Тени убийства

Несчастный старик, снова думала она о хозяине усадьбы. Мечется по огромному мрачному дому. Возможно, не имеет родных, которые там пожелали бы жить. Возможно, не может позволить себе прислугу, даже если б ее можно было найти. Возможно, у него остался лишь чудаковатый старый дворецкий, они вдвоем стареют в холоде и неуюте. Возможно, налог на наследство не выплачен, и усадьба будет продана после его смерти. Естественно, он хочет продать ее сейчас и потратить какие-то деньги, прежде чем до них доберется налоговая инспекция. Переехать в коттедж со всеми удобствами. Фактически в таком же положении находятся Дамарис и Флоренс, хотя Форуэйз гораздо меньше и не окружен обширными угодьями. Слава богу, у Оукли нет проблем с демонстрантами, которые вмешались бы в процесс продажи!

Джулиет вернулась домой поздно, первым делом расслабилась в горячей ванне. Потом приготовила себе ужин. После жуткого ланча надо поесть достойно. Дело шло к одиннадцати, она уже собралась направиться в спальню, когда вспомнила про включенный утром автоответчик. Лучше прослушать сообщения.

Их было три. Два простых, обычных. От третьего сон мигом улетучился.

Дрожащий голос, полный ужаса и тревоги — она едва узнала Дамарис, — взмолился:

«Джулиет! Знаю, тебя, может быть, нет, но, если ты дома, возьми, пожалуйста, трубку!.. Не умею обращаться с автоответчиками. Джулиет?.. Ох, тебя нет. Пожалуйста, перезвони, как только сможешь! Нам нужен твой совет. Произошло нечто ужасное…»

Глава 9

Инспектор Джонатан Вуд возвращался домой, проведя день в суде. Устал он не только потому, что день выдался долгий, но и потому, что предчувствовал впереди подобные напряженные дни. Не то чтобы он ожидал повторного вызова для дачи свидетельских показаний. Его роль сыграна. Он вернется к повседневной работе в Бамфорде, прикинется, будто занят делами, тайно гадая, что происходит в зале суда. Будет узнавать, как все прочие. Купит однажды по пути домой вечернюю газету, увидит вердикт. Виновен или невиновен. Если бы рассуждал здраво, выбросил бы из головы до тех пор. Но здравый смысл и эмоции давние враги.

Обычно он не позволяет себе гадать об исходе процесса, ибо это не его дело. Его дело задержать подозреваемого и отдать под суд. Как потом поступит закон, его не касается.

Но в данном случае невозможно отойти в сторонку, поздравляя себя с завершением своей задачи. Он ухватился за возможность продолжить расследование, с самого начала чуя, что эта смерть была выгодна Оукли. Полицейскому редко предоставляется второй шанс. Ничего удивительного, что он вцепился в него обеими руками.

И теперь в приступе самокритики спрашивает себя: не ударился ли в одержимость, заранее убедившись в виновности Оукли и позволив личной неприязни отразиться на хладнокровном осмыслении фактов?

Если так, если ошибся, в послужном списке появится черная метка, которую нелегко вытравить. Известно, что министерство внутренних дел этим следствием по-прежнему недовольно. По крайней мере, повезло, что обвинение представляет авторитетный и уважаемый барристер Тейлор, напоминающий своей тощей фигурой и длинной шеей терпеливую цаплю, которая ждет, когда серебристая рыбка промелькнет среди водорослей и камней.

Пока царит полное равновесие. Вуд задержался в суде, чтобы выслушать другие показания после собственного краткого выступления на свидетельском месте. Присяжные услышали, что в эксгумированном теле действительно обнаружены следы мышьяка. Однако, как и опасался сэр Герберт, присяжных также уведомили, что мышьяк найден повсюду на церковном кладбище, поэтому не исключается, что он попал в останки из почвы.

