Тень Фукусимы

– А откуда они знают, с кем можно связываться, а с кем нет?

– По номерам, обычно. У этой тачки номер серии «ВР». Понятия не имею, что это значит, но мне сказали, что такие машины не трогают. И, как видите, не соврали. Кстати, за нами никто не следит. Я не вижу на хвосте ни одной машины. А в невидимые автомобили я не верю.

– Я тоже раньше бы не поверила, – призналась Алла.

– Ладно, это неважно. Даже если он действительно невидимка, на борт нашего самолёта ему не попасть. Ну, а когда мы ещё и аэропорт сменили, он вообще без шансов. Тем более, что тут уже и область другая, он не сможет действовать свободно, как у себя дома. А нам от этого всего лишь мелкие неудобства. Между городами расстояние меньше ста километров, недалеко, а по российским понятиям так вообще совсем рядом. Правда, в этом аэропорту идёт не то ремонт, не то реконструкция, хрен поймёшь, что именно, но это тоже мелочь. Главное, самолёты там принимают и отправляют, а остальное не имеет особого значения.

За разговором Алла даже не заметила, как «Рено» заехал на аэропортовскую стоянку и там запарковался. Водитель вышел наружу и галантно открыл дверцу для Аллы, после чего передал ключи от машины какому-то мальчишке, выглядевшему, как натуральный босяк и, скорее всего, им и являвшимся. Тот мгновенно куда-то умчался.

– Это он, что ли, вам машину одолжил? – удивилась Алла.

– Нет, он только передаст ключи кому положено. Вас это действительно интересует?

– Я нервничаю, вот и болтаю неизвестно что, – призналась женщина. – Не обращайте на меня внимания. Обратите его лучше на вон ту синюю «Таврию-Славуту».

– И что в ней такого, что заслуживает моё внимание?

– Это машина Левченко. Ну, то есть, очень на неё похожа. Цвет, марка, да ещё и номер нашей области. Цифры я, конечно, не запомнила.

– Откуда он мог здесь взяться, да ещё и раньше нас? – скептически поинтересовался «снежный человек». – Обогнать меня непросто, а на такой жестянке – вообще невозможно. В любом случае, в самолёт ему не попасть. Я лично проконтролирую.

– Вы его не заметите среди других пассажиров.

– Глупости! Рейс чартерный, пассажиров всего ничего, я, мой брат, вы и ваш знакомый Волчара.

– А он здесь каким краем?

– Чего? Не понял.

– Ну, какое отношение он имеет ко всем этим делам?

– Этого я не знаю. Нам сказали вас привезти – мы это и делаем. Остальное нас не касается. Меньше знаешь – крепче спишь. Если так интересно, можете спросить у Леонида Сергеевича, когда доберёмся до места.

Алла думала, что прямо сейчас они сядут в самолёт и полетят, но всё оказалось не так просто. Россия какая-никакая, но всё-таки заграница, а значит, рейс считался международным и пассажирам требовалось пройти таможенный и пограничный контроль. Обширные связи и влияние Леонида Сергеевича изрядно облегчили прохождение этих формальностей, но совсем обойти их не представлялось возможным.

Таможенник, толстый и медлительный мужик, сперва предложил Алле заполнить декларацию, потом, когда она отказалась, полез осматривать её сумочку, обнаружил там блок сигарет (по требованию Аллы их вместе с зажигалкой приобрёл водитель, который её привёз), и категорически заявил, что такое количество является коммерческим, и потому нуждается в декларировании и уплате таможенной пошлины. Женщина принялась доказывать, что таможенник не прав, но её спутник, лучше неё разбирающийся в таможенниках, молча сунул в широкую ладонь представителя власти стодолларовую купюру, после чего все вопросы разом отпали, толстый мужик пожелал покидающим страну счастливого пути, и те проследовали дальше.

