Тени острова Дронов

Он спустился с холма, и быстро переставляя четыре свои голенастые скаутские ноги, направился на юг, в деревню сталкеров. Пройдя метров тридцать, оглянулся. Возле танка-обсерватории Мэта уже не было, зато из-за левого, обращённого к ручью склона, вовсю летели комья земли и облака пыли — работа по раскопке предполагаемого слада боеприпасов уже кипела. Антон усмехнулся и прибавил шагу, внимательно поглядывая по сторонам — дорога до Шухарта по дроновским меркам была не слишком дальней и не очень опасной, но расслабляться на Острове не полагалось нигде и никогда — одиночка на дороге всегда удобная и лёгкая добыча. Если только он не почти матёрый боец, с более чем полугодовым стажем и острой пикой в умелых руках.

***

В общем, назначили мы с Валетчиком поход на Четвёртый бастион в воскресенье, на половину четвёртого утра по местному, Островному времени. Для меня это нормально, начало похода на самый разгар дня попадает. А вот с окончанием надо быть поосторожней, так как мне не климатит ночь пролазить, а потом не выспавшись на работу переться.

И вот я с утра по дому матери помог, на рынок её свозил, затариться на неделю. А потом смотрю, время ещё есть, дай, думаю, вздремну часок, вдруг действительно задержаться придётся, так я хоть отдохну чуток впрок. Понятно, конечно, что так вот зараньше не отоспишься, но всё-таки, какой никакой, а запас.

Зашторил все шторы, занавесил все занавески, Кешу выгнал, дверь прикрыл, и бухнулся в постель. А на улице у нас летняя жара стоит, всё маревом сизым затянуло, на небе ни облачка. Дождей с мая ни одного не было, сушняк. Над городом дым угарный висит от лиственницы палёной — сопки дальние горят, а на них «Альбатросы» пикируют, море воды амурской проливают, тушат. То есть, я, конечно, не видел, как они пикируют, но точно знаю, что тушат, и очень может быть, что и пикируют. Короче, духота стоит адова, в такой атмосфере и ночью-то уснуть не просто, а уж днём вообще сложно. Вертелся я на кровати, вертелся, потом сходил в ванную, простыню намочил холодной водой из-под крана, отжал изо всех сил, и встряхнул, как следует. Затем вернулся на кровать, по ходу отогнав кота от двери, он блин, прорваться в комнату пытался, умник. Укрылся я прохладной влажной простынкой, и замлел от блаженства.

Разум мой, жарой воспалённый, охладился, и успокаиваться начал. И стал я перебирать Островные события с прошедшего посещения. И даже это не я стал, а они сами, непрошено ворошиться принялись. Мысля за мыслёй.

Вот, как Валетчик ушел на встречу к Педро, так я и занялся раскопками, там, где мы с ним перед этим рыли и ящик истлевший со взрывателями нашли. Рою я, не спеша, а сам всё думу думаю — как бы нам этот холм с пулемётом одолеть. Уж очень мне хочется самому придумать что-нибудь такое эдакое, чтобы этого эконома обхитрить и обдурить.

И вот когда я примерно на полметра в землю углубился, пришла мне в голову одна интересная, как мне показалось, идея. Чем таким наш пулемёт от остальных отличается, а? А вот чем — он крупнокалиберный. Пуля у него двадцать миллиметров. У всех других — семь шестьдесят два, а у него — двадцать. Значит что? Значит то, что у него боекомплект намного меньше. Того он и стреляет как эконом. В смысле, экономист. Боевой комплект свой бережет, скупердяй.

Отсюда выходит, что брать его надо измором. Вот, к примеру, сяду я себе в овражек, и начну перед ним высовываться. А он будет по мне пукать. Раз-два — пук, десять-двадцать — пук. Так, глядишь, всё постепенно и пропукает. Тогда мы его спокойно голыми руками и возьмём. Целенького и невредименького. Плохо только, что он штучными стреляет, паразит, долго ждать придётся. Ну да, день-два посижу, невелика потеря. Зато хабара потом наберём… мрак! И Валетчик доволен будет, и апгрейд по крутому себе проведём. Ноги-мышцы, корпус-броню. Ну и прочую косметику.

И только это успел я подумать, что может, хватит без толку землю рыть, лучше пойти уже начать пулемёт на растрату раскручивать. Как в этот момент раздаётся так, глухо — бум! И стало всё вокруг темно, этот самый мрак и наступил. Я сперва вообще отупел — виртуальный экран ослеп, стал чёрным, как мрак этот самый мрачный. Даже комната моя полутёмная высветилась, щель под дверью в прихожую сияет, словно сабля джедайская. Кот мой Кеша, лапы в неё просовывает, в гости просится. Да только фиг ему, что здесь обломится.

