Теория большого взрыва

– А чем она занимается?

– Да если б я знала? Но, думаю, кадрами где-то заведует. Я несколько раз слышала, как ей звонят, и она объясняет про какие-то вакансии…

– А Артур?
– спросила Ангелина.

– А что Артур?
– удивилась женщина. Артур порхал-порхал, мозги моей бедной влюблённой дочке пудрил. А потом и допорхался — посадили его. Я так обрадовалась, что даже в церковь сходила и свечку поставила...

– Давно?

– Да уж несколько лет как. Кариночка тогда так убивалась, что даже не выдержала, мне рассказала, хотя ничего толком не рассказывает с тех самых пор, как с ним познакомилась и как я была против не…

– Так, может, он уже вышел?

– Да кто ж его знает?!

– женщина задумалась, но потом покачала головой:

– Нет, думаю, не вышел. Кариночка моя тогда бы снова к нему кинулась. Он прямо приворожил её… Хотя… Она же всё-таки повзрослела, поумнела. И мужчины у неё случались. Недавно и вовсе мне сказала, что, может, замуж выйдет. За иностранца. Да… Так что и не знаю…

Вадим с Ангелиной задали ещё несколько вопросов, поняли, что Лидия Семёновна больше ничего не знает, выпили с ней, хотя и торопились, по чашке чая и распрощались. В подъезде Ангелина с тоской сказала:

– Тётя Лида так любит Ринку… Что с ней будет, если мы правы, и Рина сообщница этого Артура? Она ведь неплохая девчонка была. Ну, авантюрная немного. Но таких пруд пруди. Это он во всём виноват. Он…

Вадим слушал её молча и не знал, как и чем помочь. Он был уже почти уверен в том, что Карина напрямую связана с исчезновением Насти Селивёрстовой. Ему тоже было жаль, но не Карину, а её маму и Ангелину.

Они уже подходили к машине, когда Ангелина подняла взгляд и заметила на крохотном балконе Лидию Семёновну. Она помахала ей, и Вадим, стоявший сбоку, увидел, как судорожно заходило вверх-вниз её горло: Ангелина боролась со слезами. Ему больше всего на свете захотелось шагнуть к ней, обнять и сказать: «Поплачь. Я с тобой. И мы со всем справимся». Вместо этого он распахнул дверцу машины. Ангелина оглянулась на звук, ещё раз посмотрела на женщину на балконе, махнула ей и быстро села. Вадим захлопнул за ней дверцу.

Первые несколько минут они ехали молча. Потом он вдруг услышал тихий сдерживаемый всхлип. Заметив его встревоженный взгляд, Ангелина, старательно делавшая вид, что всё хорошо и она не давится слезами, неестественно звонко спросила:

– Что будем делать теперь?

Вадим посмотрел на неё, перестроился в правый ряд, включил аварийку и остановил машину, потом притянул Ангелину к себе, не зная, что будет делать, если она отстранится. Но она прижалась к нему изо всех сил, как прижимаются маленькие дети в минуту страшного, непосильного горя, и заплакала.

Глава тридцать шестая. Вечер

Плакала Ангелина недолго, но так горько, что у Вадима сердце разрывалось от жалости и невозможности помочь. Он прижимал её к себе, гладил по волосам и осторожно, чтобы она не заметила, вдыхал уже знакомый запах и целовал. И кто бы знал, чего ему стоила эта осторожность…

Всё закончилось очень быстро. Или это только так показалось? Ангелина несколько раз судорожно вздохнула и деликатно высвободилась. «Почему?» - хотел спросить Вадим, но вместо этого завёл машину и встроился в поток, тянущийся по набережной в сторону дома Ангелины. То есть, разумеется, Карины.

– Вам не кажется, что это неэтично?
– в нос произнесла немного успокоившаяся Ангелина.

– Что именно?
– не понял Вадим, которому она нравилась даже заплаканной и гнусавой и мысли которого были далеко.

– То, что я живу в доме Рины, принимаю в нём гостей и при этом собираюсь устроить обыск и считаю его хозяйку преступницей?

