь приличное, – ответил Гэри, вытаскивая палец из ноздри. – Не приставай! – прорычал он.

Камера двинулась по залу, разворачивая изображение. В кадре появилась группа жалких омерзительных мужчин, толпившихся вокруг потертого стола, на котором стояли пластиковые миски с чипсами и глазированный торт, украшенный разноцветными шоколадными пуговками. Один толстый коротышка был в бумажном колпаке, из-под которого торчали длинные седые волосы. Резинка, благодаря которой колпак держался на голове, врезалась в его тройной подбородок.

– Боже, и ведь вся эта нечисть жила в двух шагах от Коллинзов, – произнес Джон, не отрывая глаз от монитора.

На экране толстый коротышка в колпаке, глядя в объектив, попросил:

– Дай мне. – Открыв в улыбке рот, в котором было всего два зуба, он потянулся к видеокамере.

– Нет, – отрезал Тревор. Его ладонь, на мгновение появившись в кадре, хлестнула коротышку по руке, схватившей видеокамеру.

– Ну дай, я никогда такой не видел…

– Убери свои поганые лапы! – взвыл Тревор.

Его рука взметнулась и отвесила коротышке смачную затрещину. Тот упал, резинка под его подбородком лопнула. Коротышка поднялся с пола и бросился к видеокамере. Изображение задергалось и исчезло.

– Блин, нам что, всю эту их вечеринку смотреть? – возмутился Джон.

Эрика мрачно кивнула. Экран просветлел, показывая продолжение вечеринки, уже некоторое время спустя. Играла музыка, некоторые мужчины неуклюже танцевали. Камера снова взяла в объектив Гэри. Тот по-прежнему сидел в углу, ковыряя в носу. Вытащив из ноздри палец, он сунул его в рот.

– Фу, мерзость какая. – Джон отвел взгляд от монитора.

– Можете смотреть, его уже нет, – сказала Эрика.

Камера повернулась, снимая толстого коротышку. Тот, уже в новом колпаке, сидел в углу у старого пианино, с жадностью опустошая полную еды тарелку. Еще одна, такая же полная, ждала своей очереди рядом с ним на пианино.

– Что он натворил? – спросил чей-то голос за кадром.

– Да козел он вонючий. На камеру мою губу раскатал, – ответил голос Тревора, безжалостно показывавшего крупным планом жующий маленький рот толстого коротышки. – Еще чего не хватало! Я никому не позволю даже пальцем к ней прикоснуться.

Коротышка запихивал вилкой в рот кусок киша, крошками засыпая бороду. Его изображение то расплывалось, то снова обретало четкость.

Раздался визгливый девчачий смех. Камера очертила дугу, взяв крупным планом высокого лысого мужчину с красным лицом и кривыми кроличьими зубами.

– А мне ты ведь дашь поснимать, да? – спросил он.

– НЕТ!

По-видимому, последовала очередная драка, и когда изображение восстановилось, это были уже более поздние кадры. Теперь в комнате отдыха смеркалось, свет исходил только от свечей на торте, который нес какой-то высокий мужчина в сопровождении Тревора. Они поднесли торт к Гэри, все так же сидевшему в кресле.

– Дуй давай! – крикнул чей-то голос. Гэри сначала воспротивился, но потом все же задул свечи.

– Что ты загадал? – крикнул еще чей-то голос.

– Чтобы сдохнуть, – ответил Гэри. Он откинулся в кресле, сложив на груди руки.

Мужчина, державший торт, на мгновение повернулся к камере и затем вышел из кадра.

– Стоп, – встрепенулась Эрика. – Давай-ка назад.

– Не могу. Оцифровка же идет, – ответил Джон.

Тревор проследовал за мужчиной к длинному столу.

– Я знаю этого человека, – сказала Эрика. – На днях видела его у Тревора Марксмэна. На паузу, быстро!

* * *

Эрика выскочила из просмотровой и бегом поднялась по лестнице в оперативный отдел. Питерсон только что закончил говорить с кем-то по телефону. Она схватила его за руку и велела идти с ней вниз. Вместе они спустились в комнату, где ждал Джон, и продолжили просмотр. Тревор теперь снимал человека, который был им знаком. Тот вещал в камеру с шутками-прибаутками, словно вел некую торжественную церемонию на красной дорожке.

– Это тот самый парень, которого мы видели у Марксмэна: Джоэл, кажется? Ну да, Джоэл. На видео он с волосами, но у него все тот же южноафриканский акцент, – заметила Эрика.

– И те же необычные белесо-голубые глаза, – добавил Питерсон. – И шрам, идущий от виска за ухо.

– Он представился Джоэлом, но фамилии не назвал. Мне нужен список всех, кто содержался в том социально-реабилитационном центре в девяностом году, – сказала Эрика.

Они снова обратили взгляды на экран. Из магнитофона зазвучала песня Careless Whisper [26] , и Тревор, отдав свою видеокамеру одному из мужчин, соединился в медленном танце с Джоэлом.

26

Careless Whisper (букв. в переводе с англ. – «Неосторожный шепот») – первый сольный хит британского певца Джорджа Майкла (1963–2016), участника поп-дуэта Wham!. Песня выпущена в 1984 г.

Глава 44

После обеда Эрика с Джоном просмотрели еще две видеопленки. Они оказались короче, поскольку съемка велась в стандартном режиме. На них были запечатлены несколько весенних дней, проведенных в парке близ Эйвондейл-роуд. Тревор Марксмэн снимал много местных детишек, причем родители, раскачивая своих чад на качелях или ловя внизу при скате с горок, просили их улыбаться и махать в объектив.

Джессика Коллинз впервые появилась в видеоклипе, помеченном датой «11.06.1990 г.». Она качалась на качелях-весах с некой темноволосой девочкой. Обе заливались смехом, попеременно взмывая вверх и опускаясь к земле. Неподалеку на скамейке под сенью большого дуба сидели более молодые Марианна и Лора. Последняя курила, вполуха слушая мать, которая что-то настойчиво говорила дочери, наклоняясь к ней.

Несколько минут камера вела наблюдение за Джессикой, снимая ее в режиме приближенной съемки с противоположной стороны парка. Эрику поразили красота и беззаботность девочки, танцевавшей с подругой, раскачивавшейся на лазилках… Однако умиление быстро сменилось отвращением, едва она вспомнила, что смотрит на нее глазами Тревора Марксмэна.

Затем на экране появилось дрожащее изображение узкой тропинки в глубине парка. Видеокамера, двигаясь вдоль нее, миновала помятую урну, старую скамейку и остановилась на мужчине, пытавшемся запихнуть в мусорный мешок полную лопату опавших листьев. На ветру ему это никак не удавалось.

– Развлекаемся? – спросил голос. Мужчина обернулся, и они увидели растрепанные каштановые волосы и лицо, как у гнома, – лицо Боба Дженнингса.

– Аатвалиите, сволочи, – буркнул Боб, состроив гротескную гримасу.

В углу экрана замигал красный индикатор, указывавший на то, что заряд на исходе. Кто-то чертыхнулся. Изображение колыхнулось, потому что камеру передали из рук в руки, и в последний момент, перед тем как батарея полностью разрядилась и экран потемнел, на нем мелькнуло знакомое лицо.