Тёмный лорд

— Ой, страшная чушь, — вздохнул Том. — Я дважды начинал ее, но не продвинулся дальше четвертого абзаца и посмотрел концовку. Там, представь, полное надувательство: кретин Невезучий получил любовь шлюшки Аматы, — фыркнул мальчик, —, а фонтан оказался даже не волшебным.

— А я и не ожидал, что Вы оцените эту сказку, Том, — раздался рядом мягкий и чуть насмешливый голос Дамблдора. Том обернулся. Несколько мгновений профессор внимательно смотрел на ученика, а затем, грустно улыбнувшись, пошел прочь.

*

К середине декабря Том уже достиг успехов в изучении заклинаний невидимости. Домашние задания не отнимали много сил, и вечерами он изучал учебник для седьмого курса. В книге бегло описывались способы достижения невидимости, в том числе редкие мантии-невидимки. Гораздо больше внимания уделялось постановке магической защиты. Каждый вечер Том выписывал компоненты защитного заклинания, а затем разучивал его.

Незаметно подошли Рождественские каникулы. Гирлянды из остролиста и серебряной мишуры увили лестничные пролеты, а в шлемах пустых доспехов зажглись несгораемые свечи. Двадцатого декабря лесничий Огг установил рождественскую ёлку, которой на этот раз оказалась огромная корабельная сосна. Пурга засыпала подходы к теплицам, и второкурсники вместо травологии любовались, как профессоры Раджан и Дамблдор развешивали в полутемном зале ёлочные игрушки. В сосновых ветках тускло горели красные фонари, освещая длинные иголки таинственным светом. Через мгновение феи погасили их и тотчас взмахом палочек зажгли зеленые огни.

— Том, у меня хорошие новости! — воскликнул профессор Раджан. — Профессор Мэррифот разрешила Вам ходить на факультатив по египетскому языку.

— Благодарю, сэр, — улыбнулся Том, глядя на мигающие хрустальные фонари.

— Кстати, Том… — замялся профессор Раджан. — Я принёс Вам начальный курс, чтобы Вы могли почитать. — Он вручил слизеринцу очень толстый фолиант.

— Что-то случилось…сэр? — спросил Риддл, глядя на его взволнованный вид.

— Нет, ничего… — При этих словах профессор чар внимательно посмотрел на левую руку ученика. — Просто… Большинству взрослых волшебников не легко дается дается египетский язык — даже если они посвящают этому всю жизнь, а вы так молоды…

В тусклых огоньках мелькнула фигура профессора Бири, который, теребя в руках маленькую сосновую ветку, на ходу давал наставления Лире Каллаган. Том рассеянно посмотрел, как струи мокрого снега рассыпаются над елкой, и пошел в гостиную. Судя по сообщениям в «Пророке», дементоры напали на пригороды Эдинбурга, и слизеринцы бурно обсуждали новости. Том выбрал кресло подальше от остальных и так же уткнулся в газету. Но вскоре он бросил это занятие, потому что был не в состоянии сосредоточиться. По непонятной причине ему не давала покоя фраза Дамблдора, что сказка о фонтане не могла ему понравиться. Единственной сказкой, которая нравилась Тому, была «Снежная королева», точнее, ее начало: история про тролля и волшебное зеркало, в котором все отражалось в странном свете. Тому хотелось прочитать про это зеркало, но к его огорчению, больше ничего об этом в сказке не было.

В Сочельник Тому приснился новый кошмар, где его двойник указывал на змееподобное лицо в зеркале и о чем-то советовался со злым духом. Том, дрожа, вышел в гостиную. Накануне ему удалось установить сплошную защиту. Если все пойдет по плану, через пару дней он смог бы, наконец, посмотреть темные книги. Миновав Малый Холл, освещенный тусклыми огоньками свечей, мальчик пошел в библиотеку и просидел весь день над книгами о формах невидимости.

Без четверти семь Том поднялся в гостиную. В честь Рождества она была украшена зелеными и серебристыми свечами, отражавшимися в хрустальных шарах маленькой голубой ели. К отвращению Тома его одноклассники прихорашивались, словно собирались на бал. Альфард Блэк надел коричневую мантию; Рэндальф Лестрейндж предпочел бордовую; Нортон Мальсибер важно натягивал темно-серую мантию и крутил в руках черные карнавальные очки.

