Тень Города
Шрифт:
Он слез с ящика — закатанные брюки сразу промокли насквозь — вода была уже по пояс — и его пробрал холод. Владимир подумал, чем бы можно было «поставить немца на якорь», но не нашёл ничего, взял лампу из стены и исчез в проёме коридора. Джереми последовал за ним.
— Подождите! — я с вами!
— Мисс Васильева, не стоит, вы простудитесь! — как-то неуклюже ответил американец.
— Да, Джерри, простужусь, заболею, а может, даже умру! — Анна улыбнулась ему, чёрный юмор Владимира, раньше выводивший девушку из себя, теперь помогал ей самой сохранять спокойствие, — она скинула туфли, встала в воде, ойкнув, взяла лампу, и пошла за ними. Главный зал храма врат погрузился во тьму.
Владимир первым вошёл в пролом, свет выхватил из мрака железобетонные
— Да… Немцы тут всё неплохо оборудовали! — покачал головой резидент.
— Неплохо, Джерри, но, всё же я рекомендую смотреть не на потолок, а под ноги, хотя…
— Смотрите, что это? — Анна указала рукой на потолок, через бронелист торчала какая-то трубка, с аккуратным, почти правильной формы раструбом. Если бы не рваные края металла, погнувшаяся броня потолка и длинная трещина по корпусу, Владимир бы тоже не сразу опознал в ней бомбу-сотку.
— То что отправило нашего друга прямо в четырёхмерный мир, который он так хотел исследовать, Аня — стокилограммовая фугаска, — ответил Владимир.
— Но, мис… Владимир, почему она почти…
— Целая, Джерри? Пять литров гексагена, пять — аммонита и двадцать пять — красного фосфора. Примитивная ОДАБ, по нашей классификации, нулевого поколения, порошкового безокислительного класса. Впрочем, это бетонобойка. А уже пятисотка работает с термобарическим эффектом — в конце Второй Мировой и наши и ваши лётчики кидали такие на Берлин и Вену, чтобы дома обрушивались вовнутрь от вакуумного взрыва, и танкам не мешали завалы на улицах. После войны из-за токсичности и очень… мерзкого зажигательного эффекта, иссушившего нашего штандартена в полсекунды, запрещены конвенциями. Но ваши, забив на конвенции, кидали такие штучки на Эль-Фаллуджу. Тем более — вам стыдно не узнать.
— Я, в отличие от вас, не аналитик по вооружениям, а специалист по информации, Владимир, да, к тому же, вам не кажется, что вы выбрали не лучшее время, решив уязвить моё самолюбие, хотя… это объясняет, почему не детонировали девяносто миллиметровые снаряды.
— Да, мистер Нилсон, целёхонькие лежат, и в ящиках и в ленте мехзарядки. Только, восьмидесяти восьми, на девяносто немцы перешли после войны. Но для нас это значения не имеет, а вот то, что лента в отверстии потолка изгибается, имеет и очень неприятное. Над нами они россыпью. Судя по тому, что в ящиках, вольфрамовых болванов тут только четверть, а в каждом фугасе — немцы не скупились, под килограмм… И отнюдь не тротила.
— Неприятное… А что ты хотел, Володя — там, снаружи нет даже следов ДОТа. Значит, во время войны, или его раскурочили фугаски пикировщиков, или пушки самоходок. И снаряды, которые не детонировали при поражении точки засыпаны кусками бетона и рванут при любой попытке выбраться через ДОТ, даже люк нельзя открывать, а об Активаторе я и не говорю.
— Это, конечно, так, Аня, но и смысла нет, стены столь укреплённой и оснащённой точки — это минимум полтора метра бетона. А такие плиты не поднимет даже секретаторша, к тому же… ДОТы, которые не могли обезвредить, бетонировали сверху, чтобы пацанва, полезшая за снарядами, не взлетела на воздух, а уголовники не таскали оружие. Со спутника была видна только бетонная подушка, которую я принял за египетскую надземную пристройку к храму, за её останки… В принципе, я ожидал этого, но надо было убедиться. Что же, пойдём, залезем на свои ящики, ты, наверно, продрогла ещё, у меня зуб на зуб…
— Но что-то мы должны делать, Владимир? Мы же не можем…
— Мы можем экономить силы и пытаться воспользоваться, скажем так, встроенным оружием, — он стукнул себя пальцем по голове, — пока и оно не начало подводить.