Вадим ответил не сразу. Когда он заговорил, Ангелина повернулась к нему и привалилась левым плечом и головой к спинке сиденья.

– Нет. Я не считаю, что это неэтично. Я уверен, что мы обязаны разобраться что к чему. В том числе и ради Карины. А если она не виновата? Если Артур использовал её вслепую?

– Вы думаете такое возможно?
– в голосе Ангелины послышалась надежда.

– Вполне. Пока у нас нет ни единого доказательства того, что Карина знала о преступной схеме. Я так понимаю, что она безумно любила и, возможно, любит этого своего Артура. А влюблённые иногда не замечают очевидного. Мне вообще кажется, что влюблённость — это разновидность состояния изменённого сознания, даже одурманенность, если хотите.

– Даже так?
– вскинула красивые брови Ангелина. Вадим, который смотрел на дорогу гораздо реже, чем на неё, заметил это и кивнул:

– Да, теперь я в этом уверен.

Если бы Ангелина спросила, почему уверен и почему именно теперь, Вадим вряд ли нашёлся бы что ответить, и, пожалуй, сказал бы всё как есть. Что он-то сейчас как раз влюблён. И что его состояние иначе как изменённым и не назовёшь. Всё вокруг он теперь видел по-иному, не так как всего пару недель назад. Вот тебе и одурманенность. И ведь он вроде какого-нибудь одержимого любым видом мании тоже считал при этом, что всё так и должно быть и что он абсолютно здоров. И излечиваться не хотел совершенно. А если бы и хотел, то не смог. Вон как его в жар бросает от одного движения изящный бровей. Какое уж тут исцеление? Ему бы дозу увеличить, а не исцеляться.

Ангелина, задумчиво смотревшая на него, чуть оживилась, вышла из состояния болезненного оцепенения, накрывшего её после разговора с Лидией Семёновной, и негромко, словно споря сама с собой, пробормотала:

– Но ведь Рина поселила меня у себя, чтобы запутать наблюдателей, и уехала отдыхать.

– Ну и что? Она прекрасно знала, кто за ней следит, и понимала, что никакая опасность вам не грозит.

– Но ведь я так испугалась!

– Из ваших рассказов о Карине, я понял, что она не из тех, кто задумывается о последствиях своих действий. Ей нужно было уехать так, чтобы жених не догадался. Что она и сделала.

– Почему же мне не сказала?
– Ангелина взглянула с сердитым недоумением, словно перед ней сейчас сидела Карина собственной персоной и отвечала на её вопросы.

– А вы бы согласились, если бы знали, для чего всё это затеяно?

Ангелина озадаченно затихла, явно споря сама с собой, и вскоре покачала головой:

– Нет.

– Ну, вот видите, - хмыкнул Вадим, ни секунды не сомневавшийся в ответе, - она вас неплохо изучила, ваша Рина. И понимала, что не сможет уговорить вас, если вы будете знать причину такого поворота событий. Вот и решила использовать вас вслепую. Я даже допускаю, что она была искренне уверена в том, что облагодетельствовала менее удачливую, на её взгляд, подругу. Как же: две недели в роскошных условиях, в центре Москвы, в квартире с огромной гардеробной, забитой модными вещами. В её понимании это наверняка рай на земле...

– То есть вы правда верите в то, что она может быть не слишком морально чистоплотной, взбалмошной, недалёкой, но при этом не преступницей?
– Ангелина явно цеплялась за соломинку.

– После знакомства с её мамой я очень хочу так думать.

– Но тогда она не поможет нам найти Настю!
– в измученных глазах Ангелины мелькнул ужас.

– Почему? Я так понимаю, что всё самое плохое происходило с девушками, откликнувшимися на объявление, уже в Турции. А Карина работала здесь, в России. Мне кажется, она всего лишь подбирала «персонал» и могла понятия не иметь об их дальнейшей судьбе… А значит, если Настя ещё в России, Карина может знать, где именно.