Тени стёртых душ

Люси непонимающе открыла рот и хрипло вдохнула.

Она, словно мелкое насекомое, запуталась в паутине, беспомощно вертясь из стороны в сторону, отчего еще больше путалась в липких сетях хищника. Даже не одного — десятков, сотен, тысяч. И звали этих хищников «вопросы».

Они медленно с ехидным ухмылками подползали все ближе и ближе, трясли нити. И жалили, жалили, жалили. Жалили с такой жадностью, что хотелось просто умереть в этот же миг, разрывая глотку наполненным отчаяньем криком. Пробивали кожу, распарывая и выпуская наружу свежую и мягкую на ощупь кровь.

Дрожащими пальцами подобрав одну слезу, Люси безмолвно посмотрела на нее, завороженно вглядываясь в мелкие отражения. У нее возник очередной вопрос. Очередной паук, который присоединился к своим товарищам и теперь с наслаждением терзал сознание.

Благословленные не роняли слезы. Об этом ходили если не слухи, то легенды. За всю историю жизни вселенной никто не мог ответить с уверенностью, что какой-либо хранитель, архангел, высший плакал. Никто. Им было это не знакомо.

Так почему же плакала она?

— Во имя высших сил, что происходит?! — резко воскликнула она, вскочив, и принялась стирать слезы, оставлявшие следы на белых, словно фарфор, впалых щеках.

— Хотел бы я знать, — подал голос уже опустивший голову Нацу, пальцами взъерошивая свои и без того беспорядочные пряди волос.

Люси громко дышала и смотрела на подопечного, ощущая, как вокруг него бушует пламя. Он мелко дрожал, но это было только на первый взгляд. Прикоснувшись взглядом к его сердцу, она ощутила, как он метался внутри. Воздух разрывал легкие от частых вдохов, но Нацу все равно задыхался.

Невольно шагнула вперед, желая успокоить каким-нибудь заклинанием. Но Драгнил дернулся и вновь глянул на нее пустым взглядом.

До ожогов пробивающим грудную клетку, но по-прежнему пустым взглядом.

— Не подходи, — твердо произнес он, заставляя остановиться, но через пару секунд молчания умоляюще добавил: — Прошу, — вновь опустил голову, уткнувшись в ладони и медленно покачивая ею из стороны в сторону.

— Н-нацу, — сухо бросила и виновато сглотнула, не смея отвернуться от него.

— Еще и имя мое знаешь, — усмехнулся и откинулся на спинку кресла, устало потирая виски. — Я в чем-то провинился, скажи? — медленно задал вопрос. — Возле мемориала сказал что-то не то или, может, осквернил могилу, а ты теперь преследуешь меня, как в этих фильмах-ужастиках. Я прав? — вопросительно взглянул на нее, а затем не получив никакой реакции с ее стороны, вдруг громко повторил: — Ответь мне, я прав?!

Люси вновь чувствовала, как кожа тлела. Она уловила запах паленой плоти и боязливо потупила взгляд.

— Нет.

— И ты, значит, не призрак?

— Я не… — хотела отрицательно мотнуть головой, но остановилась, усмехнувшись.

А действительно, может ли теперь она зваться хранительницей, если подопечный увидел ее?

Вдруг действительно теперь просто призрак. Что тогда?

— Ты даже себе ответить не можешь, — хохотнул он, сдерживая в себе истерику, которая сейчас готова была истерзать все тело.

— Могу, — уверенно воскликнула, заставив того замолчать.

Сжав дрожащие ладони в кулаки, она глубоко вздохнула и медленно произнесла:

— Я стертая душа.

Эти три слова на удивление было легко произнести. Почувствовалась какая-то свобода, разорвавшая массивные цепи, что обвили крылья. Она наконец-то не просто назвала себя стертой — она это признала.

— Стертая душа? — переспросил Нацу.

— Я не призрак, — взяв себя в руки, сказала Люси, — а всего лишь твой хранитель.

Драгнил сухо сглотнул, удивленно следя за каждым ее движением.

— Ангел-хранитель что ли? — неуверенно произнес. — Значит, они существуют.

— Существуем, — кивнула и спокойно продолжила: — Но не более.

— Что…

— Мы были живыми, как ты, — перебила, — людьми, у которых была своя жизнь, личные проблемы, взгляды и принципы. А потом мы очистились и умерли, — ухмыльнулась, стараясь не засмеяться вслух от того, как жалко все это выглядело.

Вся эта сцена с объяснением. Все эти вопросы и ответы. Все эти раскрошившиеся маски.

Вся Люси выглядела жалкой.

— Очистились и умерли? Нет, не так, — не сдержала смешок и уже самой себе втолковывала, — нас убили.

Всхлип и очередная слеза.

— Нещадно убили, заставив перед смертью терзаться в муках от приступов боли, — не пытаясь остановить всхлипы, продолжала, схватившись руками за дрожащие плечи, — убили, стерев всю нашу сущность и воспоминания. Стерев всех нас и оставив лишь марионетку для выполнения приказов.

Шрам на груди будто заново проткнули обломком того Боинга, отчего Люси глухо зашипела.

— Нас просто убили, — дрожащим голосом прошептала, ловя себя на том, что слезы на вкус сладко-соленые.

Довольно, Люси.

— Я представлял ангелов другими, — растерянно просипел Нацу, — или только ты такая неправильная?

— Только я, — открыв влажные глаза, глухо ответила она и взглянула на него.

Он больше не боялся. Отчетливо видела, что все вопросы осадком осели на дне зрачков, оставив его наедине с метущимся между небом и землей ангелом.

Ангелом ли?

— К сожалению, — кашлянула и стерла влагу со щек.

— То есть, мне попался какой-то сломанный хранитель? — тихо засмеялся он и вопросительно изогнул бровь, с интересом рассматривая ее.

До сих пор лишь тлевшая мысль вспыхнула яркой искрой и зарделась багровым, словно кровь, пламенем.

У Нацу Драгнил была огненная аура — мощная, обжигающая, испепеляющая стены лжи.

Этот огонь заражал. Пламя было словно родное, свое. Личное.