Тэмпат

– Черт, – сдавленно прошептала Дека, хватаясь за прохладную стену забора.

Она была сбита с толку считанными эмоциями. Хищники не испытывали страха и уж тем более горечи или отчаяния. Иногда они демонстрировали нечто вроде благоговения перед своими жертвами, но оно обычно ощущалось больным величием и нарциссизмом. Хищники никогда не думали о других – они были заняты удовлетворением только своих потребностей. Это и сбивало с толку, потому что создавалось ощущение, что этот хищник действовал ради своих жертв, а не в угоду своим желаниям. Дека негромко выругалась – подобные открытия обычно не вели ни к чему хорошему, в большинстве случаев гарантируя пару новых дырок в теле, поэтому ей срочно нужно было взять себя в руки.

Привычный ритуал возвращения к себе не занимал много времени – сказывались годы практики, но всегда сопровождался симбиозом тревоги и ужаса, которые мощными импульсами бежали вдоль позвоночника, чтобы вырваться наружу через руки и ноги. Именно ими Дека и упиралась в небольшой участок земли, трава на котором не была покрыта кровью и могла похвастаться зеленым цветом, следующие несколько минут, напоминая лягушку. Вот только забавной и смущающей эта поза казалась только новичкам. Для тех же, кто хотя бы пару раз испытал на себе последствия эмоциональных лавин, именно она становилась долгожданным спасением и облегчением. Причем, главным фактором в этом процессе являлась именно земля – только она могла забрать всю дрянь, которую таким как Дека приходилось цеплять на себя. Ни одна другая стихия не могла так же качественно нейтрализовать любую эмоциональную грязь, при этом даруя взамен покой и душевное равновесие, так что Дека полностью отдалась зеленому потоку, проходящему сквозь нее, отдавая ему все чужое, что уже начинало проникать в кости. И лишь ощутив свою целостность и убедившись в том, что в ее сознании находится только она, девушка медленно встала и пару раз попрыгала на месте. Дав себе еще пару секунд на восстановление, Дека медленно пошла вдоль забора, стараясь не смотреть на место убийства – все подробности она еще успеет рассмотреть на снимках, и лишь оказавшись перед дверью в дом, расправила плечи и постаралась вернуться в состояние рациональности и хладнокровия. Получилось неидеально, но это был максимум, на который она была способна на данный момент.

Аккуратно потянув на себя ручку двери, девушка собиралась отправиться на поиски Леона сразу же, как окажется внутри, однако агент уже поджидал ее в слабо освещенном коридоре. Мужчина ничего не сказал, лишь быстро осмотрел ее лицо, уделяя особое внимание глазам, и только после этого кивком головы позвал ее следовать за ним. Дека привыкла к подобным проверкам, понимая их важность, так что молча направилась вглубь дома за Леоном, попутно снимая перчатки.

Они прошли в небольшую гостиную, в которой некоторые оперативники делали какие-то записи.

– Вон! – прикрикнул на них Леон, отчего те быстро ретировались.

В их Отделе влияние агента было безусловным и заслуженным, а потому никто не рисковал ему возражать, особенно когда тот находился не в самом лучшем расположении духа.

– Начинай, – убедившись, что они остались в комнате одни, обратился к девушке Леон. – Я готов к любому дерьму, которое ты на меня выльешь.

– Он в процессе становления, – начала с самого главного Дека, устало прислонившись к стене. Отголоски пережитых эмоций все еще висели в воздухе, но представляли собой слабо ощущаемый осадок, который вот-вот растворится и исчезнет навсегда. Вот только тело восстанавливалось медленнее, чем сознание, так что она все еще чувствовала безликую тяжесть, которая лениво текла по позвоночнику, слабея с каждой минутой и оставляя после себя знакомый липкий холодок. Мысли о горячем душе тут же перетянули внимание на себя, но Дека усилием отодвинула их подальше, сосредотачиваясь на разговоре, который обещал быть непростым.

– Это я и сам понял, – нетерпеливо отозвался Леон и раздраженно взлохматил волосы. – Почерк слишком корявый и эмоциональный. Рука явно не набита, судя по некачественным надрезам. Но знание того, где нужно резать, явно имеется, и нам нужно узнать, где он его получил: из учебников или на чем-то более живом. В любом случае придется искать нулевую попытку, так что готовься к напряженной неделе.

– Хорошо, будем искать, – коротко кивнула Дека.

Опыт Леона давал о себе знать, и в таких вопросах ей не нужно было даже пытаться спорить, потому что мыслили они всегда похоже и к выводам шли пусть и разными путями, но всегда в одном направлении.

– Давай дальше. Что удалось считать? – устало потер глаза Леон, присаживаясь в мягкое кресло, покрытое прозрачным целлофаном.

