Тёмный Принц

— Теперь ты богач, — проговорил он вслух, вспоминая дни бедности в Спарте, когда туника у него была много раз перешита, а сандалии не толще пергамента. Повернувшись, он посмотрел на дом с высокими колоннами и с двадцатью комнатами для гостей. Отсюда были видны статуи, украшавшие садовый ландшафт, и несколько домов для рабов и слуг.

Человек должен быть счастлив, имея всё это, упрекнул он себя, но его сердце забилось чаще при этой мысли.

Вновь прибавив ходу, он побежал к стойлам и загонам, осматривая холмы, разглядел и одинокого Титана в его загоне. Конь тоже скакал, но остановился, чтобы посмотреть на него. Волосы на голове Пармениона зашевелились, когда он пробегал мимо заграждения под убийственным взглядом Титана. Площадь, выделенная жеребцу, была небольшой, шагов восемьдесят в длину и пятьдесят в ширину, забор был сколочен из прочных толстых досок. Ни один конь на свете не смог бы преодолеть такое препятствие, но даже не смотря на это, когда Титан стал галопировать в его сторону, Парменион невольно взял правее, увеличивая расстояние между собой и забором. Этот секундный страх разозлил его, подогревая его решимость покорить гиганта.

Он увидел, как Мотак разговаривает с тощим Кронием и мальчишкой Орсином возле дальних ворот, и двадцать с лишним фессалийцев собрались посмотреть на предстоящее состязание. Один из них взобрался на забор, но Титан перебежал через загон и встал на дыбы, готовый ударить копытом, так что парень спрыгнул обратно, обезопасив себя, к вящему веселью своих товарищей.

— Нехороший это день для таких скачек, — сказал Мотак Пармениону. — Ночью лил дождь, и теперь земля скользкая.

Парменион улыбнулся. Старый фивянин предлагал ему легкий путь к отступлению. — Да он только чуть-чуть поморосил, — сказал Парменион. — Давай, начнем наш день. Кто из твоих отважных товарищей стреножит животное?

Мотак покачал головой, с явным сомнением. — Так, парни, давайте-ка испытаем фессалийские навыки!

Несколько человек взяли длинные, скрученные путы. Теперь было не до шуточек — лица их были каменными, взгляды — тяжелыми. Двое побежали вправо, держась поближе к изгороди, раскручивая арканы и подзывая Титана, который помчался на них, и столбы заграждения задрожали от его удара. Слева, незамеченные взбешенным животным, Орсин и Кроний забрались в загон и побежали за спиной у черного жеребца. Вдруг Титан остановился и покосился на Орсина. Петля Крония скользнула через огромную голову жеребца и затянулась крепче, когда тот метнулся, чтобы ударить юношу. Почувствовав, как аркан врезался в шею, Титан развернулся, чтобы броситься на Крония. Тогда Орсин набросил петлю через голову жеребца ему на шею, затянув ее покрепче. Тут же остальные фессалийцы перелезли через забор, готовые прийти на помощь, но Титан стоял как вкопанный, его огромное тело дрожало в напряжении.

Огромная голова медленно повернулась, злобный взгляд следил за Парменионом, когда тот спрыгнул в загон.

"Он знает," — подумал Парменион с внезапным приступом страха. "Он ждет меня!"

Спартанец двинулся к жеребцу, всё время оставаясь на линии его взгляда, пока не остановился рядом с шеей и головой. Его рука осторожно приблизилась к верхней петле, ослабила ее и сняла.

— Спокойно, мальчик, — прошептал он. — Твой хозяин говорит с тобой. Спокойно, мальчик.

Жеребец ждал, замерев, словно черная статуя. Парменион просунул пальцы под вторую узду, повел ее вверх через длинную шею, через уши и вдоль морды, ожидая страшного укуса, который мог оставить его без пальцев.

Укуса не последовало.

Погладив дрожащие бока, Парменион ухватился за черную гриву и ловко вскочил жеребцу на спину.

Титан вздыбился, едва почувствовал на себе вес спартанца, но Парменион крепко стиснул ногами туловище коня, удерживая позицию. Титан подпрыгнул высоко вверх, приземлился на все четыре копыта с сокрушительной силой, низко опустив голову, чтобы сбросить седока вперед. Затем он встряхнулся. Но Парменион был готов к маневру, откинулся назад и удержал равновесие.

Черный жеребец пустился в бег, затем перевернулся на спину, пытаясь скинуть и сломать своего мучителя. Парменион соскочил наземь, едва скакун начал кувырок, перекатываясь кверху животом и выбрасывая копыта, и вновь прыгнул Титану на спину, едва тот оказался на ногах. Фессалийцы поддержали этот ход дружным возгласом восхищения.

