Тени дня

Затем последовали другие не менее болезненные удары, завершающим из которых была смерть Пономаря и пропажа архива Калиты. Вот это уже было действительно опасно, хотя ни в одной бумажке не упоминалась ни княгиня Звенигородская ни даже Матушка, а была лишь монограмма в виде скрещённых пистолетов.

Большие надежды связывались с предстоящими волнениями, организованными на британские деньги, но Канцеляристы взяли и тех, кто устраивал это дело и организатора — Бориса Савенкова который казался вообще неуловимым.

Словно злой рок завис над делами княгини, и впору уже было подумать о каре господней, но княгиня была не религиозна, несмотря на регулярные походы на богомолье, и посещения личного духовника Отца Варлама.

Но последний удар был самым тяжким. Золото что хранилось в банке, должно было уйти британской экспедицией19 в британский Барклайз банк, чтобы стать основанием для будущей международной империи Звенигородских или как значилось в её британском паспорте — Ринбергов. А документы, лежавшие в их сейфах, гарантией, что британцы, для которых слово честь вообще не значилось в словаре, не отнимут их под благовидным предлогом.

Конечно золото было юридически чистым, и можно было потребовать его выдачи, но время… время утекало беспощадно и оставлять ситуацию на произвол судьбы было нельзя. Прикинув варианты Елена Демидовна сняла трубку телефона.

— Никола? — И убедившись, что трубку взял именно её помощник, произнесла. — Давай-ка ко мне в кабинет.

Когда Николай вернулся, она поднялась из-за стола, и открыв сейф, стоявший у неё справа, не глядя вынула папку в коричневом коленкоровом переплёте. — Сам посмотри, выбери кого нужно, и устрой Та?йникам похохотать. А то совсем страх потеряли. И денег не жмись. Пусть людишки погуляют… напоследок…

Российская империя, Москва. Сад Эрмитаж.

Несмотря на некоторый спад в интенсивности развлечений, Москва всё же была полна шумных концертов, карнавалов, и прочих увеселений, для публики которая не могла уехать из столицы в отпуск. Да и не мог черноморский берег вместить всех граждан огромной страны даже с учётом побережья Анатолии, и Царьграда, который постепенно отстраивали после того как война практически стёрла его до основания.

С тех пор когда каждое лето активность театральной и музыкальной общественности начала смещаться к югу, труппы начали просто делиться и работать на берегах Черного моря по очереди, продолжая всё так же развлекать московскую публику.

Николай из всех развлечений предпочитал стрельбу в тире, и вечер с красивой девушкой в тихом месте, но его подруги придерживались прямо противоположного мнения на сей счёт, и вытаскивали его на самые шумные мероприятия какие могли обнаружить в программе московских заведений. Вот и в этот вечер, Елена Аматуни, потащила его на карнавал к Балиеву, где уже третий день подряд выступал небольшой, но очень громкий негритянский оркестрик из Американских Штатов, игравший нечто весьма быстрое и бодрое, под названием джаз. Специально нанятые танцоры показывали класс, исполняя этот странный танец с рваным ритмом, а остальные пытались повторить их движения с разной степенью успешности. Правда, музыканты чаще играли традиционные фокстроты, танго и шимми, так что публике было где размяться.

Танцевать Николай умел, но не любил, так что оттоптав минимум на площадке, они с Еленой прошли в крошечное кафе, где подавали всякие сладости, и заняли столик в углу.

Лицо Елены от танца раскраснелось, и сверкающая глазами из-под чёрной полумаски брюнетка, сейчас была просто чудо как хороша. Николай засмотревшийся на подругу, чуть не прозевал подход официанта и с трудом оторвавшись от любования девушкой сделал заказ.

— Ну теперь-то расскажешь, что там у тебя на «Владимире» произошло? — Елена откинулась на спинку стула, чтобы её кавалер мог рассмотреть и стройную фигуру и даже ложбинку проглядывавшую внизу смелого декольте чёрного платья, облегающего словно перчатка, и длинные стройные ножки в шёлковых чулках, обутые в изящные туфельки.

