Темный покровитель

Я делала это до свадьбы, когда мы с Петром еще просто встречались. Я лежала в ванной или в постели, читала книгу и представляла Петра на месте героя. Я закрывала глаза после особенно удачной части и проигрывала ее в голове, только я была на месте героини, а Петр прикасался ко мне, целовал меня, воплощая все эти дикие фантазии в жизнь. Я даже не знала, хочу ли я осуществить большинство из них в реальной жизни. Некоторые из них в теории звучали лучше, чем в реальности. Но фантазии всегда были так хороши.

И я надеялась, что хотя бы часть из них станет реальностью.

Читая, я стараюсь думать о Петре. Представляю, как он врывается в ворота особняка Сальваторе, намереваясь выкрасть меня и забрать себе. Я пытаюсь представить, как он нежно отводит мои волосы за ухо, заглядывает в глаза и шепчет, что для него не имеет значения, что произошло за время нашей разлуки. Что я всегда буду для него единственной. Что он готов умереть, лишь бы я снова была в его объятиях.

Но впервые мне трудно представить лицо Петра. И пока я читаю, в голове вдруг всплывает Сальваторе…

Сальваторе, протискивающийся мимо изумленных гостей свадьбы, его лицо, твердое и решительное, когда он прорывается к алтарю. Сальваторе, противостоящий пахану Братвы, когда он остановил брак, который, по его мнению, мог причинить мне боль. Сальваторе, держащий мою руку в своей, более грубой, смотря на меня сверху вниз и клянясь защищать меня, пока смерть не разлучит нас. И если хорошенько подумать, если вспомнить тот момент без пелены шока, превратившей его в дымку, я не думаю, что вижу в его глазах желание. Я помню лишь свирепость. Достаточно, чтобы противостоять целой армии Братвы, если бы ему пришлось, чтобы убедиться, что я выйду из этой церкви вместе с ним.

Что, если я все неправильно поняла? Я отложила книгу и закрыла глаза. Что, если Сальваторе все это время заботился обо мне?

Я тяжело сглатываю, преодолевая комок в горле. Это не моя фантазия. Это не то, что я так тщательно разыгрывала в своей голове. Но я уже не уверена, что это имеет значение.

Закончив с ванной, я надеваю мягкую, удобную одежду и начинаю собираться. Я могла бы попросить Лию сделать это за меня, но я предпочитаю сделать это сама и убедиться, что все, что я возьму с собой, это именно то, что мне нужно. Я упаковываю все вещи, которые купила сегодня с подругами, а также некоторые другие мои любимые вещи и туалетные принадлежности. Я упаковываю книги, несколько журналов и все остальное, что может мне понадобиться, чтобы занять себя, пока мы здесь. Я понятия не имею, какие у Сальваторе планы на поездку. Насколько я знаю, он может сказать мне, что для моей же безопасности я останусь в гостиничном номере, а потом всю поездку будет заниматься делами в другом месте. Это не исключено.

Я все гадаю, когда же он поднимется в нашу спальню. Но проходит час, и еще один, и еще, пока я не заканчиваю собирать вещи и не хочу спать. Я забираюсь в постель с книгой, но Сальваторе не видно, как будто он избегает меня. Мне становится интересно, не передумал ли он и не решил ли отменить поездку, и просто избегает неизбежной ссоры, которая последует за этим решением.

Так или иначе, я узнаю об этом утром. Поэтому я выключаю свет и ложусь спать.

***

— Джиа.

Голос Сальваторе будит меня. Уже утро, свет проникает сквозь шторы в спальне, и, когда я смотрю на часы на тумбочке, они показывают восемь утра. Я провожу рукой по лицу и сонно сажусь.

— Что?

Он нахмурился.

— Наш самолет вылетает через три часа. Лия может отнести твои вещи вниз. Одевайся и встретимся внизу через полтора часа. Она принесет тебе завтрак.

Все, что он говорит, отрывисто, грубо, без каких-либо эмоций. Я сажусь, откидывая волосы за уши.

— Где ты был прошлой ночью?

