Тень Эндера

– Больше семи лет назад.

– О! – воскликнула Елена. – Значит, наши дети… когда они умирали…

– Это были новорожденные. Им еще и года не исполнилось.

– Но почему именно наши? Почему он украл их? Он хотел продать их для усыновления? Он был…

– Разве это важно? Важно, что его планы не осуществились, – ответила Карлотта. – Характер экспериментов засекречен.

– Имя убийцы? – спросил Джулиан. Видя, что сестра Карлотта колеблется, он стал настаивать: – Его дело слушалось в гражданском суде, не так ли?

– В уголовном суде Роттердама, – ответила она. – Имя – Волеску.

Джулиан отшатнулся, будто его ударили по лицу, но тут же взял себя в руки. Елена ничего не заметила.

«Он знает о любовнице отца», – подумала сестра Карлотта. Он понял частично, каковы были мотивы кражи. Дети законного сына были украдены бастардом, подвергнуты пыткам, а потом убиты, причем законный сын не знал об этом семь лет. Какие бы муки ни приписывал Волеску своей безотцовщине, он отомстил за них жестоко. Для Джулиана же и его жены немалую роль играло и то, что похоть отца Джулиана обрушила на них несчастье в виде гибели их собственных детей. Грехи отцов падают на головы их детей до третьего и четвертого колена.

«А что, если эти поколения будут ненавидеть меня? Впрочем, ни Джулиан, ни Елена не прокляли Бога, хотя их невинные дети…»

Во всем этом мало смысла. Так же мало, как в избиении Иродом младенцев в Вифлееме. Единственное утешение – вера, что Господь взял души этих детей и поместил их в сердце своем, а потом даровал покой и сердцам их родителей.

– Простите меня, – сказала сестра Карлотта. – Я не смею сказать вам, что не следует горевать о детях, которых вы никогда не видели. Но вы обретете радость и забвение в любви к сыну, который у вас есть.

– В миллионах миль от нас! – вскричала Елена.

– Я не знаю… но, может, вам известно, отпускает ли Боевая школа своих курсантов навестить родителей? – тихо сказал Джулиан. – Его зовут Николай Дельфики. Может быть, при таких обстоятельствах…

– Мне очень жаль, – сказала сестра Карлотта. Напоминание о сыне оказалось вовсе не таким безотказным лекарством, как она ожидала. – Мне страшно жаль, что мой визит причинил вам такую боль.

– Зато вы узнали то, что хотели узнать, – ответил Джулиан.

– Да, – просто ответила сестра Карлотта.

Джулиан, видимо, понял что-то, о чем не хотел говорить в присутствии своей жены.

– Вы уже собираетесь в аэропорт?

– Да. Машина уже ждет. Солдаты терпеливее таксистов.

– Я провожу вас до машины.

– Нет, Джулиан, не оставляй меня одну!

– Это всего лишь несколько минут, любимая. Даже в таких ситуациях мы не должны забывать о законах гостеприимства. – Он обнял жену, потом повел Карлотту к дверям и распахнул их перед ней.

Когда они шли к машине, Джулиан заговорил о том, что он понял:

– Поскольку бастард отца уже в тюрьме, значит вы приехали не из-за самого преступления?

– Нет, – ответила она.

– Это означает, что один из наших детей жив?

– То, что я скажу вам сейчас, я не должна говорить, так как это не моя тайна, – ответила ему Карлотта, – но я в первую очередь несу ответственность перед Богом, а уж потом перед Флотом. Если двадцать два ребенка, которые погибли от руки Волеску, ваши, тогда двадцать третий жив. Но необходим генетический анализ…

– Но нам ведь ничего не скажут, – с горечью сказал он.

– Сейчас нет, – отозвалась сестра Карлотта. – И вообще не скоро. А может, и никогда. Но если это будет в моей власти, то настанет день, когда вы встретитесь со своим вторым сыном.

– Ох, вы его… знаете?

– Если это ваш сын, то да, я его знаю. Его жизнь была неимоверно тяжела, но у него доброе сердце, и он таков, что любые отец и мать должны им гордиться. Прошу вас, не спрашивайте меня больше ни о чем, я и так сказала слишком много.

– Могу ли я рассказать об этом жене? – спросил Джулиан. – Что для нее тяжелее: знать или не знать?

– Женщины не так уж сильно отличаются от мужчин. Вы же предпочли знать.

Джулиан кивнул.

– Я знаю, вы только вестник, а не причина нашего горя. Но о вашем визите мы не сможем вспоминать с радостью. И все же я обязан сказать, что вы исполнили свою печальную миссию с незабываемой добротой.

Она кивнула.

– А вы в эти тяжелые часы были безупречно вежливы.

Джулиан открыл дверцу ожидающей машины. Сестра Карлотта устроилась на сиденье, но, прежде чем он успел захлопнуть дверцу, она вспомнила еще один важный вопрос, который не успела задать.

– Джулиан, я помню, что вы планировали иметь дочку. Но если бы судьба повернулась так, что у вас родился бы другой сын, как бы вы назвали его?

– Нашего первого сына мы назвали именем моего отца – Николай, – ответил он. – Но Елена хотела назвать второго сына так же, как меня.

– Джулиан Дельфики, – повторила сестра Карлотта. – Если это действительно ваш мальчик, я уверена, что когда-нибудь он с гордостью будет носить это имя.

– А как его зовут сейчас?

– Этого я вам сказать не могу.

– Но… не Волеску?

– Нет. И если это будет зависеть от меня, он никогда даже не услышит этого имени. Благослови вас Господь, Джулиан Дельфики. Я буду молиться за вас и вашу жену.

– Помолитесь и за души наших детей, сестра.

– Я молилась, молюсь и буду молиться за них.

Майор Андерсон внимательно поглядел на мальчика, сидевшего прямо перед ним.

– Нет, я не думаю, что у меня к тебе что-то серьезное, Николай.

– А я-то решил, что у меня неприятности!

– Нет-нет. Мы просто заметили, что у тебя дружеские отношения с Бобом. А у него друзей не так чтобы очень много.

– Это потому, что ему Даймак тогда в челноке чуть ли мишень на спину не нацепил. И Эндер почему-то начал с того же. Я знаю, что Боб это переживет, но при всем своем уме он словно отгораживается от ребят.

– Но не от тебя?

– Нет, он и меня отталкивал.

– И все же ты стал его другом?

– Да я не собирался. Просто моя койка как раз против его.

– Но это потому, что ты выменял на нее свою прежнюю?