Тени Королевской впадины

В этом смысле много давали поездки к Ильерасагуа, в оливийскую провинцию. Миллер любил побродить в одежде батрака, посидеть за кружкой пива, послушать нескончаемые разговоры о дороговизне и безработице, иногда вступать в беседу, порой даже — приволокнуться за местной красоткой.

Что касается рядовых заданий, в основном в районе Королевской впадины, которые брал на себя Миллер, то их, конечно, нельзя было назвать безопасными, но Карло на всякий случай подстраховывали люди Четопиндо.

Согласно агентурным данным генерала, оба лидера демократических сил — Орландо Либеро и Гульельмо Новак — день и ночь пропадали в порту.

Четопиндо и Миллер решили, что, прежде чем приступать к решительным действиям, необходимо изучить настроения докеров, то, каким влиянием пользуется каждый из левых лидеров, в чем его уязвимые стороны. Одновременно Четопиндо исподволь приводил армию в боевую готовность.

Миллер не подменял собой, конечно, целую армию штатных добровольных филеров. Единственное, чего он добивался в настоящий момент, это своего участия в «низовых» акциях.

Миллер сам себе напоминал зверя, вобравшего когти. Никаких угроз, никакого тeppopa — всему свое время. Придет час, и он вытащит меч из ножен, и горе тому, кто встанет на его пути. А пока он — или безобидный батрак, пришедший с дальней окраины страны искать работу, или плечистый неразговорчивый докер в Королевской впадине, или франтоватый прохожий на улицах столицы…

В последнем своем качестве Миллер особенно любил бродить, если был свободен, в районе междугородной автобусной станции. Он заходил в зал ожидания, всматривался в лица вечно спешащих пассажиров, которые, вероятно, одинаковы во всех уголках мира.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Едва Карло ушел из кабинета Четопиндо, секретарь пригласил Педро.

— Как дела, капитан? — приветствовал его генерал. — Садись, похвастайся.

Педро уселся в кресло, в котором несколько минут назад сидел Миллер.

— Собираюсь на покой, — вздохнул Педро.

— И это говорит бравый морской волк? — протянул Четопиндо. — Прежде ты пел совсем другое.

— Видно, отпелся.

Закинув ногу на ногу, Педро ждал, когда генерал перейдет к тому, ради чего вызвал его к себе.

— Есть для тебя работа, Педро.

— Слушаю.

— Выгодная…

— Я больше в Европу не ходок, — решительно отрезал Педро. — Сыт по горло.

— Но ты ведь вернулся целым?

— Наверно, какой-нибудь мой предок был святым человеком.

— Может быть, я плохо тебе заплатил?

— Неплохо, — согласился Педро, умолчав о том, что, со своей стороны, содрал с доставленного в Оливию немца изрядную мзду.

Четопиндо достал сигару.

— Речь на сей раз не о Европе.

Педро насторожился.

— Ты слышал о том, что мой шофер Гарсиа недавно сбежал с машиной и документами? — спросил Четопиндо.

Педро кивнул.

— Безответственные элементы распространяют о Гарсиа черт знает какие слухи, — продолжал генерал, поигрывая сигарой. — Ты и их, наверное, слышал?

— Слышал.

— У меня есть основания предполагать, что он все-таки сумел пересечь границу и живет припеваючи в соседней стране… Ты понимаешь, где?

— Понимаю.

— Твоя задача, Педро…

— Разыскать Гарсиа?

— Нет, капитан, подтвердить мою версию о нем, — улыбнулся Четопиндо.

— Не понимаю, — сказал Педро.

— Плохо мозги подстегиваешь, дружок.

— О чем ты?

— Неважно… В общем, ты должен на своем корыте отправиться туда, где разгуливает Гарсиа. Там ты явишься в редакцию газеты, название которой я тебе дам. Передашь этому человеку фотографию Гарсиа и заметку.

— О чем?

— О том, что человека, которого разыскивает наша полиция, ты встретил случайно в чужой стране и даже сумел незаметно сфотографировать, когда он стоял рядом со своей роскошной машиной… Ну как, по рукам?

Педро покачал головой:

— Не пойдет, шеф. Моя поездка может оказаться пустым номером. С какой стати редакция станет публиковать бездоказательное заявление, да к тому же принадлежащее иностранному подданному?

— Об этом не беспокойся, — сказал Четопиндо. — Хозяин газеты — мой друг, я с ним заранее обо всем договорюсь.

Они быстро столковались насчет суммы вознаграждения, и Четопиндо вручил Педро листок с текстом заметки, которую следовало передать в частную газету соседней страны. «Куда же смотрит местная полиция?» — успел прочитать Педро риторический вопрос в конце заметки.

— Деньги получишь, когда вернешься. — сказал генерал, подытоживая разговор.

— Мой покойный папаша, — поднял палец Педро, — всегда говорил: «Гонорар требуй наличными».

— Ну, раз ты так чтишь родителей… — развел руками Четопиндо. Он поднялся и подошел к сейфу, в котором хранились деньги для оперативных нужд Комитета.

Педро аккуратно спрятал в карман пачку банкнот, заявление для печати и фотографию Гарсиа, которую Четопиндо вытащил из личного дела своего шофера.

x x x

Гульельмо Новак давно любил Роситу. Без всякой надежды на взаимность. Презирая себя за то, что влюбился в невесту товарища, терпеливо сносил беззлобное подтрунивание друзей за то, что бросает на Роситу пламенные взгляды. Однако ничего поделать с собой не мог.

Росита жалела этого человека, на впалых щеках которого чахотка зажгла нездоровый румянец.

Гульельмо работал на шахте, где добывали селитру, но каждый свободный час проводил в фавелах. Росита и Гарсиа часто приглашали его в гости, вместе пили в праздник вино, ходили за цитадель купаться, обсуждали положение в стране и в мире.

Весть о внезапном исчезновении Гарсиа поразила его словно громом. Думая о Гарсиа, Гульельмо ни на минуту не мог поверить в версию, которую вовсю расписывали все оливийские газеты, кроме «Ротана баннеры».

После памятного собрания Гульельмо не считал удобным появляться в доме Либеро, хотя и страдал: привычка видеть Роситу давно уже переросла для него в необходимость.

Спустя несколько дней, как стало известно об исчезновении Гарсиа, Гульельмо повстречал в порту Орландо. Они поговорили о делах.