Тень «Райского сада»

– Почему хуже? – нахмурилась Зина.

– Потому, что полный перечень причин, приводящий к ступору, в современной психиатрии до сих пор не изучен.

– Но подозрения есть?

– Черепно-мозговая травма, состояние болевого шока. Психологическая травма, психологический шок, когда человек стал свидетелем чего-то невероятно страшного, того, чего его психика просто не выдержала. Ну, дальше уже в фантазию можно зайти, не в медицину. Может быть последствием серьезного инфекционного заболевания или полной интоксикации организма! Но первой, конечно, подозревают травму головы.

– Ты осмотрел? Были раны на его теле, на голове? – настаивала Зина.

– Осмотрел тщательно, буквально с лупой каждый сантиметр тела. Никаких травм на его теле нет. Ни ран, ни царапин, ни застарелых синяков или ушибов, или ссадин непонятного происхождения – абсолютно ничего! И голова не повреждена. Все чисто. Температура тела, правда, была несколько повышена, когда его привезли, а затем стала быстро понижаться.

– Насколько повышена?

– 37, 6.

– Ты снижал чем-то?

– Нет. Никаких препаратов не вводил. Как только он сел, температура тела стала резко понижаться. Сейчас 35, 4.

– Низкая. – Было понятно, что сейчас разговаривают врачи: коротко, скупо, резко.

– У больных ступором так и бывает.

– Тебе сказали хоть что-то? – Зина никак не могла прийти в себя.

– Абсолютно ни слова! Сказали только – приводите в чувство, оставили здесь на кровати и ушли.

– А следы сексуального насилия?

– Абсолютно никаких!

– Что же тебя смутило так сильно, что ты позвал меня? – задала вопрос Зина. – Кроме возраста, конечно. Кстати, его предполагаемый возраст до 12 лет?

– Я бы даже сказал – до 10. Но ему вполне может быть и 12. Ребенок плохо развит. Вес недостаточный для такого возраста. Что смутило, говоришь… Лечение! – честно ответил Андрей.

– А вот с этого момента поподробнее, – насторожилась Зина.

– Ты знаешь, что ступор лечится всегда в стационаре. В таком состоянии человек не может находиться в домашних условиях, он попросту умрет. Для лечения всегда применяют барбамил – кофеиновое растормаживание. Уколами возбуждают и активируют нервную систему. Ступор – это оцепенение всего организма, и важно вывести человека из такого состояния. Для нервной системы необходим толчок!

– Ты сделал уколы – и что произошло?

– Что-то страшное! Начались судороги и неконтролируемая рвота. Еле остановил. А ступор как был – так и остался! Нервная система не отреагировала.

– Это плохо! – Зина задумалась.

– Тогда я и подумал, что это не ступор.

– Да, похоже… Как будто что-то блокирует его нервные рецепторы.

– Вот поэтому я тебя и позвал.

– Анализы? – Зина, отбросив личное, снова заговорила как врач.

– Сделал. Кровь, все, что положено. Все в норме. Никаких посторонних веществ. Даже воспаления нет!

– Этого не может быть! Ты делал? – вспыхнула Зина.

– В лаборатории, – растерялся Угаров.

– Анализы подменили, – убежденно произнесла она.

– Ты думаешь? – Андрей нахмурился. Ему эта мысль в голову не приходила.

– Абсолютно! – Зина была непреклонна. – Абсолютно! Не может кровь быть нормальной в таком состоянии. Дай-ка я осмотрю его! Ведь ты меня только для этого позвал, да? – снова забыв, что врач, с подковыркой, по-женски спросила она, и Угаров отвел глаза.

Зина начала осмотр. Тело ребенка было на ощупь холодным. Страшно было видеть неподвижные, лишенные жизни детские глаза. Несмотря на то что она осматривала очень тщательно и долго, это ничего нового также не дало.

– Не знаю… – Зина застыла в задумчивости, – никогда не видела ничего подобного. Таких пациентов у меня еще не было! Но…

– Но – что? – сразу вскинулся Андрей, – у тебя возникла мысль? Говори!

– Ну, я помню, что читала в учебнике. Полностью устранить ступорозные состояния не удается. Особенно при кататоническом ступоре. Но… – запнулась она, боясь, что ляпнет глупость, и он тут же высмеет ее.

– Да говори же! – не выдержал Угаров.

– Скажу глупость, будешь смеяться, – Зина пыталась улыбнуться, но глаза ее не смеялись. Искреннее доверие или жестокая насмешка – с ним ничего не знаешь наверняка.

– Не буду, – честно пообещал Андрей. – Что бы ты ни сказала, ну даже что ангел спустился с неба и долбанул его по голове своей дубиной, это все равно будет лучше, чем то, что мы видим сейчас, – горько усмехнулся он.

– Ангел мечом может долбануть… Нет у них дубин, – поправила Зина машинально.

– Не цепляйся к словам! – Андрей был раздражен, но она поняла, что не ею, а всем происходящим.

– А если это не ступор? Если он отравлен каким-то веществом, которое блокирует рецепторы, и судороги вызвали состояние ступора? – выдохнула она, ожидая его подколок. Но Андрей не засмеялся.

– Противоядие? Хотя бы атропин? – задумался он. – Как-то не пришло в голову…

– Ну, это просто предположение, – заторопилась она. – Ты же сам сказал, что ступор может быть вызван интоксикацией… А если это интоксикация? – Зина уже смело посмотрела ему в глаза.

– Буду думать, – сухо отозвался Угаров, и было понятно, что все равно он не хочет согласиться с ней сразу.

– Одежда у него была? Личные вещи? – она постаралась перевести разговор.

– Нет. Его привезли уже в больничной пижаме.

– Значит, до этого он уже был в какой-то больнице? Можно определить, откуда пижама?

– Все можно, – тон Андрея снова был сухим. Похоже, ему почему-то ему очень не понравилась высказанная Зиной мысль про отравление. Но почему – она не могла понять.

– Возьми анализ крови, – вдруг произнес он.

– Что? – не поняла Зина.

– Давай ты сделаешь анализ в своей поликлинике. Тайком. Сможешь? – повторил Андрей.

– Ну конечно.

– Тогда я за пробиркой и шприцем.

Зине было страшно оставаться наедине с несчастным ребенком, которому пока ничем нельзя было помочь. Вдруг ее внимание привлек странный звук. Это был вздох, вырвавшийся у мальчика, еле уловимый хрип. Стетоскоп в палате был – Угаров принес его для осмотра и оставил на спинке кровати. Зина начала слушать ребенка – и нахмурилась. За таким занятием и застал ее Андрей.

– У него хрипы, – теперь она была полностью в этом уверена, – не сильные, в верхних долях. Как будто остаточные явления после бронхита.

– Что за чушь? – Угаров смотрел на нее во все глаза.

– Это не чушь! Мне с самого начала дыхание его показалось жестким. А теперь я уверена – этот ребенок болел бронхитом, возможно, даже был в детской больнице.

– Ты уверена? – Андрей растерялся.

– Вполне! Я каждый день это слушаю.

– Признаться честно, подобное мне и в голову не пришло! Бронхит… А мокрота, кашель?