Темный город

Зрение и слух бесполезны. Человек на ощупь спустился по склону. Порезы на ладонях уже не горели. Нервы обожгло кислотным огнем, закупорило резанные сосуды пальцев.

Почва стала мягче. Ноги глубоко утопали. Почва засасывала, проглатывала человека. Поверхность, некогда бывшая надежной, прочной, облобызала конечности идущего. Обмусолила его всего.

В эту низину стекают испражнения всего города. Его гниющее тело истекало соками, что смешивались с гнилью тех паразитов, что веками жрали его.

Это небытие словно имело разум. Попавшая в него частица растворялась, будто кристаллик сладости, попавший в горячий настой.

Что-то продолжало воспринимать сигналы, поступающих от воспринимающих сенсоров. Больше всего работало осязание, от остальных органов чувств сигналы едва поступали.

Боль разливалась по всему телу, обжигая непониманием пульсирующий от ужаса разум.

Восстановить себя, вернуть себе Я удалось лишь на поверхности.

Затхлый воздух городской улицы, пропитанный испражнениями гниющих тел, знаком и привычен.

Как в те далекие времена, когда волны ужаса не проскакали по улицам города, срезая колосья жизни и порядка. Уже тогда человек впитывал эти запахи – гниль, разложение. Сейчас лишь увеличилась концентрация. Доступна всем и каждому.

Человек очнулся на склоне. Примерно в трех корпусах книзу текла река яда. Хлористые облака завивались в причудливые фигуры, лица. Раззявленные пасти стремились взобраться по склону, чтобы поглотить человека.

Они быстро растворялись, притянутые к поверхности гравитационными силами.

Человек оказался на другой стороне. Ему удалось перебраться через реку, признаваемую древними рубежом мира живых и мертвых. Прямо образ из ранее прочитанного. Человек мысленно порадовался, что сохранил память.

Язык во рту распух и глотка пересохла. Нормальной воды человек уже давно не пил. Карманы полнились от питательных батончиков, подмышкой болтался бесполезное оружие.

Не было воды. Нечем промочить горло.

Если по ту сторону жизни души вынуждены испытывать жажду, так чем это существование отличается от жизни?

Человек пополз выше по склону, не в силах встать. Сил в членах не осталось. Глаза прояснялись, высохшие слезы скопились желтоватыми валиками у века. Еды хватало. С этим проблем не возникало. Но чем заедать сухие батончики? Съешь один и превратишься в сухой ком, подыхающий от жестких резей в желудке.

Только это обусловило, что на костях человека так мало мяса. Пытка едой ужасней, когда ее вдосталь, но есть невозможно.

Ползком он забрался на склон, осталось преодолеть метр, отделяющий обрыв от поверхности города.

Чудо уже то, что город рос от уровня поверхности, а не удерживался на собственных костях. Старые здания разбирались, мусор вывозили. Коммуникации, чтобы не запутывать, проложены надежно, на тысячи лет.

Иначе, будь это город из легенд, под его подошвой находились бы многокилометровые катакомбы. Тысячи залов, заброшенных построек, наводненных чудовищами мира фантазий.

А тут всего лишь куски труб, кабелей.

Последний метр преодолеть невозможно. В руках не осталось сил, чтобы подтянуться по отвесному обрыву, уцепиться за край мостовой, свисающий в пропасть.

Человек упал в тени выступа, утонув в забвении. Это не был сон, восстанавливающий физические и духовные силы. Всего лишь нырок в глубины небытия.

Козырек в любой момент мог обрушиться, раздавив букашку. Так тому и быть. Это хотя бы быстрее, чем монотонное блуждание по умирающему городу.

Глава 2

Передышка сил не вернула. Скорее уж забрала все, что сохранил организм.

Отличие прошлого мира от нынешнего все же имелось – наличие воды, а значит пищи. Все такая же плохая, в основном эти батончики, зато очищенная вода на каждом перекрестке.

Фонтанчики, которыми никто, кроме низких людей не пользовался, имелись везде.

Город аккумулировал много ресурсов. Энергии хватало, чтобы перерабатывать сточные воды.

Тогда было лучше. Физически. Но опаснее.

Странная вилка. Особенно учитывая хлористую реку внизу, на дне оврага.

Человек сам не мог сформулировать, что ему кажется странным. Однако, новый мир не казался ему таким ужасным.

Вокруг все точно такое же. Однотипное. Но без людей.

Чтобы выбраться на мостовую, на нулевой уровень города, пришлось пройти влево. Там часть мостовой обрушилась, образовав ступеньку. Острые камни рассекали кожу, ставшую тонкую от купания в ядовитых газах.

Раз легкие остались на месте, тело продолжало функционировать, та река была не настолько ядовита, как казалось. Может, не хлор совсем.

Чудес не бывает. Болезнь не могла преобразить тело настолько, чтобы оно стало невосприимчивым к отравляющим газам. Можно припомнить, как вскипали мозги больного от лазера.

Это всего лишь болезнь. Ничего фундаментально поменявшего законы физики.

И все же из всех горожан, по крайней мере в обозримом пространстве, выжил именно он. Ничтожный человечек, даже не монада общества, а шелуха с поверхности плода.

Всего лишь случай. Удача. Ничего больше.

На данный момент удача продолжала сопутствовать человеку.

По случайно образовавшимся ступенькам он выбрался на нулевой уровень. Встать во весь рост сразу не удалось. Обмотки, полные припасов, тянуло к земле. Кости трещали от натуги, а суставы неприятно скрипели. Смазки в шарнирах не хватает – точно.

Оглядевшись, человек не нашел ничего, похожего на магазин, раздатчик или тот же питьевой фонтан.

Исправных не встречалось, но вдруг повезет.

Это место оказалось чуть выше той стороны, с которой приполз человек. Грязи меньше. Подошвы уверенно встали на композитном покрытии мостовой. Наконец-то обувь встретилась с той поверхностью, для которой разрабатывалась. Подошва отметила поцелуем шершавую поверхность, надежно в нее вцепилась.

Эти сапоги проектировались для тех ног, что должны быстро перемещаться, уверенно держать массивное тело, когда происходит замах.

Сапоги принадлежали тому же телу, что некогда владел оружием. Потому были на размер больше ног мародера.