Дека осталась стоять, лишь засунула руки в карманы, собираясь с мыслями. Мозг вовсю анализировал полученную информацию, так что ей оставалось только правильно ее скомпоновать и объединить в концепции. Они оба не любили долгие и пустые речи, так что Леон терпеливо ждал краткую, но информационную сводку от девушки. Дека на секунду прикрыла глаза, завершая анализ и подбирая нужные слова, после чего начала говорить размеренно и четко:

– Детей он убил первыми, причем сделал это быстро. По ощущениям – острый предмет, но не нож, а что-то закругленное, вроде серпа. Разделывал их тоже им, пока родители были обездвижены, – тут Дека сделала паузу, ограждая себя от болезненного послевкусия чужих ощущений. Леон не торопил, давая ей необходимое время, так что спустя пару секунд девушка продолжила. – Затем принялся за мужа. Последней была жена. Действовал неуклюже, жизненно-важные органы задел быстро, поэтому долго они не мучились – видимо, опыта в нанесении несмертельных ран пока мало. По ощущениям он точно рассчитывал на более длительный процесс и какой-то особый результат, так что был весьма разочарован тем, что по итогу получил. В каком-то смысле это не самое изощренное убийство, но оно окружено слишком сильными отголосками, словно в него было вложено много эмоций и смысла с обеих сторон, как бы странно это ни звучало. Точно пока не скажу, но на первый взгляд, сильные эмоции самого хищника смешались с яркой реакцией жертв, которые умерли хоть и быстро, но достаточно болезненно. В итоге это вылилось в необычный энергетический симбиоз, который, возможно, являлся частью ожидаемого результата.

– Прекрасно, блять, – поморщился Леон, а затем достал телефон и начал что-то писать в нем. Спустя пару минут он вновь обратился к молчавшей все это время Деке. – Что по убийце?

– Он знает, что делает, – пожала плечами девушка. – У него есть цель и свои представления о том, как ее добиться. Он точно осознает свой процесс становления, поэтому действует уверенно, но из-за недостатка опыта результат его не радует. Судя по энергетическому следу, он еще молод и порывист, но есть в нем какая-то взрослость, которую я пока не могу понять. По возрасту лет двадцать-тридцать – в этом промежутке формируется более четкое осознание себя, но все еще может присутствовать детская импульсивность. Выбор оружия не стандартный, но и не уникальный. Нужно узнать у судмедэкспертов, чем извлекали органы – это поможет дополнить картину. В любом случае убийца достаточно гибок, а это может стать для нас проблемой.

– Изменит стиль? – нахмурился Леон.

– Стиль, способ, оружие, тип жертвы, – кивнула Дека. – Неизменным останется лишь замысел. Это не убийство ради удовлетворения. Это ритуал для достижения конкретной цели. Только разгадав его, мы можем прервать или хотя бы замедлить становление.

– И в чем оно заключается? – Леон чуть подался вперед и требовательно произнес. – Ты что-нибудь почувствовала?

– Почувствовала, но пока не могу понять, – нахмурилась Дека. – Здесь явно присутствует тема наказания, причем я даже не могу сказать, кого именно наказывали, но в то же время объединения и даже извращенного спасения, судя по тому, как жертвы были связаны органами, словно пуповиной. Будто хищник хотел, чтобы даже после смерти они были вместе. А вырезанные на коже жертв глаза указывают либо на нечто божественное, либо на желание быть увиденным. Но настораживает меня другое.

– Что? – Леон встал с кресла и подошел к девушке. Взгляд его колючих и требовательных глаз пугал многих, но не ее, потому что Дека знала, что это было лишь проявлением усталости и злости на свою беспомощность. Нечто похожее она часто видела в собственном отражении в зеркале.

– Убийцы с глубоким замыслом всегда намного опаснее тех, кто просто удовлетворяет свои потаенные желания. К тому же дети – их используют для таких целей намного реже, чем взрослых. Это одновременно сужает наш круг поиска, но вместе с тем усложняет весь процесс, потому что пока мы не можем определить портрет жертв, просто потому что его нет. Я не ощутила никакой привязки ни к гендеру, ни к возрасту, ни к составу семьи – это точно не то, на что следует ориентироваться. Единственное в чем я пока уверена, так это в том, что первая попытка у него все-таки была, причем не так давно: полноценные новички ощущаются немного по-другому. Думаю, стоит просмотреть все нераскрытые дела за последние полгода, которые несут в себе ритуализм и попытки его изобразить, – Дека прикрыла глаза, прислушиваясь к себе, а затем добавила. – Возможно, что-то связанное с религией или животными. В крайнем случае, недавние нападения на людей. Как ты и сказал, отправную точку нужно найти, потому что она поможет составить более полную картину его замысла, который я пока не могу точно сформулировать.

Закончив говорить, она перевела взгляд на Леона. Тот лишь устало кивнул, а затем отошел к окну и кажется, о чем-то задумался, судя по его сосредоточенному лицу и немного отрешенному взгляду. Дека не мешала – лишь рассматривала друга, по которому успела соскучиться. Прошло всего три месяца, но она прекрасно понимала, что в их работе за такое время могло произойти слишком много вещей. Состояние Леона вызывало беспокойство, но по ее ощущениям, могло быть восстановлено хорошим отдыхом. Что же касалось самой Деки – что ж, тут все обстояло намного сложнее. И что-то ей подсказывало, что в этот раз играть роль слабого звена выпало на ее долю. Не самое приятное чувство, но бегать от правды она давно разучилась.