Весьма примечательный управляющий компанией «Лондон кемикалс» хорошо знает, с какой стороны бутерброд маслом намазан. Его позицию вполне можно назвать выжидательной. Да, он помнит визит мистера Оукли. Да, мистер Оукли подробно расспрашивал о процессе получения мышьяка из руды. Мистер Оукли всегда живо интересуется деятельностью предприятия. Для менеджера очень важно иметь дело с понимающим человеком. Мы всегда были рады видеть мистера Оукли в «Лондон кемикалс». Ведется ли точный учет запасов руды? Да, конечно. Ах, безусловно, в зависимости от того, сколько пропало. Пропажу очень малого количества могли и не заметить. Через столько времени трудно проверить, если не невозможно, как он уже говорил полиции.

А потом была Марта Баттон. «Пожалуйста, Боже, — взмолился Вуд, — только пусть не меняет показаний…»

Когда для дачи показаний была вызвана основная свидетельница обвинения миссис Марта Баттон, честно сказать, волнение в зале достигло пика. Вполне простительное, если учесть, что кто-то и впрямь подумал, будто присутствует при важнейшем событии.

Стэнли Хакстейбл прищурился на дородную женщину, втиснувшуюся на свидетельское место, и добавил несколько строк. «Марта Баттон крепкая женщина лет сорока восьми. Прилично и скромно одета в коричневое. Волосы неестественные. То ли хной крашены, то ли парик».

Он взглянул вдаль, на красивый профиль обвиняемого. Недели, проведенные перед судом в камере, не отразились на его внешности, разве что кожа слегка побледнела. Возможно, оплачивает из собственного кармана еду из ближайшей харчевни. Смотрит на свидетельницу бесстрастно, будто она имеет не больше веса, чем жалкая мышка, которая отыскала выход из тюремной камеры в зал суда и теперь беспомощно тычется в закрытую дверь туннеля, не имея возможности вернуться обратно.

Думает ли Оукли о собственном возвращении в жуткий туннель в конце дня? О чем думал, проходя сегодня это короткое расстояние? Сейчас что испытывает? Боится? Похоже, в любом случае не того, что скажет Марта Баттон. Уверен в себе? Почему? Знает, что правосудие слепо? Считает, что его совесть чиста? Рассчитывает собственной наглостью спасти виновную голову?

Во всяком случае, на публику впечатление производит, особенно на прекрасную половину. Стэнли перевел взгляд на инспектора Вуда, который прежде стоял на свидетельском месте. Волнуется, подумал репортер, постукивая карандашом по блокноту. Рассчитывает на показания домоправительницы.

Свидетельница нервно, но четко произнесла текст присяги. Мистер Тейлор начал допрос, явно стараясь, чтобы она чувствовала себя свободно, и женщина, заметно успокоившись, начала описывать события роковой ночи.

— Бедной миссис Оукли зуб вырвали, она жутко страдала от боли. Смотреть на нее было страшно. Конечно, страдала не только от этого.

Мистер Тейлор подался вперед и мягко спросил:

— Что вы имеете в виду?

Свидетельница ответила незамедлительно, навалившись грудью на барьер.

— Поведение мистера Оукли, — сообщила она хриплым шепотом.

— Поясните, — потребовал судья.

— Что такого было в его поведении? — продолжал мистер Тейлор. — Вы говорите о его поведении в тот самый вечер?

— Ох нет, сэр. В тот вечер он был сама доброта. Съездил в Бамфорд, привез ей настойку. Сам отнес на подносе. Самое меньшее, что мог сделать, учитывая, как ухлестывал за вертихвосткой Дейзи Джосс…

Тут со своего места вскочил защитник — нелепо маленький, кругленький рядом с длинным, тощим обвинителем.

— Протестую! Это не свидетельство, а кухонные сплетни!

Свидетельница обиделась и отпарировала:

— Я не сплетница, сэр! Это очевидный факт, тем паче что она не первая!