Тень луны

Она точно знала тот момент, когда он исчезал из комнаты. Будет ли так же, когда он перестанет существовать?

Она перевернулась на живот и разразилась рыданиями, которые кончились только тогда, когда усталость переборола ее страдания.

Утро оказалось ясным и свежим. В ворота Блад Холла въехала элегантная карета, за которой следовали два фургона, груженные невероятным количеством узлов и чемоданов. За фургонами шествовали два лакея, которые вели на поводу полдюжины лошадей. На дорожке раздалось цоканье копыт и скрип колес.

— Будь я проклят! Это еще что такое?

— Это возвращается маркиза Ильфракомбе. Посмотрите на ее сопровождение. Разве это не производит впечатления?

— Я не так легко прощу ее за то, что она сделала с нами, заперев дом и бросив нас, не сказав ни слова. Вот вы, напротив, слишком легко перестаете гневаться. Вы всегда испытывали слабость по отношению к показному вульгарному тщеславию.

— Нет, капитан. Я просто испытываю восхищение перед всяким парадом. Разве на меня не произвел впечатления парад ваших солдат?

— Мадам, на вас произвела впечатление моя личность!

— О, не притворяйтесь, капитан. С вашей подозрительно короткой стрижкой, кожаным жилетом, облегавшим вашу грудь так тесно, что дама могла бы покраснеть от смущения при виде этих мужских объемов, вы красовались так, что и любой петушок покраснел бы.

— Скажите лучше, мадам, что мой петушок заставил вас покраснеть!

— Вы вульгарный тип! Кромвелевский щеголь! Такая самонадеянность!

— Совершенно справедливо, мадам, только справедливо. Но вам все нравилось, каждое мгновение.

— Это не оправдывает вас. Вы оказались инструментом моего совращения и позора.

— Я искренне надеюсь, что это именно так! Однако хватит дружеской перепалки. Как вы думаете, что привезла маркиза в этом караване, достойном султана?

— Подозреваю, там что-нибудь для Джулианны. Посмотрите, с ней в карете лондонская модистка, несколько помощниц и новая горничная.

— Откуда вы знаете, что это модистка? В этом черном платье она выглядит как ворона.

— Они теперь так одеваются, капитан. Постарайтесь стать на уровень нынешних времен. А в другом фургоне, я так полагаю, это свертки с разной материей. Здесь сошьют с дюжину прелестных платьев. Как мне порой не хватает нового платья! Эта старая тряпка...

— Это самая прекрасная тряпка с тех пор, как Ева сразила Адама с помощью яблока.

Единственное, что мне нравится еще больше, так это ваш туалет Евы до грехопадения.

— Вы вульгарный тип!

— Всегда, мадам, всегда. А теперь идите сюда и очаруйте моего змия!

— Одну минутку, капитан. Есть другая новость, и мне она не нравится. Наш молодой друг сбежал.

— Это была необходимая хитрость, мадам. События настигли его.

— Какие события?

— А разве вы не причастны к этому? Нет, не спрашивайте меня, я все равно не скажу вам.

— Мне это не нравится. Я уже говорила вам, нам в спину дуют черные ветры.

— Тогда нам лучше лечь вместе, чтобы согреться, мадам.

Леди Реджина Кингсблад взбежала по ступенькам в Большой зал с такой легкостью, словно ей лет двадцать, а не шестьдесят семь. Она предпочитала французскую моду английской, потому что та больше соответствовала ее вкусам. На маркизе был палантин из белого горностая и такая же муфта, темно-зеленое бархатное платье, зеленая шляпка с зелеными лентами и серыми страусовыми перьями, которые весело плясали, когда она оглядывала комнату.

— Все так, как я помню! Ничего не изменилось! О Боже! Как это хорошо снова очутиться дома!

Джулианна смотрела на свою бабушку с почтением и любовью.

— Бабушка, ты выглядишь такой свежей, словно только что вышла из своей туалетной комнаты, а не ехала в карете. В чем твой секрет?

Леди Реджина тепло улыбнулась:

— Моя дорогая, здесь нет никакого секрета. Мне достаточно подумать о Блад Холле, чтобы почувствовать себя такой же юной, как в тот день, когда твой дедушка меня внес на руках в этот дом. — Она замолчала, приподняв одну бровь, — манера, которую она бессознательно переняла у своего мужа. — Я ведь тебе рассказывала эту историю? Конечно рассказывала. — Она развязала у себя под подбородком зеленую ленту. — Могла ли я представить себе в тот день, что вскоре стану хозяйкой этого большого дома? Я когда-нибудь говорила тебе, что твой дедушка был в то время обручен с другой дамой?

— Нет, не рассказывала, — приврала Джулианна, потому что она очень любила слушать рассказы маркизы о ее молодых годах.

— Да, да, был обручен, и теперь он утверждает, что решил не жениться на ней в тот момент, когда она объявила, что он должен переменить название Блад Холла сразу же после их свадьбы. Конечно, это неправда. Я была там, когда она сказала это, и он тогда никак не показал, что задет этой милой глупостью. Теперь думаю, что это была моя вина. Я только перед этим рассказала ей в самых страшных красках о том, как этот дом получил свое имя. Это было нехорошо с моей стороны.

Маркиза сняла шляпку, обнажив серебряные волосы. Мать шести детей, она до сих пор демонстрировала миру тонкую талию, не нуждавшуюся в корсете, и грудь, которую не нужно было поддерживать бюстгальтером.

Накручивая на палец один из локонов около уха, она продолжала своим высоким контральто:

— Я бы раскаивалась, если бы это не было началом конца того обручения. Сам Максвелл еще не был в этом уверен. Но что касается меня, то это была любовь с первого взгляда. Или, скорее, страсть, если ты простишь мне это вульгарное выражение. Любовь пришла позже. — Она взглянула на Джулианну, очаровательная в своей непосредственности. — Понимаешь, я думала, что он разбойник с большой дороги, увлекшийся мною. Нет, это не значит, что я что-нибудь позволила ему.

Леди не должны испытывать страсти по прихоти. Конечно, хорошо иметь эти страсти, но надо представлять последствия...

— Бабушка! — запротестовала Джулианна, понимая, что ей необходимо вести себя как подобает несведущей девушке, какой ее принимает свет. Но в сердце своем она была совершенно согласна с чувствами маркизы.

Следующие полчаса она пили чай и обсуждали, как проводят время в зимние месяцы на итальянском побережье.

— Максвелл объявил, что он не вернется туда, — сообщила под конец маркиза, — но он всегда любил любоваться дамами, а женщины итальянских кровей гораздо доступнее, чем англичанки. О, он, конечно, буйствовал, но он не устоял перед моими уговорами, особенно когда узнал, что я уже пригласила некую сеньору Гуччи провести с нами остаток сезона. Она просто шлюха, но твой дедушка, как и Байрон, неравнодушен к этому типу женщин.