Тени прошлого

— Тина, что ты такое говоришь?.. — прошептал Северус, прижав меня к себе. — Ненависть — это плохой советчик.

— Но ты же понимаешь, что это ужасно — так издеваться над детьми?! — возмущённо произнесла я, немного приподнявшись, и он сразу ответил:

— Конечно, понимаю. Чем ты пытаешься помочь им?

— Гермиона раздобыла где-то настойку бадьяна, она очень хорошо залечивает раны, — успокоившись, пояснила я, вернувшись на его плечо и обняв обнажённый торс. — Но она у меня почти закончилась…

— Я дам тебе ещё, — быстро пообещал Северус, продолжая гладить мои руки. — У меня её достаточно в хранилище. И что-то мне даже подсказывает, что я знаю, откуда мисс Грейнджер взяла ту настойку… надо будет и туда тоже её положить.

— Спасибо, — с благодарностью выдохнула я, а потом, улыбнувшись, добавила: — В том самом, где ты хранишь чудесный абсент?

— Тина! — рассмеялся он, немного приподнявшись и посмотрев мне в глаза. — Я наложу на двери дополнительные чары, чтобы ты не смогла добраться до него! Это очень опасный напиток!

— Да ну тебя! — так же звонко рассмеялась я, а затем легко поцеловала его в щёку и вернулась в тёплые объятия. — К твоему сведению, я не люблю пить в одиночку, Лестата здесь уже нет, а печень Дамблдора точно такого не выдержит. Так что ты единственный кандидат на такое приятное времяпрепровождение.

— Я ещё от прежнего раза отойти не могу, а ты уже предлагаешь снова… — с улыбкой проговорил Северус, и его фраза ещё больше рассмешила меня.

— Ну, не прямо сейчас… но потом как-нибудь, вполне возможно…

— Да, как-нибудь, через несколько лет! — со смехом в голосе воскликнул он.

— Абсент — это явно не твой напиток! — рассмеялась я, поцеловав его плечо. — Но ничего, в мире есть ещё много замечательных напитков от сорока градусов и выше…

— Я думаю, что для нас больше подойдут напитки от сорока градусов и ниже… — Северус с надеждой посмотрел на меня, и мне не оставалось ничего иного, как обречённо согласиться:

— Хорошо, как скажешь! Я всегда могу встретиться с Лестатом для более крепких…

— Тина! — возмущённо воскликнул он, внимательно посмотрев мне в глаза. — Я прекрасно знаю, что происходит, когда вы двое выпиваете, причём ты сама же мне об этом и рассказала! Даже думать об этом не смей!

— Ладно, ладно! — рассмеялась я скорее своей недальновидности, чем его запретам. — Если честно, мне сейчас даже не очень и хочется сильно напиваться… Мне и так хорошо, рядом с тобой.

— Мне приятно это слышать… — бархатистым голосом прошептал Северус прямо над моим ухом. — Тина?..

— М-м-м?..

— Ты так защищаешь детей, так переживаешь за них… Почему?.. Почему вы с Томом?..

— Ты хочешь узнать, почему у нас не было детей? — догадалась я, и он кивнул в знак того, что мои догадки были верны. Тяжело вздохнув, я протянула: — Не знаю…

— Тина, если я затронул тему, которая неприятна для тебя… — виновато начал говорить Северус, видимо, что-то уловив в моём голосе, но я быстро перебила его:

— Нет, нет, всё в порядке. Честно. Это вполне нормальный вопрос с твоей стороны. Наверное, всё дело в том, что мы… мы тогда были очень увлечены своей работой. Том только вошёл во вкус, только стал действительно отличным профессионалом в своей области. А я так привыкла пропадать на работе целыми сутками, что даже представить себе не могла, что смогу оставить заведование отделением, даже на небольшой отрезок времени.

— Хочешь сказать, что всё дело было только в работе?

— Да нет, конечно, не только в ней. Знаешь, я в душе… я очень боялась, что не смогу дать… ребёнку той любви и заботы, которую обычно дарят матери своим детям. Что я не смогу стать хорошей матерью, у меня же столько произошло плохого в жизни… Мать — это Бог в глазах ребёнка… Северус, это, наверное, глупый вопрос, но ты видел когда-нибудь рождение детей?

— Нет, — честно ответил он, повернувшись немного набок, чтобы лучше видеть моё лицо. — А ты видела?

— Да, — улыбнувшись, согласилась я, — я же врач. Неподалёку от того здания, в котором мы с тобой были, есть другое крыло, где находится акушерский стационар. Заведующий отделением был моим очень хорошим другом, и иногда, когда день был особо паршивым, я сбегала туда ненадолго и приходила смотреть роды. Знаешь, почему-то женщины считают, что чем больше врачей будет вокруг них — тем лучше пройдут роды, поэтому меня никто никогда не выгонял, хотя я по специальности была нейрохирургом, а не акушером.

Я замолчала ненадолго, словно погрузившись в пучину воспоминаний, а потом задумчиво продолжила:

— Роды — это очень тяжёлое испытание для женского организма. От шести до двадцати часов схваток, потом несколько часов потуг. Это очень больно, Северус, очень, даже несмотря на обезболивание. И вот когда уже ребёнок появляется на свет, чаще всего весь синий с белым, когда он первый раз кричит… Я всегда в такие моменты смотрю на лицо женщин, только что понявших, что они стали матерью. И всегда они плачут. От счастья плачут. И в этот момент я по их лицам вижу, что они уже не помнят всей этой ужасной боли. В этот момент они целуют маленькое чудо, уже порозовевшее и тёплое. И плачут от счастья. Ты даже представить себе не можешь, какие эмоции меня переполняли в этот волшебный момент. Ты даже не представляешь, какое это чудо природы — только что родившийся маленький человек. И ты даже не представляешь, какое счастье, какая безграничная любовь в такие моменты видны в глазах матери. Мать — это Бог в глазах ребёнка.

— Невероятно… — всё ещё находясь под впечатлением от моего рассказа, произнёс он. — Знаешь, Тина… если бы у меня была такая возможность, я бы тоже очень хотел посмотреть на это… Мы бы могли попробовать…

— Северус… — выдохнула я и прижалась к его обнажённой груди. — О чём ты вообще говоришь?.. Я ещё не сказала тебе «да»… а ты уже предлагаешь…

— Тина… всё зависит только от тебя, — серьёзно ответил Северус, снова крепко обняв меня и поцеловав в лоб. — Я готов быть с тобой рядом. И мне бы очень хотелось, чтобы ты родила мне ребёнка. Я готов воспитывать его вместе с тобой. Рядом. И у меня нет иллюзий на этот счёт, я прекрасно понимаю, как это будет непросто. Но я готов попробовать.

— Давай отложим эту тему… — растерянно предложила я, не решаясь посмотреть на него в этот момент, чтобы Северус, и так уже достаточно хорошо изучивший меня, не прочитал на лице чего-нибудь… лишнего, — на несколько лет точно. Мне ещё только двадцать три. Я могу родить и в двадцать пять. И в двадцать восемь.

— Тина… — уже по интонации я поняла, что он будет упрямо настаивать на своём, так что сразу же перебила его:

— Северус, пожалуйста! Я и так боюсь остаться вдовой, после всего, что услышала в пятницу… а если я останусь вдовой с ребёнком на руках… Ты понимаешь, что я сойду с ума от горя? Ты понимаешь, что этот человек, только появившийся на свет, потеряет разом двух родителей?