Темный огонь

Я провел в обществе пройдохи около часа. Наконец он украсил составленную мной бумагу корявым росчерком, и я отпустил его восвояси, снабдив пятью шиллингами в счет обещанной платы. Барак с ухмылкой наблюдал, как я присыпаю чернила песком.

– Никогда прежде не видел, как добываются подобные показания, – заметил он. – Ловко вы обошлись с этим олухом.

– Уверен, в скором времени вы тоже обучитесь этому искусству. Кстати, я чертовски проголодался. Пойду попрошу Джоан подать ужин пораньше.

– А потом отправимся в сад Уэнтвортов? – спросил Барак. – Сегодня надо непременно узнать, что скрывается в этом чертовом колодце. Возможно, другого случая не представится.

Откровенно говоря, меньше всего на свете мне хотелось пробираться в сад сэра Эдвина. Теперь, когда с Леманом было покончено, воспоминания о кошмарных событиях минувшего дня вновь ожили в моей душе, и я ощущал себя совершенно разбитым. Однако Барак был прав – с колодцем следовало разобраться, не откладывая.

– Да, сегодня мы нанесем сэру Эдвину визит, – кивнул я. – Только подождем, пока стемнеет.

Я бросил взгляд на сумку с книгами, за которой мне пришлось послать Саймона во двор бывшего монастыря Святого Франциска.

– Что ж, у меня есть время для того, чтобы узнать, что пишут о греческом огне древние авторы.

После легкого ужина я вернулся в свой кабинет. Солнце уже зашло за горизонт, но сгустившаяся за окном темнота по-прежнему дышала зноем. Я зажег свечи и погрузился в книги. Как и всегда, чтение успокоило меня и заставило забыть о пережитых волнениях. Книги увлекли в суровый и жестокий мир, полный битв и сражений. Судя по тому, что сообщали древние историки, все опыты римлян с огненным оружием не привели ни к чему. На страницах книг часто встречалось имя Медеи – то была древнегреческая колдунья, которая подарила своему врагу рубашку, при соприкосновении с телом превратившуюся в пламя. И Плутарх, и Лукулл упоминали о том, что во времена Нерона рабов, согнанных на арену, облачали в «рубашки Медеи» и собравшаяся публика с любопытством наблюдала за их мучениями. Но нигде не говорилось, из чего была сделана эта смертоносная одежда. Вопрос о том, почему римляне не использовали это «адское пламя» для военных нужд, также остался без ответа.

Правда, мне встретилось упоминание о неких опытах по созданию огненного оружия, в которых использовалось загадочное вещество, называемое «лигроин». Вещество это было найдено в Месопотамии, на восточных границах империи. Плиний сообщал, что оно бьет ключом из-под земли и способно поджечь даже воду в реке. Значит, Господь скрыл в земных недрах не только золото и железо, но и некую огненную субстанцию. Я знал, что алхимики, изучая состав земли, способны определить, где скрываются залежи железа или каменного угля. Впрочем, в то, что им когда-нибудь удастся найти россыпи пресловутого философского камня, способного превращать металл в золото, я, в отличие от многих простаков, не верил.

Я отложил книгу и потер утомленные глаза.

«Надо обязательно поговорить с Гаем», – сказал я себе.

Бараку вряд ли понравится, что я посвящаю Гая в наши дела. Так что визит к старому аптекарю мне лучше скрыть от своего помощника. Я был полным невеждой по части научных открытий и взаимодействия веществ, однако чувствовал, что именно здесь, в этих книгах, должен скрываться ключ к раскрытию тайны. Иначе зачем моему неизвестному сопернику понадобилось похищать книги из библиотеки Линкольнс-Инна? И кто он, этот похититель? Старый библиотекарь, несомненно, видел его, но он так запуган, что ничего не расскажет. Я испустил тяжкий вздох. Каждый шаг, предпринимаемый мною, лишь порождал новые загадки.

В дверь постучали. В проеме стоял Барак, облаченный в черные штаны и камзол. В глазах его сверкал огонек едва сдерживаемого возбуждения.

