Тени Авалона

За дальними холмами гремела бронза, гудел пар, в клубах пыли блистали огни. Там Эвклид Сатырос тренировал своих механических чудовищ.

У причалов тоже кипела работа – оперативники готовили флотилию десантных кораблей времен Второй мировой.

Суета началась задолго до того, как Дженни ворвалась с жуткими новостями в Зал Советов. Судя по объему развернутых мероприятий, глава СВЛ подозревала нечто подобное и готовилась к крупномасштабной войсковой операции. Во всяком случае, распечатки она прочла с каменным лицом.

А Дженни до сих пор потряхивало.

«Шесть печатей у Фреймуса! Если бы не Калеб, конец света уже бы начался!»

Из дымящейся бездны Нижних залов выходили блистающие шеренги меднокожих великанов.

– Как Лоцманы перебросят этих ребят в Англию?

– Они будут охранять Башню.

– От кого?! Темники же не могут сюда проникнуть?

– Опасны не только темники, – Юки не дала ей обдумать эти слова, перевела разговор: – Что ты чувствуешь, став хранителем Печати Фейри?

– Ужас. Панику. Спрятаться хочу.

– Это хорошо, – Юки свернула свиток, точным движением опустила его в медную пасть дракона, протянувшего узкое тело по стенам Зала Советов. Драконий хвост исчезал в нише над тяжелыми дубовыми дверьми и кончался где-то в приемной Августа Додекайнта.

«Чего уж тут хорошего, – подумала Дженни. – Мало мне было проблем».

Когда они плыли обратно, взяв на борт Эвелину, Эда и Джея, Людвиг порадовал ее этим известием, так что она до сих пор оправиться не может.

Теперь она – Хранительница Синей печати! Когда Марко отдал печать колдуну, ему пришлось отречься от нее. Это единственный способ помимо смерти, когда хранителя можно разлучить с печатью. Так что Дженни просто не может отдать перстень деду, теперь она защищает Синюю печать. И печать бережет ее. Наверное, это и помогло ей в схватке с Хампельманом, спасло от его гипноза.

Радости Дженни не испытывала. Скорее смутную тревогу по поводу еще одной непонятной штуковины, которая свалилась на голову и с которой придется разбираться.

«Печать нашлась, и с Марко снимут все обвинения! – в который раз вернулась она к единственной светлой мысли. – А Фреймусу придется несладко – с таким-то компроматом. Шесть печатей умыкнул!»

– Завтра все решится, да?

– Я хотела отправить Ловцов в Венсброу прямо сейчас, не дожидаясь одобрения Великого Совета, – сказала Юки. – Ставки слишком высоки. Но Лоцманы говорят, что ближайшее окно откроется только завтра вечером.

Дженни вздохнула. Она никогда не умела ждать.

– Ты совсем не готова к суду.

– В каком смысле? – заморгала Дженни. – Мы столько всего сделали!

– Ты – не готова, – Юки отложила кисть, та поплыла по залу, сиреневым цветком по красно-алому залу. – Твой дед предстает перед Высоким судом. Нужно проявить уважение. Тебе нужно одеться. Сирена поможет.

Дженни развела руками. Она привыкла к разнообразным чудачествам авалонцев, но это было уж слишком.

– Какой в этом смысл?

– Учись сражаться разным оружием, – глава СВЛ повела рукой, и Дженни овеяла радужная пыль из широкого рукава.

– Погодите! – завопила Дженни, но ее уже перенесло к стенам кафе «Последняя песня». – Ненавижу, когда она так делает! Сирена!

* * *

– Значит, помочь собраться, – Сирена тряхнула хвостом. – И что ты наденешь?

Дженни поковыряла мороженое в вазочке серебряной ложечкой.

– Костюм Бэтмена. Оглушу всех гранатами и унесу Марко на веревочке. Не знаю, я не об этом все время думала!

– Суд Магуса – это необычный земной суд. На Авалоне это состязание воли, готовность сражаться за свои убеждения. Это не скучное заседание, а ритуал, где важна каждая деталь. Кто пришел на процесс, как был одет, как держался, что сказал. За судами Магуса следят все обитатели Авалона, делают серьезные ставки, кто победит.

– Это гадко!

– Это реальность. На Авалоне не так много развлечений. Так что давай взглянем, что ты купила на острове Королевы Медб.

– Хватит меня переносить как мебель! – вспылила Дженни, но Сирена уже цепко схватила ее за руку и переломила табличку.

Комната Дженни.

Девушка надулась, села на стул и принялась изучать коллекцию письменных ручек Марко Франчелли. Сирена принялась изучать ее шкаф. Периодически она начинала смеяться, как будто услышала хорошую шутку. В первый раз Дженни видела, чтобы человека так веселил платяной шкаф.

– Ужас, ты совершенно не готова к процессу, – Сирена откинула очередной комбинезон из разряда «семь карманов, пятнадцать заплат и одна застежка». – Это прекрасная одежда для выступлений в цирке или охоты на какого-нибудь смилодонта, но она абсолютно не годится для суда.

– А что не так с комбезом? Отличный крой, смотри, еще и карман на спине есть!

Сирена закатила глаза.

Девушка задумалась:

– Что мне нужно, чтобы сразить судей наповал?

– Цвет Ловцов – зеленый, – Сирена застыла над распахнутым гардеробом, как дирижер перед оркестровой ямой.

Это! – Она выхватила платье – зеленый цветок с фиалковыми прожилками.

– Не помню, чтобы покупала его…

– Хотя бы обувь есть, – Сирена одобрительно повертела плетеные сандалии. – Легко, изящно, античная классика. Зачатки вкуса у тебя есть. Немного диковатого, конечно, учитывая твои безумные комбинезоны, но сейчас вообще время эклектики.

Дженни взметнула брови. О вкусе ей говорит женщина, в гардеробе которой есть красные лаковые туфли?

– Что такое эклектика?

– Выгребная яма, нимфа, не более. Яма, в которую сваливают все вещи без разбору в надежде, что однажды выудят шедевр. Это как смешивать все блюда в одном котле и думать, что получится вкусно. Обычно тошнит… Примерь!

Дженни надела платье. Посмотрела на отражение, поправила узкие бретельки. В холодном прямоугольнике зеркала она была как зеленая орхидея в вазе. Выглядело непривычно, но интересно. Узкий простой верх, тонкие лямки нежно-салатового цвета и от талии широкая, веером, юбка из воздушного шифона.

Девушка закружилась, юбка взметнулась, пустилась в пляс лесной ведьмы, поплыла музыкой летнего леса и нежными переливами изумрудных холмов.

– Пройдись, привыкни к нему, – откликнулась Сирена. – Глупы те, кто думает, что платье – это только кусок ткани, скроенный тем или иным образом. Глупы те, кто думает, что неважно, что ты носишь, а важно, кто ты есть.

– А разве это не так?

Сирена даже плечики уронила:

– Нимфа, кто вложил тебе в голову эту идеалистическую чушь? Человек – это живая гармония, он прекрасен, только когда совпадает облик внешний и облик внутренний. Форма без содержания – зловонный сосуд, содержание без формы – туманная нелепость.