Тень ястреба
Шрифт:
— Ох, извиняюсь! — он нагнулся и посмотрел под стол. Сибак беспрестанно дрыгал толстыми, недостающими до пола ногами, обутыми в черные лакированные туфли. Ахимас заметил малюсенький крючок, приделанный к столешнице снизу. «Вот на нем-то они и висели. Все ясно». Вынырнув из-под стола, Ахимас серьезно сказал:
— Знаете, уже неважно. Я передумал.
— Да вы что! Я уже и посчитал все и смогу сделать это всего лишь за…
— Лучше скажите, сколько я уже должен за все вот это? — перебил Сибака Ахимас и обвел рукой документы.
Сибак напрягся, сжал губы, сдвинул брови. Его лоб покрылся складками,
— Моментец…
«Щелк! Щелк! Щелк!» — мерзко заклацали костяшки счет.
Не теряя времени, Ахимас положил все документы в сумму. Тем временем Сибак закончил подсчет.
— Чтож, с вас 1140 риппэ!
— Дорого берете.
— Так и документы непростые.
Ахимас вынул кошель и начал отсчитывать. Он старался класть только простые риппэ, но Сибак, похоже, заметил монеты кьялу в кошельке. Он снова извлёк из ящика любовно сложенный платочек и протер им внезапно взмокшую лысину. В этот раз он заботливо не складывал квадратик из платочка, а жестко скомкал его и бросил в ящик, оставив его открытым. Затем Сибак тихонько проговорил:
— Дас нет, лучезарный мой! Этим вы не отделаетесь. Три тысячи и ни риппэ меньше!
Ахимас одним движением руки сгреб отчитанное обратно в кошель и встал с табуретки.
— Слушай ты, ком сала! Ты знаешь, кто я и не боишься угрожать?
— Попрошус без оскорблений! Вы же не думаете, что ваши угрозы э-э-э.… подействуют?
— Подействуют. А ты хряк, ничего не получишь!
— Хи-хи-хи-хи! Я бы не был так уверен! Ты не выйдешь отсюда, пока я не получу все, что у тебя есть. Дверь заперта. Ее не откроют, пока я этого не захочу. Так что для вас цена отрытой двери три тысячи риппэ. Остальные бумажки, так и быть, дарю. Ихи-хи-хи! Дорого? — с издевкой спросил он и удовлетворенно добавил: — Да! Хотя, в сущности, зачем вам платить за себя? За вас заплатят другие. И даже больше! Прекрасный, бумажный плакатик сегодня утром пообещал мне десять тысяч за вас!
«Ну это он такой смелый потому как думает, что оружие у него есть», — напомнил сам себе Ахимас.
— Ловко сплел! Да только любой паук башмака боится. Так что я просто тебя раздавлю! — пригрозил Ахимас.
— А вот этого не советую делать… У вас оружия нет. А у меня дас! Есть! — проорал Сибак, выхватив из ящика «Флоазос Ж-40» и направил его на Ахимаса.
Ахимас улыбнулся, глядя на то, как дрожат руки Сибака, а затем резко опрокинул стол, вызвав этим массовый сход канцелярской лавины и потоков чернил, бросился на Бюрократа.
«Щелк-щелк-щелк!» — отчаянные щелчки пистолета.
— Патронов нет?!
Ахимас ударом выбил пистолет из руки Сибака и с силой вдавил его в стену. Наемник жестко вцепился руками в толстую, обмотанную черным галстуком шею. Сибак захрипел и с трудом выдавил:
— Сдаюсь… Сдаюсь…
Ахимас мстительно и очень сильно ударил бюрократа в живот. После чего неохотно отпустил. Сибак рухнул на пол словно мешок с мукой. Ахимас подобрал пистолет и вставил патроны. Затем заткнул за пояс.
— Поступим вот как: — обратился Ахимас к хряку, валявшемуся в луже чернил, — ты звонишь в колокольчик. Я знаю, ты чем-то оповещаешь своего подельника об окончании приема. Он отпирает мне дверь, и я покидаю твою коморку. Поскольку ты уже приобрёл ценный урок, то денег ты от меня не получишь. Это думаю
ясно? Ах, да! О твоей подпольной деятельности стоило бы написать властям, но я не буду этого делать. Не из жалости, о нет! Я просто не хочу расстраивать Гронго, имеющего доход с твоей конторки.— Кхе-хе! — прохрипел Сибак, лежа на полу. Тяжело дыша, он проговорил: — Если… Если не заплатишь, то я выдам Рунаборгу, все сведенья о твоей новой личности!
— А вот и не выдашь! Властей заинтересует откуда у тебя эти сведенья. А уж про то, что за липу ты тут клепаешь, я им донесу, не сомневайся! Меня, может, ты так и подставишь любезный, да только себя вдвойне. Твою конторку закроют, а тебя повесят! И это я знаю точно. Я разбираюсь кому что, и за что положено.
— Тогда я… — начал Сибак.
— Тогда ты сделал неверный вывод. Думаешь, раз я оставил тебя в живых, то не попытаюсь добить? Нет! Услышу еще хоть одно возражение, продолжу начатое. Давить гадов мне даже нравится! Вставай! — рявкнул Ахимас и легонько пнул Сибака в бок. Тот ойкнул, но тут же выполнил требование.
— Собери весь этот мусор и передай-ка мне документы! Да бережно и в папочке.
Сибак, злобно сопя, исполнил приказ.
— Вызывай флориста! Да не смей и рта открыть про то, что здесь было. Помни, пистолет я оставляю у себя, и он заряжен.
— Так ведь…
— Действуй! — приказал Ахимас.
Сибак подошёл к тем самым чудным часикам на стене и три раза дернул за левую гирю.
— Ожидайте! — мерзко процедил он.
Ахимас поднял опрокинутую табуретку. Сел на нее и стал ждать. Сибак больше не проронил ни слова. Двуличный Герангерд вошел и удивился большой луже чернил на полу.
— Что здесь произошло?
— Эм… Да ничего, собственно! Чернильца я пролил… Дас! — сдавленным голосом сказал Сибак.
Флорист с подозрением взглянул на Ахимаса.
— Герангерд, сопроводи моего клиента на улицу. Мы закончили
Флорист молча проводил Ахимаса до самого выхода из цветочной лавки и грубо проговорив: — Вечно сиять! — уже во второй раз громко захлопнул дверь прямо у Ахимаса за спиной.
Наемник обернулся. Табличка за стеклом сменилась на «ЗАКРЫТО»
Глава 5. Шепот ветра
В девять часов вечера, когда пылающая вечносфера затонула в море, обдав края облаков багряными брызгами, Ахимас вновь открыл дверь бара «Звезда хромого».
Он прошёл столы с шумными, подвыпившими матросами и остановился у барной стойки.
— Вечно сиять, Кротен! — сказал он человеку за стойкой.
— И вам!
— Где Леонардо?
— А Леонардо, вон он, с Ульхрюлем и ещё двумя в «мокрицу» играет.
Ахимас взглянул в указанном направлении. Там, в углу, стол окружила шумно галдящая, толпа пиратов. Они делали ставки. Многие совершенно забыли о выпивке и других видах развлечений.
С таким раскладом были не согласны две девицы лёгкого поведения. Ахимас видел, как они пытались выудить из толпы одного, а лучше сразу парочку жертв. И им почти удалось развести какого-то рыжего, знатно подвыпившего молодца. Но, рыжий никак не мог решить, важнее ему сомнительные плотские утехи или столь же сомнительный выигрыш со ставок.