– Готовы? – спросил он. – Настала пора навестить сэра Эдвина.

Мы двинулись к Темплу, где собирались нанять лодку. Барак захватил с собой увесистый ранец, в котором, как он сказал, лежали инструменты, необходимые для того, чтобы взломать замок на крышке колодца, а также свечи и веревочная лестница. Шагая по ночным улицам с намерением тайно пробраться в чужой сад, я ощущал себя настоящим злоумышленником. Если бы какой-нибудь констебль поинтересовался содержимым ранца, это навлекло бы на нас серьезные неприятности. Барак, напротив, шел с самым беззаботным видом, улыбался и кивал ночным сторожам, изредка встречавшимся нам на пути.

Мы прошли мимо здания Темпл-Инн, погруженного в молчание и темноту, обогнули огромное круглое здание церкви, где покоится прах рыцарей, совершивших крестовый поход к Гробу Господню.

– Да, то были настоящие воины, – вздохнул Барак, кивнув в сторону церкви. – В те времена христианство было силой, не знавшей себе равных. Не то что сейчас, когда христиане бегут от каких-то турок, хотя те и жалкие язычники.

– В те времена христианский мир был единым, а сейчас его раздирают противоречия.

– Возможно, мир объединится вновь, если нам удастся добыть греческий огонь. Объединится под владычеством Англии. При помощи этого огня флотилия короля Генриха спалит все французские и испанские корабли. Мы пересечем Атлантический океан и захватим испанские колонии.

– Не будем опережать события, – холодно оборвал я размечтавшегося Барака.

Спокойствие, с которым он говорил о сожжении кораблей, возмутило меня. Разве он не видел, как заживо сжигают людей в Смитфилде? Не слышал криков несчастных, чью плоть пожирает беспощадный огонь?

– Полагаю, для всего мира будет лучше, если ваши фантазии никогда не осуществятся, – процедил я.

Барак бросил на меня недовольный взгляд, но ничего не ответил. Мгновение спустя он нагнулся, поднял несколько мелких камешков с дорожки, разделяющей цветочные клумбы, и сунул их в карман.

– Зачем они вам? – спросил я.

– Пригодятся, – загадочно бросил он. Впереди показалась Темза, широкая темная лента, испещренная лунными отблесками. У самого берега на воде покачивались огоньки – то были фонари лодочников.

– Нам повезло, – сказал я. – Ждать лодку не придется.

Река, залитая лунным светом, была пустынна и спокойна. Лишь несколько лодок, как видно, перевозивших чиновников из Сити в Вестминстер, скользили по водной глади. Глядя на тусклые огни, мерцавшие на саутуоркском берегу, я вновь вспомнил о покойном Канцлере. Да, мой верный конь оставил этот мир, оставил ради полного небытия, ибо животные не имеют души. Но, возможно, небытие лучше вечного адского пламени, где суждено томиться большинству представителей рода людского. Вполне вероятно, по окончании земного пути ад ожидает и меня. Только сейчас я с удивлением вспомнил, что, столкнувшись с убийцами, думал лишь о спасении своего бренного тела, но не о спасении души. Опасность обострила мою природную смекалку, но слова молитвы ни разу не промелькнули в моем сознании. Не рассуждал я и о том, что ожидает мою душу, если я буду убит. Является ли это грехом? Я покачал головой, отгоняя тягостные мысли. События минувшего дня утомили меня донельзя, но предстоящее дело требовало ясного и трезвого ума.

Лодка, мягко ударившись о берег, причалила у ступеней Доугейтского спуска. Барак сошел на землю первым, потом помог выбраться мне, и мы отправились в Уолбрук.

Дом сэра Эдвина был погружен в темноту; на первом этаже окна были закрыты ставнями, а на верхних распахнуты, чтобы впустить побольше воздуха. Вслед за Бараком я свернул в узкий, пахнущий мочой переулок.

– За этой стеной начинается фруктовый сад, – шепотом сообщил мой напарник. – А за ним – сад Уэнтворта. Я уже был здесь и все хорошенько осмотрел.