Тень города

— Чем? Пальцем?

— Нет, вот этим тесаком, — ответил Серёга. Он и сам не понял, как тесак переместился из руки увальня в Серёгину руку.

— А это твой тесак! — отскочил заверещавший возмущённый псих. — Это ты их всех порубил: и твоих и моих! Ты со мной поменялся телами, гадёныш!

— Что-что?! — начал освирепевать и Серый. — Ты хочешь сказать, что я взрослый, а ты ребёнок?!

— Складно излагает, собака! — хохотнул дегенерат, зачем-то процитировав Ильфа и Петрова.

— Дак, значит, призрак, пришедший из детства, не я, а ты?!

— Ну да! Какой ты находчивый: так быстро решил эту простую загадку! Хи-хи-хи-хи… А вот хочешь, разыграем сценку с загадкой посложнее?

Сергей не выдержал издевательской дряни, которую несёт этот чокнутый, замахнулся и вонзил мясницкий нож ему в голову.

* * *

Всё наваждение немедленно кануло в Лету. Сергея больше не окружали стены коридора, обрызганные кровью, летевшей от головы, отгрызенной злым гением. Вернее говоря, стены-то его окружали, но они были чистыми. Потому, что Серый склонялся над открытым ящиком из-под картошки… Видимо, Свинцов каким-то образом вернулся в то время, когда он копался в этом ящике и ему казалось, что наполненный деньгами школьный портфель «свиснул» тот псих, который ему всё время названивал на сотовый. Должно быть, именно в этот момент он, при помощи телекинеза, подменил Серёгину сумку. То есть, хорошие деньги вытащил, и подбросил ему сумку с «куклами». Именно после этого момента жизнь Серого начала походить на кошмарный сон.

Свинцов, не теряя ни секунды, чтобы злой гений не успел «передёрнуть» (подтасовать не фальшивые денежки, подменив их на «куклы»), сунул руку в гору картофеля, пошарился-пошарился…

— Вот она! — нащупал он лямку, чуть не взвизгнув от неописуемой радости. Потянул и извлёк на поверхность злосчастный школьный портфель. Сергей тут же вскрыл целлофановую обёртку упакованной пачки… Он всё ещё находился в беспамятстве и не помнил тот последний короткий эпизод, который длился после момента расставания со злым гением, с которым Серый трепался в лесу и до того, как он разъярённый поднимался по лестнице, входил в коридор, и в него (в Серого) полетела человеческая голова, после чего паренёк потерял сознание и, частично, память. То есть, Свинцов не помнил, что пачка, если её распаковать, может взорваться, поэтому распаковывал её без страха и упрёка. Он вытащил из пачки случайно выбранную купюру и протянул её на свет.

— Святое дерьмо! — провопил Серый. Водяные знаки очень хорошо просвечивались.

Он так сильно ошалел от счастья, что даже не заметил ту вторую сумку, которая висит у него на плече.

Часть II Тень города

1

Поскольку у Свинцова теперь было две сумки и ко второй он боялся притрагиваться, чтобы та не взорвалась, то пойти на кладбище и закопать там все деньги он решил только в отношении первого из двух своих школьных портфелей.

Он уже заканчивал свои делишки и выбирался из небольшого склепа в форме башенки. В нём не было дверей, которые должны были закрываться на ключ, на улице было темно, поэтому Серёга ничего такого особенного не опасался. Например, что его увидит какая-нибудь пожилая тётушка, как он ползком выбирается из-под «башенки», и непременно свалится в обморок. Что ей делать на кладбище среди ночи?

Только после того как Серый перелез через оградку, боящийся быть замеченным кладбищенским сторожем (или кто у них там следит за порядком?) и начал стремительно удаляться с территории кладбища, он впервые заметил всё то, чего больше всех опасался. Поскольку глаза постепенно привыкают к темноте, если очень долго в ней находиться, то Серый успел разглядеть этих странных субъектов. Несколько человек, которые внешне напоминали собой бригаду грузчиков, разгружающих вагоны. Они передавали друг другу ящики продолговатой формы, переносили их через ограду, обрамляющую территорию кладбища и укладывали в распахнутые створки огромного длинного «дальнобойщика». Причём, если бы Серый присмотрелся более внимательно к тому пространству, в которое «грузчики» дружненько заносят похищенные гробы, то он бы заметил, что внутри прицепа дальнобойщика всё покрыто инеем. То есть, выглядит точно так же, как в морозильнике, у них на кухне.

Но Серый не успел приглядеться. Ему в голову пришла мысль — сделать анонимный звонок. Ведь полицейские должны патрулировать на кладбище? Если он сейчас пойдёт и начнёт искать охранника, то, даже если таковой существует, Серому сперва придётся очень долго объяснять, кто он такой и что здесь (на кладбище) делает. Просто, чтобы вызвать доверие. Но на это уйдёт дьявольски много времени — на объяснение с дубиной-охранником.

