Тени прошлого

— Нет, не позволю. Но развязка будет уже скоро, я это чувствую, и я сделаю всё возможное, Тина, всё возможное, чтобы остановить его. И мы будем вместе. И не важно, в Хогвартсе или где-то ещё.

— Как же ты изменился… — я наклонила голову слегка вправо и заворожённо смотрела на него.

В этот момент я точно поняла, что что-то в нём определённо поменялось за эти сутки. Как будто в жизни Северуса появилась неведомая мне цель, к которой он упрямо начал идти. Какая-то внутренняя уверенность. Стальная уверенность. И мне было странно осознавать то, что это именно благодаря мне произошли эти изменения.

— Тебе не нравится? — просто спросил он, и я растерянно улыбнулась:

— Нравится, очень, — и с этими словами я крепко обняла Северуса и с жаром принялась целовать его, и он так же страстно отвечал на каждый поцелуй.

Я даже не заметила, как оказалась на том самом изумрудном покрывале, уже без чёрной футболки, а Северус неистово покрывал каждый сантиметр моей обнажённой кожи поцелуями. Я даже не заметила, как одна из моих любимых шёлковых рубашек оказалась лежащей на полу рядом с кроватью, а мои ледяные руки скользили по обнажённой спине Северуса. И я даже не заметила, как этот «новый» человек моментально стал всем для меня и прочно поселился в моём растерзанном болью сердце. Навсегда.

[1] — синдром, который характеризуется пониженной активностью, неподвижностью, отсутствием реакции на раздражители, при этом больной находится в сознании.

[2] — непроизвольные колебательные движения глаз высокой частоты.

[3] — положение стоя со сдвинутыми вместе стопами, с закрытыми глазами и вытянутыми прямо перед собой руками. Выявляет изменения равновесия.

Глава 31. Закон Мёрфи

***

Все в замке в тот день заметили перемены во мне, но мне было абсолютно всё равно на мнение окружающих. В свете того, что я узнал накануне, что мне предстояло сделать — угроза того, что кто-то узнает о наших с Тиной отношениях, казалась сущей ерундой. Угроза того, что кто-то узнает, какой же я всё-таки на самом деле. Я наконец мог делать всё, что мне хотелось, мог быть таким, каким Тина привыкла меня видеть.

И я с удивлением заметил, что студенты сразу же стали как-то по-другому относиться ко мне, когда я перестал отпускать ядовитые комментарии и снимать баллы за каждое лишнее движение. Мне показалось, что ко мне резко прибавилось… уважения. Нет, я всё ещё довольно строго оценивал результаты работы и требовал поддержания идеальной дисциплины, но теперь для меня не составляло труда подойти к студенту, не понимавшему материала, и индивидуально ещё раз объяснить, спокойно и без издёвок. Мне не составляло труда просто непринуждённо пошутить на занятии, и всё дружно поддерживали меня смехом. Особенно когда рядом был Лестат, а он частенько заглядывал ко мне на занятия, мотивируя своё присутствие на них скукой.

Когда я, как и обещал, пришёл вдвоём с Лестатом после занятий в больничное крыло к Тине, то увидел на её лице безграничное удивление и почти что отчаяние. И это ещё больше рассмешило меня, ведь несколько недель назад точно таким же взглядом смотрел на неё я в холле замка, когда она решила нарушить условности и так тепло со мной поздоровалась. «Да, любимая, не только ты можешь идти против системы…» — усмехнулся я про себя, неотрывно смотря в так мной любимые глаза.

И мне захотелось зайти ещё дальше. Когда я поймал неуклюжего растерянного ангела, то мне не хотелось отпускать её из своих объятий, несмотря на десяток пар глаз студентов и преподавателей, неотрывно следивших за каждым моим движением. Я попытался проверить, сможет ли Тина самостоятельно сделать несколько шагов, но результаты проверки оказались плачевными: она абсолютно не владела своими движениями. И вдруг я вспомнил, как легко мы танцевали с ней в каникулы в «Амортенции». Как она тогда плавно и легко двигалась.