Когда газоразрядные лампы снова осветили зал, люди увидели, что «восемнадцатая», бросив сумку со спецсредствами и оружием, отчаянно пытается загерметизировать отверстие в стене, через которое била вода, но у неё получалась только превратить струю
в фонтан. С таким же успехом можно было пытаться заткнуть пальцем авиапушку. Более того, — машина поступала более чем иррационально — эмоционально, ибо, увеличение скорости и давления струи способствует размыванию породы. Но Владимир уже не удивлялся ничему. Открытый ноутбук «уплыл», упав с перекосившегося от воды ящика, и экран, на котором светилась трёхмерная схема Храма Врат, горел под водой. Туфли, мелкие доски и даже пара тетриловых шашек в пластиковых контейнерах, крутились в водовороте, созданном мощной струёй, мумия немца начала впитывать воду, лицо всё больше приобретало очертания, свойственные ему при жизни, казалось, живые погибают, передавая жизнь мёртвым.Владимир и Нилсон взгромоздили на ящики трясущуюся Анну, и кое как уместились на них сами. Вода стала прибывать медленнее, и Владимир почувствовал причину этого на себе. Он умыл лицо, стараясь не подавать вида, что голова начинает болеть, но, судя по тому, что и Анна схватилась за голову, не только его стали подводить сосуды.
— Что, уже началось… Давление?
— Нет, Аня, нет… Пока — порядок. Можешь у нашей боевой кофемолки спросить, — ответил Владимир, но Анна не поверила ему. Не поверила она и модели, отрапортовавшей, что пока давление в норме, хотя нулевой планшет Города она не видела, и не могла знать, что сенсоров, способных измерить давления нет даже у девятнадцатых и восемнадцатых прототипов.
— Я и сейчас верю, что всё будет хорошо! — она посмотрела ему в глаза и взяла за руку, — только… Ты знаешь, я представляла, как мы с тобой обвенчаемся в храме, тёплый солнечный свет будет литься на нас через фигурные окна и ты…
— Мы и сейчас в Храме… В храме Вечности, с солнечным светом конечно, напряжёнка, но… — Владимир улыбнулся и, сняв Печать, надел её на палец Анны — и ты права, всё будет хорошо, ибо Вечность не может ошибаться, ты ведь помнишь, ты… — Анна не дала ему договорить, поцеловав в губы. Владимир прикрыл глаза… …Печать, открывающая Врата, выход в Вечность, соединила их в древнем храме… Выход… Выход! Он нежно отстранил Анну и почти спрыгнул в воду, — так, пора заканчивать эти сантименты, брать у кофемолки наши «семёрки» и идти сохнуть на солнышко!
— Идти куда? — Нилсон смотрел на него, едва ли не с ужасом, решив, что здравомыслие покинуло Владимира, да и Анна не понимала о чём он говорит.
— Наружу, Джерри. Помните, вы хотели выйти через портал? Так вот, я беру свои слова обратно, идея правильная! А ты перестань ковырять дырку в известняке — Владимир обратился к модели, — давай семёрки мне и Ане, когда ребята, которые хотели нашпиговать нас свинцом, увидят, что мы живы, они, сначала немного расстроятся, но потом поймут, что это не так трудно исправить, и готовь грайзер, я не хочу оставлять и намёка на Врата метальщикам «Кольца»! Не поняли, Джерри? Мы истыкали весь периметр Зала Врат, весь, кроме самого Зеркала!
Он поднял Активатор с пола, для чего пришлось с головой окунуться в неприятно холодную воду, подошёл к поверхности, блестящей полированным золотом, и нанёс три удара подряд, наискось, на треугольник.
От удара вечного о вечное, бронза Зеркала в последний раз запела, золочённый треугольник провалился в пустоту, куда тотчас же хлынула вода, понеся с собой всё, что плавало на поверхности, включая мумию их нового знакомого.
— Выход, Володя? Это… Ты нашёл!
— А вы в своём стиле, Владимир, — улыбнулся резидент, — даже отыскав путь к спасению, не могли обойтись, без, как это по-русски, без того, чтобы поиграть у нас на нервах.
— Всем от винта, жёсткое гамма-излучение никому не пойдёт на пользу! — восемнадцатая присоединяла к контейнеру с цезием свинцовую трубку с кобальтовым сердечником, — сейчас открою заслонку и подам на катушку ток!
— Может нам переждать в ДОТе? — спросил дипломат, неодобрительно покосившись на тяжёлый агрегат в руках машины.