Он игнорирует мой вопрос, как будто я ничего не говорила.

— Полтора часа, Джиа. Постарайся не опаздывать.

А затем он поворачивается на пятках и выходит из комнаты.

Я смотрю ему вслед, нахмурившись. В нем нет ни малейшей попытки проявить мягкость или близость, как во время нашего позапрошлого ужина. Он полностью закрыт, и я не знаю, почему. В голову закрадывается подозрение. Что, если он был с кем-то прошлой ночью? Это вполне возможно. Мужья мафии не отличаются верностью. Такие браки, как у моих родителей, — исключение, а не правило. У большинства мафиози есть любовницы на стороне, подружки или женщины в клубах, к которым они ходят, когда им хочется чего-то экзотического. Даже такой тщательно оберегаемой, какой я была всю свою жизнь известно это.

Для Сальваторе было бы совершенно нормально, с точки зрения того, что приемлемо в нашем мире, иметь кого-то на стороне. На самом деле большинство людей, в том числе и мои подруги, скорее всего, сочли бы меня странной, если бы я расстраивалась по этому поводу. Жены мафиози должны мириться с тем, что их мужья балуются, лишь бы они были сдержанными и не сделали беременными других женщин.

Я не должна была расстраиваться по этому поводу. Я должна быть рада, что есть вероятность того, что Сальваторе удовлетворяет свои потребности в другом месте и оставляет меня в покое. Оставив меня все еще технически достаточно девственной, чтобы выйти замуж за Петра, если Петр придет и спасет меня. Но мысль о том, что Сальваторе может быть с кем-то еще, вызывает во мне неконтролируемый прилив ревности, заставляя мою грудь сжиматься, а желудок вздрагивать. Я думаю о его руках на другой женщине, заставляющих ее стонать, о его губах у ее уха, шепчущих грязные, поощрительные вещи, которые он шептал мне в тренировочном зале, называя меня своей хорошей девочкой, и я стискиваю зубы, желая закричать.

Как он смеет быть с кем-то еще, когда он даже не закончил работу со мной?!

Я откидываю одеяло и иду к шкафу, чтобы одеться. У меня нет никаких доказательств, но подозрение закрадывается все глубже. Вероятно, он хотел развлечься, прежде чем оказаться в ловушке медового месяца с женой, которую он, судя по всему, не собирается трахать. Но он не знает, что его ждет. Я вспоминаю о бикини, которые я выбрала, о скупой одежде и преисполняюсь решимости сделать его участие в этой поездке как можно более трудным.

Я сделаю так, что он не сможет оторваться от меня. Я сделаю так, что ему придется столкнуться с тем, что он чувствует, и подумать о том, что он сделал.

Я надеваю сине-белый сарафан и пару босоножек на плоской подошве, убираю волосы в пучок и добавляю пару сережек-обручей из розового золота и бриллиантов. Мой багаж аккуратно сложен у двери, и через несколько минут Лия стучит в дверь и входит с подносом для завтрака.

Я слишком взволнована, чтобы много есть. При всем моем смятении и ревности к Сальваторе, которые также завязывают мой желудок в узлы, я впервые в жизни еду в отпуск за границу, и предвкушение сводит меня с ума. Я ковыряюсь в кексе и йогурте, которые принесла Лия, потягивая кофе, пока не приходит время спускаться и встретиться с Сальваторе.

Он ждет внизу, как и обещал. Неожиданно мое сердце замирает в груди, когда я вижу его. Он разговаривает с начальником службы безопасности и выглядит не так, как обычно… менее застегнутым. На нем темно-серые чиносы и белая льняная рубашка, расстегнутая на несколько первых пуговиц, чтобы показать мягкие темные волосы на мускулистой груди, тонкая золотая цепочка лежит чуть ниже ключиц. Его темные волосы выглядят густыми и немного беспорядочными, а на подбородке видна тень темной щетины.

Он выглядит более суровым, чем обычно, немного опасным, мрачным и смертоносным. Я чувствую, как в моей груди разгорается жар, излучаемый наружу, а пульс внезапно начинает трепетать в горле.