Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2
Шрифт:
— Знаю, ты не выдал меня, ни разу не назвал мое имя на допросах… Мне все сообщили и обо всем донесли. Ты — порядочный человек. И я тебя вознагражу. Ну, а врагам… Тем, от которых я прячусь и которые давно висят у меня на хвосте, тем меня никогда не взять!. Хрен им, а не моя голова! — согнул левую руку в локте и рубанул по ней правой ладонью он.
— Кроме того, — сказал он. — Я просто обязан помочь несчастным и обездоленным соотечественникам, населяющим нашу несчастную отчизну…
Я взглянул на него с уважением. Он продолжал:
— Неужели не видишь, что творится?
— Ты поэтому живешь вдали от Родины? — снова завел я.
Он отчеканил:
— Нет сил видеть, какие творятся безобразия. Как растаскивают и рвут на части удивительную, великанскую в прошлом страну. Теперь она походит на урочище духовных пигмеев, ущербных недомерков… Ну, а еще, — он подмигнул и захохотал. — Передо мной стоит двуединая задача: спасти страну и президента и стырить как можно больше из казны…
Всю жизнь я считал: правильнее довольствоваться скромными запросами. Хотя бы из элементарного здравого смысла: потому что не использованные излишки могут пригодиться другим. Тем, у кого нет самого необходимого…
Вам-то, дорогие остолопы-читатели, надеюсь, очевидна абсурдность такой позиции?
Мусора в моей башке (как и в вашей сейчас, я уверен) было хоть отбавляй.
Необходимое отступление. Вы не считаете себя глупым? Не стану переупрямливать. (До поры. В этом вам предстоит убедиться самостоятельно. Вам еще много чего предстоит узнать — даже, пролистав эту книгу. А уж жизнь подсыпет-подсуропит…) Пока же просто согласитесь и поверьте на слово. Хоть это и не самый умный поступок — верить на слово. Но в данном случае — так будет лучше и правильнее, полезнее для вас же самих. Знать, что вы не очень умны. Верьте мне, так и есть! Хоть это и нелегко — принять и узнать о себе такое. Но ведь и сумасшедшему не втолкуешь, не объяснишь, что он ненормален. А дураку бесполезно доказывать, что он глуп.
Так вот, я искренне не понимал: зачем Маркофьеву нужна дополнительная канитель с увеличением денежной массы? Зачем ему было еще что-то нужно, если у него все уже было? И Маркофьев меня в моем недоумении горячо поддержал. Он сказал:
— Совершенно с тобой согласен. Я был в Турции в дни дефолта. И видел, как новые русские скупают все подряд, даже золотые слитки по 32 тысячи долларов, спеша снять с карточки последнее. А я валялся на пляже, глядел на них и посмеивался. И отдыхал. Потому что у меня денег не было. Конечно, лучше не иметь ничего!
— Расплатиться бы с долгами — и ладно, — подхватил я. — И окинул взглядом принадлежащие Маркофьеву водопады, равнины, сады… — У тебя теперь все есть… У меня тоже, в общем, будет… Если сложится так, как ты говоришь… Только бы выкупить назад квартиры родителей и дочери. Мурзика. Дачу-развалюху. А куда больше? Ну, сколько можно износить костюмов, проглотить кур и баранов, в скольких особняках ты можешь одновременно жить, даже если станешь проводить в каждом по неделе? Устанешь перелетать с континента на континент…
Маркофьев же сказал:
— Но то было в дни дефолта… Кризиса… Который, кстати, пошел на пользу нашей промышленности. Заставил ее работать. Так полагают виднейшие экономисты, я читал в газетах. Да, в то время было правильно ничего не иметь. Чтобы ничего не потерять.
А сейчас, когда все имеют, глупо не иметь и не заботиться о приумножении капиталовПоследовательно и терпеливо он выгребал мусор из моей головы. Восклицал:
— Полжизни тратить на рыхление почвы, чтобы потом ничего не выросло?!
— Сколько тебе нужно для полного счастья? — спрашивал я.
— Много…
— Ну, сколько?
— Много! — начиная злиться, Маркофьев рисовал рукой в воздухе нули.
— Сколько?
Маркофьев выходил из себя. Даже повышал голос. Но потом, утихомирившись, впадал в благостное расслабление. Я вновь видел в нем мальчика, с которым сидел в школе за партой.
— Все ты поймешь в процессе… Вопрос в другом: как будем создавать дополнительное богатство? Это мы и должны решить, — говорил он.
Еще одна моя ошибка заключалась в том, что я думал: жизнь моя, в общих чертах, завершена. Ясно было: все, что можно, я уже испытал, разочаровался во всем, в чем только удалось, был обманут и одурачен практически по всем статьям и пунктам. На этом следовало остановиться.
Предупреждение. Так и рубят себя под корень долботесы и туполобы: из боязни вновь ошибиться и обжечься еще раз — отказываются от совершения беззрасудств вообще. Можно ли избрать более уязвимую позицию? СМЕЛО БРОСАЙТЕСЬ С ВЫШКИ В НЕЗАПОЛНЕННЫЙ ВОДОЙ БЕССЕЙН! Лучше — вниз головой. Пока летите, воду успеют закачать! А не прыгнете — упустите редкую возможность испытать непередаваемые ощущения!
Благодаря Маркофьеву я такое непередаваемое потрясение испытал. Поздним вечером мы прибыли в отель на окраине Буэнос-Айреса. Никто в столь неурочное время в гостиничном бассейне уже не плескался. Свет был притушен. Но я полез на вышку. (Надо же было такое придумать!) И когда оттолкнулся ногами от пружинящего покрытия и ринулся вниз, с ужасом осознал, что не вижу слюдяного поблескивания. К счастью, то была лишь минутная куриная слепота, обман зрения или оптически объяснимый полумраком эффект.
Но — если бы не Маркофьев — оказался бы я в Буэнос-Айресе? Сказать вам, где я оказался бы? Прыгал бы в бассейн? Увидел бы и пережил бы хотя бы тысячную долю того, что увидел и испытал?
Контрольный вопрос. Где я оказался бы?
Ответ. Хвала и слава Маркофьеву, что я не превратился в озлобленного типа, человеконенавистника, мизантропа и ворчуна…
Пока не обрел его, пока он не взял меня в свои союзники, я пребывал в мрачнейшей убежденности, что меня не ждет ничего хорошего…
Быстротечность времени — это ли не повод (для глупца) каждый день терзать себя самобичеванием и расковыриванием язв несбывшегося, неосуществленного… И уже неосуществимого, нереального…
Я не таил от Маркофьева своего в общем и целом взнервленного состояния. Помимо общественных безобразий и домашних неурядиц меня угнетала присущая многим перешагнувшим половинный рубеж бытия устойчивая хандра…
В молодые годы жизнь, расстилающаяся перед тобой, кажется необозримой. Тебя ждут наполненные созиданием или праздностью дни, полные неги и огня ночи, знойные отпуска и череда бессчетных влюбленностей, ждут потери и награды…