Тень. Своя судьба

Сначала Бьярта показала мне упражнения, которые полагалось выполнять дважды в день -- утром и вечером, затем мы начали бегать по дорожкам запущенного сада чародейки. Да-да, в первые дни хозяйка бежала вместе со мной, подсказывая, как правильно дышать, чтобы не утомляться, и только потом, когда я усвоила эту науку, стала гонять меня одну, покрикивая мне вслед или ускоряя тычками невидимых палок, если ей казалось, что я слишком расслабилась.

В обычные дни пробежки даже доставляли мне удовольствие, но только не тогда, когда живот скручивала боль, а к горлу подступала тошнота. Однако спуску мне чародейка не давала, гоняла каждое утро, независимо от погоды и моего самочувствия.

Почему я терпела, не бунтовала?

Отчасти, наверно, из-за того ритуала, в котором я дала обещание быть послушной. Но главным было ощущение того, что мой новый мир, после того как закрылась дверь в прошлое, вращался вокруг Бьярты. Она и только она привязывала меня к реальности, возвращала каждое утро в жизнь и заставляла эту жизнь впитывать всей душой, всем телом, испытывать удовольствие оттого, что я становлюсь крепче, сильнее, радоваться всякой минуте без боли, с восторгом постигать новые знания. Сны все еще снились мне, но они были уже... не про меня. Между мной и теми людьми из видений пролегла непреодолимая пропасть.

Учеба моя тоже стала проходить интенсивнее. К простым беседам, посвященным истории, географии и мироустройству, добавились уроки математики. Бьярта быстро убедилась, что счетом и простыми арифметическими действиями я уже неплохо овладела, и решила углубить мои знания. Отдельно мы изучали свойства веществ и их состав. Чародейка не только учила меня, но и проверяла, как я усваиваю знания, при этом особое внимание уделяя моему умению внятно излагать свои мысли. Говорить полагалось гладко, не мычать, избегать лишних слов, грамотно строить предложения.

Несмотря на строгость наставницы, учиться мне нравилось, учеба казалась увлекательной игрой, а когда к имеющимся наукам в мое расписание добавилось изучение языков -- илмайского, ругалденского, уствейского, -- мне начало казаться, что я в попала в сказку.

Мир вращался вокруг Бьярты, а Бьярта -- вокруг меня. За всю мою короткую жизнь никто не дарил мне столько внимания.

Чародейка никогда меня не хвалила, но я и не нуждалась в ее похвале, меня удовлетворяло само осознание того, что у меня все получается.

Страх перед чародейкой, давно свивший гнездо в моей душе, никуда не делся, просто спрятался поглубже, не мешая мне постигать мир. Я заперла свой страх на ключ -- неосознанно... Думаю, это была защита, которая не позволила страху свести меня с ума. Это сейчас мне так кажется, а тогда я гордилась своей смелостью, думая, что просто справилась с ним. Я четко усвоила многочисленные 'нельзя', научилась сдерживать неуместные вопросы, которые так и просились на язык, а потому не вызывала гнева наставницы. Когда знаешь правила, жить куда проще.

Три года. Три года я прожила под одной крышей с чародейкой. Я не слышала от Бьярты ни одного ласкового слова и не питала иллюзий по поводу ее чувств ко мне. Я знала, что нужна ей, и не торопила тот день, когда узнаю зачем. Я и сама не любила Бьярту, а она не нуждалась в моей любви. Просто она была. А кроме нее никого не было.

Иногда Бьярта уезжала на несколько дней, обязательно загружая меня какими-нибудь заданиями на время своего отсутствия, потом она возвращалась -- и всё шло по-прежнему.

***

В тот день Бьярта вернулась из очередной поездки. Вид у чародейки был измученный, под глазами пролегли глубокие тени, складки у рта обозначились резче, а прядка, выбившаяся из строгой прически, обвисла безжизненно. Однако взгляд оставался острым и цепким, и этим взглядом она впилась в мое лицо, словно вдруг заметила в нем что-то новое.

– - Ты становишься старше, -- изрекла она, -- значит, сегодня.

Я не позволила себе выразить свое недоумение. Да, я становлюсь старше. А как же иначе? Так положено. Время в усадьбе текло незаметно, мир казался неизменным -- тот же дом, сад, те же слуги... та же Бьярта -- тоже неизменная, незыблемая. Стержень этого мира.

Но я менялась, не слишком быстро, но вырастала из одежды, а вместе с ней -- из детских мыслей и желаний. В двенадцать лет дети редко становятся взрослыми, но это те, которые живут обычной детской жизнью. Не я.

Меня даже не терзало любопытство о том, что должно произойти сегодня. Я ждала вечера с легкой тревогой, но без страха. Просто как очередной неизбежности в моей короткой жизни.

На закате чародейка пришла за мной в комнату, и мы вместе спустились в подвал, в ее лабораторию, куда до сих пор мне не было доступа...

Колбы, пробирки, горелки, какая-то странная конструкция из труб... впрочем, долго оглядываться Бьярта мне не позволила.

– - Раздевайся!

Я быстро скинула платье.

– - Спиной?

– - Да.

И снова кисть коснулась моей спины. Горячо и холодно одновременно -- морозные узоры, обжигающий холод, восторг и страх. И снова я существовала только там, на стыке кисти и обнаженной кожи, отслеживала ее движения и боялась исчезнуть, когда нас разлучат.

– - Повторяй. Признаю себя тенью, облик свой отпускаю в небытие.

Повтор. Последний росчерк кисти. И я отключилась.

Пришла в себя в том же подвале на кушетке, укрытая собственным платьем. Бьярта устроилась в кресле напротив и сверлила меня тяжелым взглядом. Под этим взглядом я спешно, путаясь в рукавах, натянула на себя одежду и встала перед хозяйкой. Чародейка хмыкнула, но ничего не сказала, ограничившись кивком.

– - Что теперь?
– - спросила я, когда мы поднялись в комнаты.

– - Вот, возьми, -- Бьярта протянула мне тетрадь в кожаном переплете, -- начнешь читать завтра с утра. У тебя три дня. Будут вопросы -- отвечу.

Удивительно, но в этот раз после ритуала я чувствовала себя сносно. Не сказать, чтобы уж очень хорошо -- и спина горела, и познабливало. Но не было больше ни пугающей тьмы, ни жара. Я отлично выспалась, а после завтрака принялась за тетрадь.

'Создание теней, их свойства и использование,' -- гласила надпись на первой странице. И я поняла, что это обо мне. О том, какая жизнь мне уготована.

...Три ритуала. Уже второй лишает последнего шанса свернуть с пути -- превращение в тень становится необратимым. Третий привязывает тень к конкретному носителю, к хозяину, лишая собственной судьбы. Вместо тени живет хозяин -- и за себя, и за нее. А тень забирает себе боль, а если надо -- и смерть. Любая рана, любой вред, нанесенный хозяину, принимает на себя тень, а носителю остается лишь тень боли...