Я ведь раньше дверь в прихожую не закрывал, когда на Остров выходил, не любит наш кот, если в доме двери закрыты. Ему надо, чтобы всё нараспашку было, и он везде мог нос свой наглый сунуть и проверить, всё ли там, по его мнению, в порядке. А ежели дверь закрыта, он шкрябаться начинает — требует открыть и допуск дать в помещение. Так, собственно, и было раньше, пока случай один не случился конфузный.

Мы тогда с Валетчиком, на Третьем Бастионе впервые отважились в подземные казематы спуститься. Этот, надо сказать, не такое простое дело — там и так страшно, а по первому разу вообще жуть жуткая — темень, сырость и воняет чем-то тошнотно-противным, не разобрать чем. Под ногами склизь и слякоть, прах какой-то, черепки и костяшки всякие. И крысы мерзкие шастают повсюду, туда-сюда, туда-сюда как тени призрачные, только зенки их подлые посверкивают. Словно габаритки у машин на Проспекте Первостроителей в поздний час пик, только что не бибикают. Идём мы, значит, потихоньку, ступаем, след в след, Валетчик ко мне сзади жмётся и трясётся весь. Да я и сам, глаза вылупил, дубинку сжал в руках изо всех сил, и еле-еле держусь, чтобы тоже не затрястись. Боюсь потому что. Дураком надо быть, чтобы не забояться, особенно по первой. И тут, ка-ак грызанёт меня за ногу кто-то! Да больно так! Я как взвыл не своим голосом, больше, правда, от страху, чем от боли! Крысы с визгом врассыпную так и прыснули. Валетчик в панике назад к выходу рванулся, да в стенку и врезался сослепу. Отскочил, упал на бок, и лежит себе, дёргает беспорядочно руками-ногами — каждая конечность сама по себе живёт отдельной жизнью. И мычит что-то, не понять что. Очень жуткое зрелище, о-чень.

А я как давай ногами отмахиваться, кто, думаю там, угрыз меня так больно? А в голове от страху, мысль одна тупая в панике бьётся — упырь, вурдалак, упырь, вурдалак… Потом чуть отошел, какой думаю, на хрен, упырь с вурдалаком, откуда? Под ноги смотрю со всей смелостью. Никого. Фары на полную врубил. Никого. А он опять, ка-а-ак, цап! Да как заорёт по дикому: — «Ма-ау!» Ну, тут уж до меня дошло. Обруч скинул, под стол заглянул. А там Кеша бешенный, в ногу мою вцепился, глаза сверкают, шерсть дыбом, уши прижаты — я ему, вишь, хвост прищемил, когда ногами дроновскими ходил. Всё никак привыкнуть не могу, чтобы ногами не двигать, когда дрона перемещаю. Да… Страху мы тогда все натерпелись, жуть. И Кеша бедный в том числе. Вот я с тех пор, от греха подальше его и не пускаю внутрь комнаты своей, когда на Остров выхожу. Боюсь случайно прибить, если под руку подвернётся…

Ну и, смотрю я на этот свет под дверью, и фигею понемногу. А чего случилось-то? Связь есть, все индикаторы норму показывают. А не видно ни х…рена. Чё произошло-то? Двинуться не могу, головой повернуть тоже, только слышно, как движки жужжат без толку. Ничё не понимаю! Ну и, страх потихоньку снова начал мной овладевать, и опять этот дурацкий упырь в мыслях поселился.

А потом до меня допёрло — ё-маё! Я же яму, не раздумывая рыл, и увлёкся, с мыслями этими своими про холм с пулемётом. Углубился слишком, вот меня и завалило. Может взрыв отдалённый, холм тряхнул, а может, Стеклярус спросонья люком хлопнул, кто знает? Мало ли на Острове содроганий почвы бывает. Вот порода осела, рухнула на меня и обжала плотно со всех сторон.

Как я потом, чуть не час, из завала выбирался — отдельная песня. Или даже поэма с романом. Но, выбрался, вычистился, вытряхнулся. И только это я, гляделки свои продрал, как тут и Валетчик со стороны Шухарта нарисовался. Идёт бодро так, пикой своей по одуванчикам лупит, видать удачно сходил. А у меня, сплошной конфуз — ничего не нашел, и яму раскопочную обвалил. Стыдно мне стало, кошмар! Хороший я ему друг — свою часть дела сделать не могу. Прямо, халявщик какой-то получаюсь.

А Валетчик тем временем, подходит и, весело так, говорит:

— «Хватит тут всякой ерундой маяться, а давай-ка мы с тобой Четвёртым Бастионом, впритык займёмся».

Давай, говорю ему, займёмся, а то я тут напортачил малость — завалился землёй, когда раскоп производил. И всё ему, как есть, рассказываю. Ну, он ничего, посмеялся только. Особенно хохотал, когда я ему идею свою, про то, как пулемёт в расход ввести, изложил.

Ой, говорит, не могу! Как представлю себе, говорит, как ты ныряешь-выныриваешь из оврага, а пулемёт по тебе бабахает, и как ты его до измора этим доводишь, так удержаться от смеха не получается. Ну, не расстроился, и то ладно.