Гигантский конь принялся галопировать по загону, ржа, изворачиваясь, вскидываясь и брыкаясь, но он так и не мог сбросить ненавистного человека со своей спины.

Наконец титан поскакал к заграждению. Этого хода Парменион не исключал и инстинктивно понимал намерения жеребца. Он поскачет к доскам, затем бросится боком на дерево, дабы разбить на кусочки кости Парменионовой ноги, изувечив спартанца на всю жизнь. У Пармениона была одна надежда — отскочить — но если он так сделает, то конь бросится на него.

Увидев опасность, юный Орсин перелез через заграждение и встал в загон, крича во весь голос и размахивая арканом над головой. Это сбило жеребца с толку, он резко свернул и обнаружил, что мчится головой прямо на забор.

"Зевс, да он убьет нас обоих!" — подумал Парменион, когда Титан помчался на деревянную стену.

Однако в последний момент Титан напряг свои мускулы, подпрыгнув высоко вверх, с легкостью преодолел преграду и помчался по холмам. Пасущийся там табун в спешке разбегался перед ним. Парменион еще никогда в жизни не знал такой скорости, ветер свистел у него в ушах, земля стремительно проносилась под ним, словно зеленый туман.

— Поворачивай, красавчик! — закричал он. — Повернись и покажи мне свою силу. — Как будто поняв своего наездника, жеребец сделал широкий разворот и помчался в сторону загона.

Мотак и Кроний распахнули ворота, но негодный Титан свернул еще раз и бросился на самый высокий участок заграждения.

"Святая Гера, будь со мной!" — взмолился спартанец, ибо самая высокая планка забора была на высоте семи футов над землей. Жеребец замедлил бег, напряг мускулы и прыгнул, задними копытами простучав по дереву.

Когда Титан приземлился, Парменион освободил свою правую ногу и спрыгнул наземь. Жеребец немедленно повернулся к нему, встал над ним на дыбы, обрушивая копыта вниз. Спартанец перекатился и побежал, нырнув меж досок заграждения и приземлившись лицом в разрытую землю. Фессалийцы разразились смехом, когда Парменион поднялся на ноги.

— Полагаю, — сказал спартанец с усмешкой, — что он пока может взять перерыв. Однако, какой конь!

— Берегись! — закричал Кроний. Титан в очередной раз атаковал заграждение, наскочив на него без замедления шага. Парменион отскочил с дороги, но жеребец развернулся, разыскивая его. Когда Кроний побежал вперед с арканом, Титан увидел его и поскакал за фессалийцем, врезавшись в него гигантским плечом и сбив невысокого парня с ног. Прежде чем кто-либо успел пошевелиться, Титан вздыбился над фессалийцем, и его передние копыта обрушились на лицо Крония. Череп треснул, голова исчезла в разлетающихся ошметках крови и мозгов. Орсин попытался набросить аркан на шею жеребцу, но копыта еще дважды ударили по распростертому на траве телу. Титан почувствовал затягивающийся ремешок на себе и дико рванулся, уронив Орсина на землю. Не обратив внимания на паренька, он молнией бросился на Пармениона. Спартанец метнулся влево, но, словно предугадав движение, Титан вскинулся на дыбы, и его окровавленные копыта ударили сверху вниз. Парменион вновь поднырнул, на сей раз вправо, спиной ударившись о столб заграждения. Титан угрожающе навис над ним.

Вдруг шея жеребца дернулась назад, и в черепе его показалась торчащая стрела.

— Нет! — вскричал Парменион. — Нет! — Но тут вторая стрела глубоко погрузилась в бок Титана, пронзив сердце. Жеребец припал на колени, и после этого упал на бок.

Парменион поднялся на неверных ногах, сверху вниз глядя на поверженного колосса. Затем обернулся, увидев Мотака, который откладывал в сторону лук.

— Он был демоном, — мягко проговорил фивянин. — Неоспоримо.

— Я бы смог обуздать его, — сказал Парменион с холодным гневом в голосе.

— Ты бы погиб, господин, — вставил мальчишка Орсин. — Так же, как мой дядя, Кроний. И, боги мне свидетели, ты скакал на нем. Причем превосходно.

— Больше не будет такого коня, как он, — прошептал Парменион.

— Есть жеребенок, — сказал Орсин. — Он станет еще крупнее своего отца.

Задергавшийся глаз умирающего Титана привлек внимание Пармениона. Толстые белые черви выползали из-под века и соскальзывали по конской морде, как непотребные слезы. — Вот они, твои демоны, — проговорил Парменион. — Его мозг, наверно, просто-таки кишел ими. Боги, да эти твари сводили его с ума!