Пограничный контроль проводил молодой парень с Западной Украины, почти мальчишка, скорее всего, солдат-срочник. Этот взяток не брал (возможно, потому, что ему мало предлагали), зато времени на него пришлось потратить гораздо больше. Юноша почти не понимал по-русски, и чтение российского паспорта «снежного человека» давалось ему с огромным трудом. Пока бедняга шевелил губами, тщетно пытаясь догадаться, что такое «отчество» и как понять выражение «пол – мужской». Бедняга пытался уточнить у владельца паспорта, о чём идёт речь, но тот, в свою очередь, совершенно не понимал задаваемых ему на галичанском диалекте украинского языка вопросов пограничника. Оба злились, но делу это никоим образом помочь не могло.

– Алла Анатольевна, ну переведите, пожалуйста! – взмолился гражданин Российской Федерации. – Это же просто невозможно! Взяток он не берёт, а на человеческом языке совсем не говорит! Если так и дальше пойдёт, мы тут заночуем!

Алла тоже с трудом понимала галичанский диалект с обильными вставками польских слов, но с её помощью дело стало хоть и медленно, но продвигаться.

– Где они откопали такого полудурка? – возмущался «снежный человек». – Как вообще можно не знать, что такое «пол»?

– «Пол» может быть в смысле мужчина или женщина, а может – в смысле паркет, – пояснила ему Алла. – В украинском это совершенно разные слова, и на русский «пол» ни одно из них не похоже. А мальчик – явно гуцул, родом с Карпат, пас там овец, и вряд ли за всю жизнь слышал хоть одно русское слово. Ну, кроме матерщины, это понимают все и всюду.

– Я сейчас на ней и заговорю! Да мне плевать, откуда он взялся и кого там пас! Какого чёрта его поставили на службу, к которой он совершенно непригоден?

В этот момент гуцул, широко улыбнувшись, отдал честь и вернул пассажирам паспорта. Тут же на пограничный контроль пожаловал Волчара.

– Подождём его, – попросила Алла.

– Не вопрос. Без него всё равно не полетим, – согласился её спутник.

Проверка паспорта Волчары заняла значительно меньше времени.

– Пан Волчара Акакий Иосифович? – поинтересовался пограничник.

– Так точно! – подтвердил старый чекист.

– Проходьте! – предложил ему гуцул, отдав честь и паспорт (именно в такой последовательности).

Дальше пассажиры шли к самолёту все вместе, больше препятствий на их пути не предполагалось. Волчара ругался, вспоминая, что в Советском Союзе людей отвозили к самолётам специальным транспортом, добавляя, впрочем, что эта услуга оказывалась только в крупных аэропортах.

– Волчара, хватит ныть, – попросила его Алла. – Лучше скажи, тебя на самом деле зовут Акакий? Значит, тебя можно называть Кака?

– Называй, если так уж хочешь обидеть старика! – насупился Акакий Иосифович. – У вас у всех были родители, хотя бы мать, они вам имена и подбирали. А я – детдомовский, мне имя и отчество подбирал тамошний директор. Отчества он всем писал «Иосифович», намекая, что все сироты – дети Сталина. А имена нам давал самые что ни на есть издевательские: Акакий, Пафнутий, Дормидонт, Галактион и тому подобные. Да и фамилии – тоже. Контра он был недобитая, потому так и делал. Но в тридцать седьмом его расстреляли, за это или за другое – не знаю, я тогда совсем малышом был. И правильно сделали! Самый настоящий враг народа, пробы негде ставить!

– А почему ты потом, когда подрос, имя не поменял?

– Нехорошо это, – вздохнул Волчара. – Когда гражданин меняет имя, это создаёт неудобства для органов. А я люблю органы и не хочу им мешать работать!

– Не переживай так насчёт имени, – утешила его Алла. – Вот есть бразилец-футболист, тёзка твой, тоже Кака. И ничего, миллионер, и совсем ему такое имя не мешает.

– Это тот, что за «Милан» играет? – уточнил «снежный человек». – Так у него ударение в конце стоит.

– Эх, темнота, – вздохнула женщина. – Кака вот уже пару лет, как играет за «Реал».