Тень стрекозы

— Чего? — спросил ошарашенно.

— Я заплачу. Только не прикидывайся, что для тебя это проблема, раз пистолет лежит у тебя в кармане.

Он коснулся кармана рубахи и вздохнул.

— Ты умеешь стрелять? — спросил с интересом.

— А ты?

— Стрелял в тире.

— И я стреляла. Покажешь, как эта штука работает?

— Попроси своего дружка, — съязвил Пашка.

— Он же мент, — напомнила я. — Мне хотелось бы чувствовать себя увереннее.

— А если тебя заметут?

— Я тебя не выдам. Честно. Буду молчать, как радистка Кэт.

— Это дорогое удовольствие, — хмуро разглядывая меня, заметил Пашка.

— Молчание?

— Пушка.

— Понятно. Только особо не наглей. И давай двигаться, у меня от кладбища уже депрессняк начинается.

Кладбище мы покинули, Пашка упорно следовал за мной.

— Какое отношение убийство твоей подруги имеет к алкашу и к покойнику с головой в руках? — помолчав минут десять, начал приставать он.

— Спроси что-нибудь полегче.

— Но ты намерена разобраться?

— А зачем иначе я здесь?

— Конечно, ты клевая… Но вообще-то такие глупости сходят с рук только героиням в кино.

— Что ты называешь глупостью?

— Твою затею. Иногда от ментов есть явная польза, так почему бы тебе…

— Ты дашь показания, если понадобится?

— Меня же упекут в каталажку, как только я у них появлюсь, — обиделся Пашка.

— Тогда умные советы попридержи. По пустякам меня не отвлекай, а без пушки не появляйся.

— По пустякам… — передразнил он. — А кто тебя от смерти спас?

— Спасибо, — ответила я серьезно, ухватила Пашку за шею, заставив его наклониться, и запечатлела на его устах поцелуй. — А теперь дуй по своим делам, дальше я одна.

В гостиницу я вошла через служебный ход, оставила ключ в двери и поднялась по пожарной лестнице на свой этаж. Везде царила тишина, обычная для этого времени суток. Через десять минут я уже была в кровати и, кажется, уснула мгновенно.

Разбудил меня Ковалев. В дверь постучали, я спросила «кто?», открыла, прошлепала назад и забралась под одеяло. Спать после ночного бдения хотелось невыносимо, и я решила, что следствие подождет. Но Ковалев выглядел таким бодрячком.., сразу же захотелось дать ему задание.

Я потянулась за сумкой, достала шприц, завернутый в носовой платок, и протянула ему.

— Сделай доброе дело, узнай, что там за гадость, — попросила я, зевая.

— Что это?

— Мой предполагаемый убийца хотел меня подлечить, хотя вряд ли питал ко мне добрые чувства. Может, содержимое подскажет, где его следует искать. Отправляйся прямо сейчас.

— А ты что будешь делать?

— Спать.

— Не спрашиваю, чем ты занималась ночью, хотя изнываю от любопытства.

— Я отвечу, а ты опять начнешь злиться, — съязвила я. — Кстати, у меня еще одна просьба: наведи справки о некоем Рагужинском Павле Ильиче.

— Можно выполнять? — ядовито спросил Ковалев.

— Выполняйте, офицер.

Ковалев ушел, а я поспала еще пару часов. Затем позавтракала, тут и Ковалев вернулся. В тот момент я сидела в кресле, закинув руки за голову, и пыталась навести порядок в собственных мыслях.

— Новости есть? — спросила я.

Он с удобствами устроился по соседству и удовлетворенно кивнул. Потом достал листок бумаги и перебросил его мне. Я взглянула, нахмурилась и попросила:

— А своими словами можно?

— Пожалуйста. Сильнодействующее вещество, которое на время парализует человека. Человек в сознании, но не может и пальцем пошевелить.

— Здорово. И где такое вещество можно взять?

— Мой приятель долго интересовался, где его взял я, — посуровел Ковалев и вздохнул. — Он утверждает, что в обычных медучреждениях его нет и быть не может.

— Это в обычных. А, скажем, в психиатрической больнице?

— Психам колют успокоительное, а эта дрянь скорее из шпионских арсеналов.

— Звучит впечатляюще.

— Ага. Еще раз повторяю, достать данный препарат весьма сложно. То есть надо очень хорошо знать, где он есть.

— Вывод?

— Если это наш маньяк, то он очень не прост и повышенное к нему внимание ФСБ становится понятным.

— Дела… — пробормотала я и потерла нос. — По моим данным, Петрова похитили люди Гризли, то есть Меченого. Свидетель утверждает, что одного из них, некоего Тимофеева Алексея, хорошо знает.

— Это достоверная информация? — нахмурился Ковалев.

Я развела руками.

— У меня нет повода свидетелю не верить. Но в милицию он не пойдет.

— Кто твой свидетель? Тот самый Рагужинский?

— А тебе удалось о нем что-нибудь узнать?

Ковалев пожал плечами.

— Шпана, великовозрастный оболтус. Таскается по ночным клубам, играет по маленькой. Условно осужден за кражу в казино — прихватил из гардероба чужую шубу. Отделался легким испугом, которого хватило на три месяца. Через три месяца затеял драку, нанес тяжкие телесные повреждения одному гражданину, в результате которых тот скончался. Кстати, это не тот Павел, который провел ночь в твоей постели?

— Показаниям такого типа можно верить? — вздохнула я. — Хотя выглядел убедительно.

— Не знаю, — пожал плечами Алексей Дмитриевич.

— Чепуха получается, — пожаловалась я. — Если Петрова убил Гризли по приказу Меченого, тогда логично предположить, что и остальные трупы его рук дело. А по словам Талызина, Меченый сильно гневался, что Светку не уберегли. Опять же не вижу, зачем Гризли устраивать мне засаду в машине. У него была возможность разделаться со мной десяток раз. Сбили бы, когда улицу переходила, или пристрелили, на худой конец…

— Тот, кто ждал тебя в машине, не собирался тебя убивать. Точнее, сразу делать это не собирался. Потому и запасся лекарством. Ты нужна была ему в здравом уме, но без возможности двигаться. Твоя подруга умирала два часа, — уточнил он.

Я невольно поежилась.

— Все равно не ясно, зачем Гризли таскался за мной по городу. Я была уверена, что он ищет того же человека, что и мы: убийцу Светки.

— Почему бы и нет? Убийц Агнессы предположительно было трое. Они проделали с ней то же самое, что и со Светланой: вырвали сердце и вспороли живот. Но кое-что внесли свое: они ее распяли и отрезали язык.