— Мне идет? — спросил он Энтони Крэбба, который примерял огромную голубую мантию.

— Ну, просто маркиз Карамболь*, — ухмыльнулся Том.

— Ты тупая, ничего не стоящая грязнокровка! — закричал с ненавистью Нортон под дружный смех слизеринцев.

Сам Том обречённо переоделся в парадную, хотя и слегка поношенную мантию из чёрного бархата с серебряной отделкой. Том знал, что было довольно вульгарно всё время носить чёрное, но этот цвет соответствовал его волосам и, в данный момент, его настроению. Том не стал дожидаться остальных, а быстро пошел по парадной лестнице, усыпанной наколдованным инеем. Привычные газовые фонари, покрытые снежинками, были окутаны облаками белого света и казались сошедшими с праздничных открыток.

— Счастливого Рождества, Том! — помахала ему Друэлла Розье. Она стояла на нижней площадке и весело болтала со Сьюзен Пак. Том мягко улыбнулся сокурснице, глядя на ее фиолетовую накидку.

В холле стояла праздничная толчея. Ученики, как завороженные, ожидали восьми часов. Араминта надела длинное синее платье и белые перчатки до локтя. Дженни Сполдинг и Мона МакКейб стояли в почти одинаковых кремовых платьях, напоминая двух сестер. Игнотус Пруэтт надел вместо мантии замшевый пиджак с бабочкой, чем вызывал восторги у целой группы гриффиндорок. Августа Энслер набросила на ярко-красное платье новогоднюю мишуру. Том с усмешкой подумал о том, будет ли она светиться в темноте.

Наконец, тяжелые двери распахнулись, и толпа хлынула в зал. Том, как и многие, не смог сдержать возглас восхищения: стены зала изображали сад из цветущих вишен и груш. Волшебный ветер легонько трепал их макушки, и от его дуновений белые цветы разлетались по сторонам. В саду было много гротов с кустами диких роз, над которыми пролетали маленькие феи. Задняя стена, где находился учительский стол, была закрыта занавесом. Обеденные столы исчезли: вместо них стояла сотня сидений, а в воздухе горели гирлянды белых свечей.

— Пленен силой искусства, грязнокровка? — услышал Том насмешливый голос Мальсибера. Стоявшая рядом Эмилия Гринграсс рассмеялась.

— Судя по мантии, ты недаром выбрал в спутницы Гринни, — парировал Риддл, рассматривая бирюзовую мантию Эмилии. Мальсибер хотел что-то возразить, но Том пошел к сидениям. Дженни Сполдинг послала ему кокетливую улыбку, но мальчик не обратил на гриффиндорку ни малейшего внимания.

— Ты не против? — спросила Миранда, показав на сидение рядом с ним.

— Конечно, нет, — улыбнулся Том, подивившись ее наряду. Миранда надела короткое горчичное платье, перетянутое простым поясом, и белые босоножки.

— Догвуд почти бросил Элизабет и ухаживает за вашей Люси, — улыбнулась девочка.

— С каких пор тебя интересует, с кем спит это животное Догвуд? — засмеялся Том.

— Об этом сейчас не говорит только ленивый, — улыбнулась Миранда, обнажив маленькие неровные зубы. — Вчера они болтали о том, как подают кофе в постель, и Элизабет еле сдерживала слезы.

— Плакать из-за Довгуда? — удивился Том. Он вспомнил, что Люси вчера в самом деле победно прохаживалась по Большому залу, вплетя в волосы изумрудную ленту. И все же страдать из-за Догвуда, которого слизеринцы звали «орангутангом», казалось ему верхом глупости.

— Попрошу внимания! — профессор Дамблдор предупредительно поднял руку. Голоса смолкли, и свечи погасли, как по команде.

— Смотрим! — весело прошептала Миранда и, поправив очки, посмотрела с улыбкой на сцену. От сияющих глаз девочки Том почувствовал прилив тепла и последовал ее примеру.

— Сейчас наш новый хогвартский театр покажет сказку «Фонтан феи Фортуны». — Взрыв аплодисментов прервал слова Дамблдора. — Мы не случайно решили поставить именно ее, — доверительно улыбнулся декан Гриффиндора. — Ведь это сказка о любви. Сказка о том, что любовь не ведает разделения на умных и глупых, магов и маглов, достойных и недостойных. Сказка о том, что перед великой силой любви все равны!