И мне внезапно так захотелось снова закружить её в танце, что я сделал пару начальных шагов и с удивлением заметил, что движения Тины стали немножко увереннее. Она сразу догадалась о моих планах и ещё более растерянно смотрела на меня, но я уверенно положил её руку на своё плечо и продолжил вальсировать. Краем глаза я заметил ошеломлённое лицо Минервы и хитрую улыбку Дамблдора, но в этот момент мне было так наплевать на моральные установки своих коллег…

В этот момент мне хотелось полностью раствориться в танце с девушкой, которую я полюбил всем сердцем. С девушкой, которая ещё два дня назад была в холодных объятиях смерти, а сейчас — в горячих объятиях моих рук. И минут двадцать, а то и больше, я просто был не в силах выпустить её из них. Я был счастлив, что с каждым нашим движением, с каждым поворотом уверенность всё больше и больше возвращалась к Тине. Что я нашёл способ «вылечить» её.

Но, видимо, всё же немного перестарался, потому что, когда я закончил кружить свою «ученицу» по лазарету и выпустил её из рук, Тина сразу же покачнулась и чуть было не упала, но я вовремя успел её подхватить. «Да, Лестат, ты прав: твоя сестра неисправимо неуклюжа, особенно в таком растерянном виде. Но именно это делает её ещё более красивой».

Я поговорил с ней немного, но вдруг почувствовал знакомое жжение в левом предплечье. Как и предсказывал Дамблдор, Волан-де-Морт или Том, я уже запутался, как мне теперь стоило называть его, хотел меня видеть. Поэтому я всё таким же непринуждённым тоном обратился к Лестату, как бы напоминая ему о незаконченных делах, и вышел прочь из больничного крыла. Тот не мог не догадаться, что я просто использовал предлог, чтобы уйти, ведь никаких незаконченных дел у нас не было, и, надеюсь, он подыграл мне.

Быстрым шагом выйдя из замка, я долетел до Хогсмида, откуда уже мог трансгрессировать в поместье Малфоев. Через пятнадцать минут я сидел за длинным чёрным столом по правую руку от Главного Пожирателя Смерти, одетого в строгий классический костюм чёрного цвета, а по прошествии нескольких часов, сразу же после собрания, с невозмутимым видом стоял в маленькой комнатке перед Томом, безразлично смотревшим в непроглядную темноту за окном.

Он, как всегда, спросил о последних новостях в работе Ордена Феникса, и я довольно подробно начал рассказывать интересовавшую его информацию. Но Том даже ни разу не посмотрел мне в глаза, как обычно до этого делал, чтобы проверить, правду ли я говорил или нет. Это насторожило меня, хоть я и старался не подавать виду. Я вдруг ощутил, что эта информация, которую он так жаждал получить до недавнего времени, уже ровным счётом ничего не значила для него.

Когда я закончил свой доклад, Том вдруг повернулся ко мне лицом и внимательно, с вызовом посмотрел мне в глаза. Я сразу же уловил, что он хотел проникнуть в моё сознание, причём вовсе не для того, чтобы узнать что-то об Ордене или Дамблдоре. Поскольку я уже давно всё решил для себя, то с лёгкостью смог закрыть разум от неожиданного вторжения. У меня как будто буквально из ниоткуда появились невероятной мощи силы, о которых я раньше не подозревал. Мне их давала та стальная уверенность в любви Тины. В том, что я был нужен ей. Что я не могу подвести её.

Про себя я решил, что если Том вслух попросит показать ему какое-либо воспоминание, то я выполню его просьбу, но ему совсем необязательно знать о наших с Тиной отношениях. И он сразу понял это.

— Северус, — Том отошёл от окна и, подойдя к своему массивному чёрному столу, присел на него, — знаешь… я тут подумал и решил, что та новенькая, мисс Велль, всё-таки может пригодиться нам для достижения нашей цели. Уже другой цели.

К великому ужасу, мои догадки оказались верны. Вот и ответ на мой недавний вопрос, почему он так безразлично слушал про Орден: теперь у него была совсем другая цель, и я прекрасно знал, что она из себя представляла. Но я собрал всю свою волю в кулак и невозмутимо поинтересовался:

— Что я должен сделать, мой лорд?

— Ты должен привести её сюда, Северус, — ответ не заставил себя долго ждать, и моё сердце сжалось от страха от услышанных слов. — Ко мне. Мне нужно поговорить с ней, чтобы убедить девушку помочь нам. На неё же совсем не действует магия… Это удивительно! Уверен, что мне удастся убедить её. Я думаю, мы точно поладим.

«Точно поладим, — повторил я его последние слова, в которых отчётливо чувствовался горький привкус иронии. — Ты же прекрасно знаешь, что она не переживёт эту встречу!»