— Да ничего не было. — Николай отмахнулся. — Дурачки какие-то оставили ртутный манометр без корпуса, ну и чтобы не пачкать аэролёт этой гадостью, выкинули за борт. — Князь улыбнулся. — Ты лучше расскажи, как твой экзамен. Когда новые звёздочки отмечать будем?

— Не уходите от вопроса князь! — Строго припечатала Елена. Это что же такое делается? Первый помощник словно в рот воды набрал, от команды тоже ничего не узнать, даже матросы с «Князя Владимира» шарахаются стоит задать хоть один вопрос. И тут я узнаю, что мой можно сказать сердечный друг, есть первопричина всего этого безобразия, и ты тоже начинаешь придумывать какие-то сказки!

— Ну, хорошо. — Николай улыбнулся. Давай, тогда ты для начала расскажешь мне о новом двадцать восьмом Сикорском, и новых двигателях Уральского Моторного Завода, что пришли третьего дня в вашу школу…

— Это же военная тайна! — Возмутилась Елена. — Как ты можешь сравнивать какой-то инцидент на аэролёте… Ой. — Она вдруг вспомнила кого принял на борт воздушный корабль, осекшись прикрыла рот ладонью, и испугано посмотрела на Николая. — Я совсем дура, да?

— Как правило нет, но когда начинаешь переживать за близких тебе людей, то случается. — Николай с улыбкой кивнул. — Но не волнуйся. Мы все такие. Так что просто порадуйся, что дело кончилось хорошо, и забудь. А то ваш начальник секретного отдела уже не знает куда спрятаться. Ты хоть своих командиров пожалей.

— Ладно. — Елена кивнула. — Я ему давно обещала нарисовать портрет, вот так и извинюсь. А командиру презентую пару ящиков вина с наших виноградников, семнадцатого года. Самый лучший год для Оджалеши20, если не считать восемьсот третьего. Но то вино уже всё по коллекциям разошлось.

— А я вас ищу! — Раздался откуда-то сбоку мелодичный голос Натальи Долгорукой. — Одетая в белое шёлковое платье, туфельки, и белую кружевную маску на лице, она как всегда была ослепительно хороша, и Елена чуть слышно вздохнула, завидуя совершенно сногсшибательной внешности подруги-соперницы. Да, они в общих чертах договорились о разделе Николая во времени и пространстве, но это вовсе не мешало им соперничать и тайно, и вот как сейчас явно. На стороне Елены Аматуни был военный мундир, романтическая профессия лётчика, гибкая фигура и привлекательная внешность, а на стороне Натальи Долгорукой стати первой московской красавицы, и главного эксперта по всем лабиринтам светской жизни.

А Николай просто наслаждался великолепием двух таких разных красавиц, не забывая время от времени развлекаться «на стороне». Анастасия Романова, традиционно раз в месяц вспоминала о Николае, появляясь с ним в театральных кругах, а Мария Шепелева предпочитавшая бандитские шалманы и общество маргиналов врывалась в его жизнь примерно раз в два месяца. Так что он был вполне доволен жизнью обласканный вниманием и любовью. Хотя при появлении Натальи он почувствовал мгновенный укол тревожного чувства. Ведь княжна Долгорукая не могла появиться просто так, зная, что Николай сейчас с Еленой. Значит, что-то случилось, а если случилось, то наверняка что-то плохое.

Но Николай верный правилу, что любую неприятность нужно встречать с улыбкой, встал, приветствуя гостью, и взмахом руки подозвал официанта.

— Рад тебя видеть. Шампанское и мороженое?

— Нет. — Наталья расхохоталась, и изогнув точёную шею подставила щёку для поцелуя. — Пусть ради разнообразия будет хороший коньяк, и кофе.

— Сию минуту. — Официант кивнул, и отбыл исполнять заказ, а две девушки обвившись на мгновении в приветственном поцелуе словно две змеи, сели на стулья.