Тень и Лёд

— Определенно. И ты должна знать, что я девственен в плане объятий. Тебе придется научить меня, как это делать. А потом я научу тебя драться на мечах.

— Согласна. О, и к твоему сведению, соленья — это твое стоп-слово для прекращения объятий. Если в какой-то момент ты начнешь бояться своих эмоций, используй стоп-слово, и я постараюсь перестать быть изумительной.

— Забавная девчонка, — проворчал он и перевернул ее на бок, чтобы игриво шлепнуть по заднице.

— Урок первый, — сказала она, обхватив его подбородок и повернув его голову так, что они оказались лицом к лицу. — Ты должен смотреть на меня так, будто я причина твоего дыхания. Да, да. Именно так.

— Нет, я не буду…

— Теперь оберни свои руки вокруг меня и прижмись ко мне каждым изгибом своего тела. Держи так крепко, словно никогда не захочешь отпустить.

Легко. Он не хотел ее отпускать.

Он улегся на подушки и повернулся на бок, убедившись, что ее голова покоится в ложбинке его шеи, затем одной рукой обнял ее за спину и вторую руку разместил на нижней части ее пухлой груди. Одна из ее ног коснулась его растущей эрекции… он придержал ее ногу, чтобы сохранить контакт.

— Прижимать тебя ко мне вот так? — Нокс надеялся на это, потому что это заставляло его чувствовать себя необходимым.

— Именно так. — Удовлетворенный вздох вырвался из нее, когда она нарисовала сердце на его груди. — Я бы сочла такую позу совершенной, если бы не твоя рубашка. И вообще, почему ты ее надел? Обычно ты этого не делаешь.

— Надеть рубашку, значит почистить рубашку. Это замкнутый круг.

— Ты ходишь без рубашки, чтобы избежать стирки? — Последовавший смех был музыкой для его ушей. — Это так по-мужски.

— Твоя очередь отвечать на вопрос. — Он поднес ее прелестные чернильные пальчики к губам и поцеловал каждый сустав. — Что означают твои татуировки?

— Честно говоря, в этом нет никакого скрытого смысла. Я хотела аксессуары, но не могла позволить себе бриллианты.

В один прекрасный день он купит ей большое…

Ничего.

Проведя кончиком пальца по его соску, она сказала:

— Ты расскажешь мне о своей дочери? О том, как она умерла?

Раньше он всегда отказывал в подобных просьбах, потому что знал, что боль прошлого может быть использована против него. Но он хотел поделиться с Вейл.

— Ей было два года, когда король — Ансель — заставил меня принять участие во второй Великой Войне. Хотя я сражался, но не смог остановить солдат, пока ее клеймили как раба на случай моего проигрыша. Мне пришлось оставить ее одну, пока она рыдала, умоляя меня вернуться.

Горечь и сочувствие исходили от Вейл.

— О, Нокс.

Остальная часть истории слетела с его уст; он знал, что если остановится, то разрыдается.

— Ее должны были защищать. Ценный актив, предназначенный для того, чтобы я с готовностью повиновался своему королю. Вместо этого ее избивали, жестоко оскорбляли и обращались как с ничтожеством. Она сбежала за несколько месяцев до моего возвращения, и даже лучшие охотники не смогли ее найти. Но я это сделал. Она покинула подземные туннели, чтобы рискнуть подняться наверх, куда охотники не пойдут. Экстремальные климатические условия и отравленный воздух отпугивали всех, кроме преступников и отчаявшихся граждан. Когда я нашел ее, она была… Она была мертва, умерла совсем недавно, ее избитое тело кое-как сохранилось благодаря стихии.

Его голос был на грани срыва. Глаза горели от непролитых слез, а челюсть заболела, когда он скрипнул зубами.

— О, Нокс, — повторила Вейл. Она прижалась к нему, и ее слезы потекли ему на грудь.

Он знал, что она оплакивает все его потери, все страдания Минки. Женщина, которая отказывалась сломаться перед ним, которая снова и снова поднимала подбородок, чтобы вырваться вперед, несмотря на обстоятельства, не могла защититься от его боли.

«Я опустошен». Он тут же прильнул к ней.

Успокоившись, она сказал:

— Ты наказал тех, кто ее убил?

— Они умерли в агонии.

— Не думаю, что мне следует радоваться чужим страданиям, но это так. — Она вытерла глаза и нос о его рубашку. — Они заслужили это…

— Давай поставим точку в этом разговоре. Ты только что использовала меня как носовой платок?

— Да. — Она моргнула, глядя на него с невинным видом. — Извини меня за супер чувствительность и нужду в жилетке, которой у тебя нет.

Он хихикнул, а потом издал странный звук, который напомнил ему смех. Женщина. Ох уж эта женщина.

— Твоя ситуация была такой же тяжелой, как и у Минки, — сказал он, убирая влажную прядь волос с ее прекрасного, изысканного лица.

Ее веселье быстро испарилось. Как и его.

— Некоторые из моих приемных родителей были жестокими, да, — сказала она. — Один или два папаши пытались распускать руки. Несколько приемных братьев и сестер убедили меня, что я не принадлежу к их семье. Поверь мне, я знала об этом. Потом я встретила Нолу и женщину по имени Кэрри, и они показали мне истинное значение любви.

Тоскуя по той девушке, которой она была, он прижал ее к себе и сделал что-то новое для себя… погладил ее. Она никогда не знала родительской ласки, никогда не ощущала принадлежности к семье, поэтому создала свою собственную.

Он поцеловал ее в висок. Они молча лежали в постели, на него накатила усталость. Нокс сопротивлялся желанию поспать. Он не был готов засыпать, теряя драгоценное время с Вейл. И доверял ли он ей в своей постели, в своем бункере, ничем не связанной?

Да. Да, доверял.

— Я хочу тебе кое-что показать.

Он протянул руку за спину, открыл потайную панель в изголовье кровати и нажал несколько кнопок.

Потолок над ними преобразился.

Она ахнула.

— Ночное небо, усыпанное звездами.

— Да.

— Это иллюзия? Или мы действительно смотрим на небо?

— Иллюзия. Стандартная опция для роскошных бункеров. Живя под землей, иллюзия неба помогает сохранить рассудок.

— Я в восторге.

Странный прилив любви вернулся и удвоился, и он пристально посмотрел на нее, говоря:

— Как и я.

Она встретилась с ним взглядом. То, что она увидела в выражении его лица, испугало ее, поэтому Вейл поспешила сменить тему.

— Так что, эм, нам, наверное, стоит перейти к делу. Эрик упомянул, что у него повсюду шпионы, куча денег, бесчисленное количество наемных работников и миллион ловушек. Многословный способ сказать, что он мешает всем остальным.

Он ухватился за эту тему, еще не готовый встретиться лицом к лицу с расцветающими в нем эмоциями.

— Ты имеешь в виду нас? Он помешал каждому из нас.