Тень и искры

Эйос не говорила со мной, и это слегка задевало. Она мне нравилась, но Никтос ее кровный родственник, и даже не будь он ей родным, она, наверное, все равно смотрела бы на меня как на предательницу.

«Вдохни».

Я задержала дыхание, пока легкие не начали гореть, а затем медленно выдохнула. Жалела ли я о том, на что готова была пойти ради спасения своего народа, даже если это никак бы им помогло? Как я могла жалеть? И как могла не жалеть? Но эмоциональное смятение – далеко не самое важное из того, с чем я должна справиться. Помимо того, что я могла ошибаться относительно намерений Никтоса не убивать меня, был еще другой Первозданный, который послал даккаев и дракенов, когда ощутил, что я воспользовалась искрой жизни. А если этот Первозданный – Колис? Король богов? Пусть он не способен вдохнуть жизнь, но все же он самый старый и самый могущественный Первозданный. Если он захочет моей смерти, я буду мертва.

Но вопрос в том, сколько еще людей умрут до тех пор? Я закрыла глаза и увидела брата и сестру Казин. Когда я убила лорда Клауса, я не использовала искру жизни, но она сильно пульсировала. Не уверена насчет той ночи, когда погибла Андреа Джоанис, но были убиты и другие смертные и боглины. И боги тоже. И погибнет еще больше.

Странное чувство в груди предупредило меня о возвращении Никтоса. Я по-прежнему не понимала этого ощущения и почему оно вообще возникало, но открыла глаза и убрала кинжал в сапог за секунду перед тем, как Никтос вошел в тронный зал. Он вытер кровь с лица, но все равно оставались порезы на щеке и горле. Странная синевато-красная кровь больше не текла, но раны не затянулись, как в тот раз, когда я ударила его кинжалом.

Он был не один. Рядом шел Нектас, без рубашки, как уже ходил сегодня днем… или ночью? Я понятия не имела, сколько прошло времени. Еще с ними был Сэйон, но он замедлил шаги, когда Никтос вышел вперед.

Я соскользнула с возвышения и выпрямилась удивительно уверенно. Перед глазами все еще стояло то, как он хладнокровно обрушил меч на дракена. Теперь его равнодушные, застывшие серебряные глаза устремились на меня.

– Мы не знали, что с ней делать, – признался Эктор, нарушая напряженное молчание. – Я предложил отвести ее в комнату.

– А я решил, что ей больше подойдет камера, – заметил Рейн с другой стороны возвышения, а Нектас остановился посреди прохода. – Но она все это время сидела здесь, размахивая кинжалом, который ты ей подарил. А поскольку ты, похоже, хочешь сохранить ей жизнь, мы остались здесь.

Уголки моих губ опустились. Я не размахивала кинжалом.

Никтос остановился в нескольких футах от меня и вымолвил:

– Ты не ранена?

Я покачала головой.

– Но ты…

Я испуганно вдохнула, когда Никтос внезапно оказался передо мной. Он двигался быстрее, чем я могла уследить. Не успела даже дернуться, как он просунул руку под мое правое бедро и поднял мою ногу. Я удивилась и начала заваливаться набок. Он обхватил другой рукой мою талию, удерживая меня в равновесии. Я не поняла, что он делает, но не могла ни двигаться, ни думать, глядя в его равнодушные глаза.

– Э-э, – пробормотал Рейн.

Не говоря ни слова и не отводя глаз, Никтос провел рукой по моему бедру. За его ладонью последовал вихрь покалываний, и у меня перехватило дыхание. Он ухмыльнулся, а его холодные пальцы скользнули по моему обнаженному колену. Что он?..

Удерживая мой взгляд, он провел рукой дальше, сомкнув пальцы на рукоятке моего кинжала и вытащил его.

– Не хочу, чтобы в мою грудь воткнулся еще один кинжал.

– О, ладно, – сказал Рейн. – Теперь все понятно.

Никтос отпустил мою ногу, и я, пошатнувшись, прислонилась к краю возвышения. Из легких вылетел воздух. Никтос отодвинулся от меня.

– Я и не собиралась.

– Правда? – Он сунул кинжал за пояс. – Разве не это ты планировала сделать?

Я замолчала. Что мне на это сказать? Он ухмыльнулся, глядя на меня сверху вниз, и я призвала все силы, чтобы не отрицать то, что отрицать невозможно.

– Это Колис послал даккаев и дракенов?

– Да, – ответил Никтос.

Мой взгляд упал на прореху в его рубашке. Рана еще кровоточит? Теплая пульсация в груди подталкивала меня.

– Итак, он знает, что я здесь.

– Ему известно, что здесь что-то есть, – поправил он. – Он не догадывается, что является источником и что я намерен оставить это у себя.

Сердце глупо трепыхнулось в груди.

– Ты считаешь, твой отец что-то сделал помимо того, что поместил искру жизни в мой род.

Его губы сжались в тонкую линию.

– Я догадываюсь, что у него были и другие причины помимо того, чтобы поддерживать искру жизни. Иначе он не вложил бы ее в смертное тело. И пока не разберусь, почему он это сделал, Колис до тебя не доберется.

Грудь пронзило острое жало. Я стиснула руки и заставила свой голос звучать ровно.

– А до тех пор?

– Посмотрим.

Значит, если он выяснит, что кроме искры жизни других причин нет, он, скорее всего, покончит со мной. Хотя я в этом сомневалась. Он не поступит так с царством смертных, если есть хотя бы малая вероятность, что Эйос права.

– Я не это имела в виду.

Он поднял бровь.

– Не это?

– Колис пошлет еще, чтобы найти источник? – спросила я.

– Скорее всего, у нас будет короткая передышка, – ответил он.

Мне вспомнились издевательские слова дракена.

– А ты? Что он с тобой сделает за то, что ты прячешь источник этой силы?

Черты его лица обострились.

– Это не твоя забота.

– Чушь.

Никтос широко раскрыл глаза, и в радужки просочился итер.

– Что-что?

– Ты сказал, что это не моя забота. Я ответила, что это чушь.

Первозданный склонил голову набок. Нектас за его спиной бесшумно двинулся вперед.

– Сколько людей сегодня погибло? – спросила я.

Первозданный не ответил.

– Сколько? – настаивала я.

– По крайней мере двадцать, – сказал Сэйон у входа в зал, и его голос разнесся эхом. – Мы все еще ждем новостей, не умер ли еще кто-нибудь в Лифи.

Меня передернуло. Двадцать. И это не считая раненых.

– Не притворяйся, что тебя заботят здешние жители, – рявкнул Никтос, делая шаг ко мне.

Все мои мышцы окаменели, а внутри вспыхнул гнев.

– Я не притворяюсь. Я не хочу, чтобы из-за меня погибали.

Он опустил подбородок.

– Только я. Верно?

У меня во рту разлилась едкая горечь, проникшая в грудь. Я разжала руки.

В глазах Никтоса запульсировал итер.

– Это стыд я от тебя чувствую? – Он рассмеялся, и этот смех ничем не походил на тот, что я слышала от него раньше. – Или ты настолько хорошая актриса? Думаю, да. – Он окинул меня взглядом и скривил губы. – Кажется, ты забыла упомянуть актерское мастерство вместе со склонностью к плохим идеям среди твоих многочисленных… талантов.

Я втянула воздух, который обжег горло. Я сразу поняла, о чем он. Он напоминал о нашем разговоре на балконе. Его слова ранили так глубоко, что я забыла об остальных присутствующих.