Тени войны

— Сын мой… — слабым голосом продребезжал Тро и, протянув вперед руки, сделал шаг.

Худина наконец понял весь смысл происходящего и в ужасе закрыл лицо руками.

Ахха легко соскочил с буйвола, подбежал к императору и упал на колени у его ног.

— Ирри… — Император дотронулся до плеча Аххи. — Ты-ы?! А где Ирри? Где мой Ирри?! — закричал Тро тоскливо, словно почуявшее смерть животное. И этот крик заставил вздрогнуть всех вокруг. — Говори! Нет-нет! Молчи! Я доверил тебе самое дорогое, а ты… Ты предал меня! — В голосе императора послышалась угроза. — Я… я… А-а-а! — Тро схватился рукой за сердце, закачался, как старый шалаш под ветром, и повалился на землю.

Худина бросился к своему господину. Подбежал лекарь, подскочили несколько придворных с испуганными лицами, но через минуту все отступили от тела и застыли, низко опустив головы.

Худина не таясь плакал, и лицо его дергалось, перекашиваясь безобразными судорогами.

Ахха тем временем поднялся с колен и принялся невозмутимо отряхивать штаны. Затем преспокойно взобрался на спину своего скакуна и вяло махнул рукой, призывая войско следовать за ним.

Колонна, чуть-чуть отвернув в сторону и потеснив толпу, обошла скучившуюся в растерянности свиту уже не существующего императора.

Внезапно Худина, первым очнувшись от оцепенения, бросился к Аххе и, уцепившись за стремена, завопил:

— Да здравствует император Ахха! Ура! Ура!

Толпа зевак вмиг оживилась и взорвалась пьяными криками:

— Ура новому императору! Да здравствует Ахха!

И тотчас охранники и вся свита покойного Тро пристроились в хвост войсковой колонне. Сверкающие носилки тоже поплыли вслед за новым императором.

Теперь Ахха входил в Тротиум как победитель, одержавший свою главную победу.

Весь народ и даже последние пьяницы с разбитыми в драке лицами устремились в город, где продолжался праздник и можно было ожидать угощения от нового императора. У главных ворот среди битых черепков, раздавленных фруктов, тряпок и кровавых плевков на пыльной дороге лежал забытый бывший император.

Было жарко, и над телом вились зеленые мухи. Голодные собаки, осторожно принюхиваясь, медленно сужали свои круги. За городской стеной играла музыка, смеялись люди, и только эти громкие звуки мешали псам начать дележку добычи немедленно.

36

Став полноправным правителем, Ахха первым делом сменил резиденцию монархов и жил теперь на другом конце города. Сумрачный замок Тро напоминал ему о былых унижениях, да и не нравился он новому императору. Поэтому в качестве своей резиденции Ахха выбрал белый, словно мертвый коралл, дворец, утопающий в зелени и имеющий просторные и светлые залы.

Изменился и весь уклад придворной жизни. Четыре сотни покалеченных рабов Ахха оставил при себе. Он не устраивал из них «живого ковра», но научил их маршировать с красивыми перестроениями и каждый новый день начинал со строевого смотра.

Худина, спасший себе жизнь провозглашением нового императора, был удален на кухню. Многочисленные враги бывшего раба-фаворита весьма радовались этому, однако и их, чванливых вельмож, новый император не жаловал. Ему претила лесть, и он сердито косился на тех, кто пытался петь на старый мотив. Ахха признавал только военные заслуги. От тех, кто таковых не имел, но желал подняться в дворцовой иерархии, принимались богатые пожертвования на нужды армии.

Новый император не устраивал утренних выходов, довольствуясь муштрой безруких рабов. Ежедневной аудиенции монарха удостаивались только Моххад, Сеик и Заппа. Моххад стал теперь нарвадом империи, Сеик — главой императорской канцелярии, а Заппа — начальником охраны. Видеть кого-нибудь еще Ахха не желал, и бывшие завсегдатаи императорского дворца целыми днями просиживали в залах первого этажа, надеясь хотя бы случайно увидеть императора и засвидетельствовать ему свое почтение.

Прислуживали Аххе всего несколько молодых рабов, у которых уши еще не зажили после обрезания. И когда император перемещался с этажа на этаж, они бежали вслед за ним, перетаскивая подушки, ковры и подносы с фруктами.

Когда скука особенно одолевала императора, он устраивал в своем саду гладиаторские бои, а иногда, пребывая в мрачном настроении, казнил кого-нибудь из фаворитов бывшего императора. Поначалу это приносило некоторое успокоение, но ненадолго. Без войны Ахха старел и терял интерес к жизни.

— Нам нужно готовиться к новому походу… — сказал как-то император, испытывая приступ послеобеденной хандры.

— К счастью или сожалению, мой император, у нас нет реальных врагов, — заметил Моххад и почесал живот эфесом меча. — Но я знаю, как подогреть себя, не участвуя в сражениях…

— Это как же? — заинтересовался Ахха.

— Вам нужно жениться, мой император. Жениться и утешаться с молодой женой. Она будет отнимать у вас столько сил, что иная война покажется отдыхом…

«А почему бы и нет? — подумал император. — Ведь я не стар, мне нет шестидесяти. Есть еще возможность порадовать империю наследниками, а то ведь даже дурачок Ое случайно выпал из окна, и принцев в государстве не осталось. Императором я уже стал, так куда же направить свои силы? На войну? Но с кем? Замахнуться на неизведанные земли, что простираются за Полем Мертвых? Но это святотатство. За это многие расплачивались жизнью, а те, кому повезло, возвратились, потеряв рассудок… Значит, жениться?»

Так и не придя ни к какому выводу, Ахха занялся муштрой рабов.

Как-то раз, через месяц после триумфального прибытия в Тротиум, маясь от скуки, Ахха неожиданно вспомнил о двух пленниках. Владыка полулежал среди вышитых подушек и вдыхал запахи, поднимавшиеся из сада. Где-то внизу щелкали ножницы садовника и громко маршировали сменяющиеся стражники.

— Заппа, — позвал император.

— Заппа! — продублировал зов императора охранник, стоявший у выхода на террасу дворца.

Тут же послышался топот, звякнули шпоры, и начальник охраны предстал перед Аххой.

— Я слушаю, мой повелитель! — воскликнул он и согнулся в поклоне.

— Заппа, а где наши муюмы? Я, признаться, забыл о них. Смерть дорогого брата так огорчила меня, что я ослаб памятью. Где они и чем занимаются?

— Женщина среди рабынь, а мужчина в башне, в той, что в старом замке.

— Ты говоришь, в башне? А что он натворил?

— Я полагал, — губы Заппы тронула еле заметная улыбка, — там он будет целее. Ведь он собственность императора. К тому же он живет в башне не как узник, а как гость императора. Пол его жилища устлан богатыми коврами, а постель — мягкими подушками. У него хорошая еда, крепкий зе. Мы даже приводили ему женщину. О чем еще можно мечтать?

— Женщину?! Ах, собачьи головы! Ну и придумали! — засмеялся Ахха. — Ну и как?

— Он отказался от нее. Сказал, что пока отказывается от женщин и от зе.

— Отказывается от зе?! Это интересно. — Ахха, опершись на подставленное плечо раба, встал с подушек и несколько раз обошел деревянный столик со сладостями. Затем задумчиво дотронулся до лысой головы раба и спросил: — Он что, больной, этот Морри?

— Как вы сказали? Прошу простить, но я не расслышал, мой повелитель, — виновато произнес Заппа.