Тёмный лорд

— Где ты был? — прошептала Друэлла, едва Том присел и подвинул тыквенный сок. — К вечеру профессор Раджан развесит здесь гирлянды!

— Действительно? — пробормотал Том, думая о беседе в учительской. Только сейчас он заметил, что вошедший Дамблдор смотрит на него как-то странно, со смесью беспокойства и подозрения. Мальчик слабо улыбнулся и принялся за бутерброд, чувствуя себя ещё хуже.

— Жаль, что я не останусь в школе, — вздохнула девочка. — Эй, Том, — дернула она его за рукав, — что с тобой?

— Мне приснился дурной сон и только, — пробормотал Том. Он выглядел растерянным и бледным, но не мог ничего с собой поделать. Профессор Дамблдор продолжал прожигать его долгим проницательным взглядом. Том старался не обращать на это внимание, он не мог удержаться от размышлений. Может, профессор испытывает к нему неприязнь, или с ним действительно творится что-то неладное? Что вообще такого особенного в том, что ему снятся кошмары?

— Ой… что творится в гостиной, — Том вздрогнул, услышав мягкий голос Араминты. — Лу рыдает: какой-то мерзавец подбросил ей пиявку в туфлю!

Том посмотрел на дверь. В Большой зал вошли Альфард и Лукреция Блэк. Мальчик поддерживал кузину за руку. Девочка продолжала всхлипывать, и ее длинные золотистые волосы беспорядочно растрепались по плечам.

— Это не ты? — шепнул Рэндальф. Истерика Лукреции его забавляла.

— Я же не единственный враг, которого эта мерзавка умудрилась нажить, — равнодушно пожал плечами Риддл. Сэр Николас, капризный призрак Гриффиндора, пролетая мимо, крайне осуждающе посмотрел на Тома и умчался прочь.

Сердце сильно стучало, и Том изо всех сил старался сохранить спокойствие. Взглянув на дрожащую Лукрецию, он на мгновение почувствовал жалость, но тотчас ущипнул себя: ее слезы означали полную капитуляцию.

*

Накануне каникул уроки проходили сумбурно. Большинство учеников шептались о предстоящем Рождестве, рисовали или просто смотрели в окно. Многим хотелось бросить все и бежать на улицу, играть в снежки или лепить снеговиков. Профессор Раджан приложил немало усилий, чтобы заставить детей слушать объяснения. До конца урока они отрабатывали заклинание освещения, и Том с улыбкой смотрел, как рыжая хаффлапаффка Элла Боунс путала его с заклинанием искр.

На трансфигурации был обычный практический урок. Профессор Дамблдор объявил, что сегодня они переходят к групповым превращениям. Раздав каждому по три пуговицы от пальто, он попросил преобразовать их в жуков. Вскоре Том заметил, что профессор смотрел на него с подозрением. «Похоже, он понял, что я был возле учительской, — размышлял Риддл, превращая блестящие чёрные пуговицы в черных хрущей. — Наверняка так оно и есть». Том, впрочем, сделал все с первого раза, и Дамблдор поставил его в пример остальным. Нортон бросил на Риддла свирепый взгляд, но сказать что-либо не решился.

— Должен сказать, что я доволен вашими успехами, Том, — улыбнулся профессор трансфигурации, когда другие ученики вышли из класса. — Со следующего полугодия переведу Вас на индивидуальный план.

— Спасибо, сэр… — Риддл нерешительно улыбнулся, но радостное выражение спало с его лица, когда он заметил, что профессор не улыбался ему в ответ. Дамблдор смотрел на него точь-в-точь как мистер Олливандер, когда узнал, что Том левша. Это был изучающий, пристальный взгляд, который мальчика очень смущал.

— У меня одна просьба, Том, — заметил профессор, словно о чем-то размышляя. — Думаю, Вам не следует бродить рано утром одному по Хогвартсу.

— Я не… — замялся Том.

— Хорошо, идите, — кивнул Дамблдор. Том повиновался, всю дорогу пытаясь понять, почему учитель трансфигурации испытывает к нему неприязнь. Он несомненно понял, что мальчик подслушал разговор в учительской, и был этим недоволен.

Урок защиты от темных искусств оказался интересным. Профессор Мэррифот рассказывала о тихомолах — бледных рогатых демонах озер, рисунки которых привели в ужас Араминту Бэрк. Зато Мальсибер и Крэбб вместо материала слушали Эмилию Гринграсс, которая, как обычно, рассказывала небылицы — на этот раз о том, как однажды запрягла в повозку тройку тихомолов и, погоняя их, каталась по озеру. Профессор Мэррифот сняла со Слизерина десять баллов.

Том посмотрел в окно. Низкое небо было совершенно серым. Опять пошел снег, и колючие снежинки медленно падали на обледеневшие парапеты базальтовых башен. Подложив ладонь под щеку, Том задумчиво смотрел, как тролль Огг тащит огромную пихту.

— Профессор, — Том с волнением поднял руку. — Скажите, пожалуйста… — продолжал он, заметив одобрительный кивок профессора Мэррифот. — А почему именно в германских землях так много темных волшебников?

Скрип гусиных перьев прекратился. Слизеринцы как по команде повернулись к Тому. Араминта вскрикнула. Седые брови профессора Мэррифот поползли вверх.

— Ну что же… — она обвела класс с легким изумлением. — Мистер Риддл прав. Как вы знаете, — заметила профессор Мэррифот, расхаживая по классу, — мы периодически проводим турнир трех волшебников: состязания юных магов из Хогвартса, французской школы Шармбатон и русской школы Дурмстранг. Но мы никогда не звали и не позовем на турнир немецких магов.

— Но… почему? — пробормотал потрясенный Рэндальф Лестрейндж.

— Темные маги жестоки и бесчеловечны. И все же, — заметила профессор Мэррифот, — они убивают по каким-то причинам. Редкие темные маги убивают и мучают людей просто так — из научного интереса. Только немецкие волшебники мнят, — ее мантия описала полукруг, — что им это дозволено. Они считают, что наука выше морали, она стоит…

— По ту сторону добра и зла, — задумчиво прошептал Том.

Профессор Мэррифот была, казалось, потрясена: — Да… совершенно верно… — пробормотала она. — Где Вы узнали об этом, Том?

— Я… — Том испуганно обвел глазами притихший класс. — Я читал эту фразу на обложке одной из книг немецкого философа Фридриха Ницше.

— Ах, да, — кивнула Галатея Мэррифот. — Учитель Гриндевальда, темный волшебник Фридрих Ницше. В конце концов, он сошел с ума от занятий черной магией. — При этих словах Том почувствовал странное волнение. — Он написал несколько книг, доказывающих ничтожество маглов и превосходство волшебников, которых он ради соблюдения Статута секретности называл «сверхлюдьми».

Сухая колючая метель усилилась. Прозвенел звонок, и Мэррифот, кивнув, послала Тому улыбку. Одноклассники побежали на обед, но Том не заметил этого. В голове царила неразбериха. Высокий надменный голос шептал, что немецкие волшебники правы. Другой голосок — тихий и детский — говорил, что все это омерзительно.

«Подумай об этом логически, — насмешливо прошептал холодный голос. — Разве маг должен оправдываться перед такой мразью, как Патрик или Бренда? Можно ли их вообще считать людьми в нашем понимании?»