И вот, Серёга не просчитался. Патрульные действительно находились где-то очень рядом с кладбищем, им оставалось только сюда подрулить и… Как-нибудь мягко и вежливо поинтересоваться у этих типов… Ну, например, о содержимом ящиков. Поскольку выглядят они более, чем подозрительно, в ящиках не покойники — тут даже к бабке не ходи: по ним видно, что ящики до краёв набиты «герычем». Иначе типы элементарно бы постеснялись приезжать на городское кладбище и устраивать здесь целый конвейер с перемещением гробов — с территории в фуру. То есть, тут надо не «ментов» вызывать, а целое подкрепление — омоновцев. Потому что подозрительные типы наверняка начнут перестрелку, или возьмут патрульных в заложники и свяжутся по рации с дежурной частью. А, если спросить, для чего свяжутся, то, скорее всего для того, чтобы высказать свои требования типа «Не присылайте больше сюда легавых! Даже если целую армию пригоните, вы всё равно нас не победите». То есть, именно о таком наборе слов можно было судить по той странной реакции, которую «грузчики» проявили, заметив приближающихся патрульных. Кто-то из «грузчиков» вытащил ружьё, дуло которого поднял в небо и начал часто нажимать на курок, поскольку при каждом «выстреле» ружьё давало осечку. Наконец ему (горе-грузчику) удалось выстрелить из своей «пукалки». Выстрел получился такой же нелепый, как лопается шарик у маленького ребёнка, который какой-то мерзкий тип неаккуратно задел своим обслюнявленным окурком.

«Не подходи, — при этом прокукарекал стрелявший, — я выстрелю». Видимо, этот шут гороховый пытался донести до блюстителей порядка, что он выстрелит себе в голову, но те его не очень хорошо поняли, и восприняли его выкрик как вызов. Серёге просто жалко было этих неудачников. Если бы он не звонил через свой сотовый, то он бы потом… Нет, не так. Если бы он родился девочкой, а не парнем, то потом очень долго плакал бы в подушку. До такой степени ему их было жалко. Дело в том, что все до единого гробы, которые эти горе-грузчики загрузили в свою фуру, были полностью пустые. На головах «грузчиков» были натянуты резиновые маски киношных фриков. Когда патрульные сняли с них все эти маски, то, как позже выяснилось, «грузчики» являлись привидениями. То есть на кладбище было очень много раскопанных (грамотно называется «осквернённых») могил и, как Серый позже выяснил и понял из источников СМИ, большая часть горе-грузчиков являлась воскресшими покойниками. Так уж получилось, что патрульным пришлось открыть по «грузчикам» огонь. Все эти типы пытались убежать, скрыться с места происшествия. То есть наблюдавший из своей «засады» Свинцов точно не разглядел, скольким из вандалов удалось сбежать, а скольких «положили» вызванные Свинцовым «легавые».

То есть, это было то ещё зрелище, если учитывать всё, что Серёга позже разнюхал через СМИ. Нет, его не пугало то, что «гробокопатели», как он про себя подумал, являются воскресшими покойниками, видимо, восставшими из собственных гробов и решившими скрыть все нежелательные улики, покидав гробы в грузовик (мол, пусть всё выглядит как банальный вандализм); его пугало то, что оцепившие место происшествия «менты» могут залезть в его тайничок и откопать школьный портфельчик. Не тот, который, по предположению Серого может взорваться, а другой. «Взрывоопасный» Серёга закопал в совсем другом месте.

И в том, что следопыты всенепременно докопаются, Серый даже нисколечко не сомневался. Ведь они там притащат своих псов: неужели псы не унюхают его сумку? Как знал Серёга, «когда наступает чёрная полоса в твоей жизни, то готовься даже к самому непредсказуемому». То есть к тому, что какая-нибудь собака-ищейка начнёт сучить лапами и откопает ранее зарытую кость, а там уже до его портфельчика и рукой подать.

2

«Надо как-нибудь туда просочиться, — позже решил Серёга. — Ведь кладбище огромное и они не расставят возле каждой могилы подвое часовых. Да даже если и расставят, то я по любому туда пролезу: сделаю подкоп… то есть тоннель, и пролезу через него». Эта маниакальная решимость на Свинцова напала сразу, как только он подумал про собак. То есть, если считать, что какой-то полицейский пёс уже откопал его сумку, то именно в этот момент нужно настраиваться на рытьё тоннеля! Понятное дело, что на сумке не остались Серёгины отпечатки пальцев: она вся будет измазана глиной (полицейский говнюк-пёс постарается её как можно лучше обезобразить) и, пока «легавые» будут эту глину отмывать, да оттирать, смоют все Серёгины отпечатки.

Естественно, никаких часовых возле каждого памятника никто не поставил, то есть мест для проникновения к склепу, запомненному Серым, хоть отбавляй. Но Серый всё равно не переставал себя накручивать: «Что же, если всё так легко и просто, то я пойду туда и выкопаю свою сумку?» Он был уверен, что, если наткнётся на своём пути на какие-то трудности, то всё это говорит о том, что, будь он киборгом из примитивного блокбастера и перестреляй все полицейские преграды, то, когда он откопает свой тайничок, то сумки там не окажется. Получается, зря боролся с осатанелыми вояками, которые не смотрели данный блокбастер и знать не знают о том, что малолетний паренёк — бессмертный робот-убийца. Но, вот, если он откопает сумку и сделает это совершенно беспрепятственно, то Серый был уверен, что именно в этом таится главная неприятность. На худой конец, может материализоваться призрак детства, огреть Серого сзади лопатой и закопать в том же — его «тайничке». То есть, всякое может стрястись.

Как он и предполагал, сумки действительно не было. Потому что Свинцов запомнил ту глубину, на которую её закопал. Но сумка странным и таинственным образом испарилась, потому что Серый рыл всё глубже и глубже, хоть заранее и понимал, что копает совершенно впустую. Ну, не распалась же она на молекулы? Если бы её откопали собаки-ищейки, то закапывать Серёгин тайничок никто бы не стал. Главное, не стал бы придавать ему такой вид, словно до Серого никто в нём не рылся.

«Что-то здесь нечисто, — подумал про себя Свинцов, — что-то здесь явно нечисто… Не буду же я рыть до глубины могильной ямы?» — И он решил оставить эту затею и уйти ни с чем.